Перевод текстов и документов > Западов В.А. Поэтический путь Державина

Поэтический путь Державина

В. А. Западов

ПОЭТИЧЕСКИЙ ПУТЬ ДЕРЖАВИНА

(Державин Г. В. Стихотворения. - М., 1981. - С. 3-18)

Гаврила Романович Державин (1743-1816) прожил долгую я сложную жизнь, полнуювзлетов и падений, почетных назначений на высокие посты и бурных ссор с вельможамии царями. Сын бедного офицера, он начал службу рядовым солдатом, а стал однимиз крупнейших государственных деятелей России XVIII столетия. Но бессмертнымв веках стал не Державин - чиновник, статс-секретарь, сенатор, министр, а Державин-поэт.

Державин велик как гениальный поэт-художник вообще и как первый русский поэт-реалист.Первым из литераторов России Державин осознал себя поэтом русским, национальным,- русским не только по языку, но, главное, - по мышлению, "филозофии", как говорилон сам. Истоки "русского склада" ума и творчества Державина коренятся в техусловиях, в которых происходило его формирование как человека и художника.

Для поэзии 1760-х - начала 1770-х гг. характерен пристальный интерес к национальнойистории и фольклору. В ранних стихах Державина можно заметить сильнейшее влияниепесен А. П Сумарокова, виднейшего лирического поэта середины столетия, которыйсоздал ряд талантливых литературных стилизаций под народную песню. С другойстороны, большое воздействие на развитие Державина оказали сатирические сочиненияСумарокова, равно как и сатирическая линия народной литературы XVII-XVIII вв.,с которой Державин был хорошо знаком.

Значительное влияние на формирование Державина как поэта оказало творчествоМ. В. Ломоносова. Хотя в одном из ранних программных стихотворений, "Идиллия",Державин и отрекался начисто от "высокой" поэзии:

Не мышлю никогда за Пиндаром гоняться

И бурным вихрем вверх до солнца подыматься,

боясь, чтоб "в жару б не сгореть в полвека моего, не треснуть бы с огня",- но, подтверждая это заявление своими песнями и другими стихотворениями "легких"жанров, а то же самое время в ряде произведений он как раз и поднимался "вверхдо солнца" "бурным вихрем". Вместе с тем во многих одах Державин ориентировалсяне на Ломоносова, а на Сумарокова с его открытой публицистичностью.

Подобная ориентация на "образец" для поэта-классициста была необходима, посколькуодним из основополагающих принципов теория и практики классицизма был принцип"подражания образцам".

Следуя за Ломоносовым, молодой Державин старательно воспроизводит не толькопрограммную учительность, но и самую форму од "образца", вводит огромное числозаимствований и прямых цитат из ломоносовских стихотворений. Подражая же Сумарокову,Державин пишет резко публицистические произведения, гораздо более оригинальныепо форме, воспроизводит гражданственный стиль "образца", но прямых заимствованийиз Сумарокова у него почти нет.

Различный подход Державина к проблеме подражания, поставленный в зависимостьот того, как решал эту проблему поэт, на которого в данном произведении ориентировалсяДержавин, - такой подход определенно свидетельствует об осмысленности и осознанностиего поисков, о его осведомленности в сущности литературно-теоретических споровэпохи. Однако стихи первого периода творчества Державина в подавляющем большинствене отличаются высокими достоинствами: они подражательно-традиционны, вялы итяжелы.

"Обрести самого себя" в поэзии Державину помогло сближение с "львовским кружком"- группой молодых поэтов, композиторов, художников, связанных дружескими отношениямии общностью поисков новых путей в литературе и искусстве. В состав кружка входилитакие известные впоследствии люди, как -поэты Н. А. Львов, М. Н. Муравьев, И.И. Хемницер, В. В. Капнист, композиторы Е. И. Фомин, Д. С. Бортнянскнй, В. А.Пашкевич, художники Д. Г. Левицкий, В. Л. Боровиковский и др. Близки к кружкубыли Я. Б. Княжнин и Д. И. Фонвизин; какие-то (доныне не раскрытые) отношениясвязывали с кружком А. Н. Радищева. Именно в кружке сформировалось то направление,которое в истории русской литературы позднее получило наименование "предромантизм".

В творчестве предромантиков на первый план выдвигается человеческая индивидуальностьи окружающий ее объективно-реальный, конкретно-чувственный мир; отвергнув теорию"подражания образцам", предромантики пришли к романтической концепции гениальности,вдохновения как источника поэтического творчества. А отсюда неизбежно вытекалоновое поэтическое видение мира; идея ценности личности, внимание к этическимпроблемам, вопросам морали частного человека и общества; частная жизнь частногочеловека и связанная с этим полнейшая ломка сложившейся жанровой и образнойсистем; отказ от нормативности как классицистической, так и сентименталистскойвообще, и "правил" в частности; образ автора, органически входящий в произведения:попытки создания индивидуальных характеристик людей; обилие конкретных намеков;внимание к бытовым деталям, воплощение быта в живописно-пластических образах:смелое сочетание прозаизмов и просторечия с высокой архаизированной лексикой;идущие в одном направлении эксперименты в области метрики, строфики, рифмовки;поиски индивидуальной формы произведения; пристальный интерес к проблеме национальногосодержания и национальной формы, то есть признание того, что в разные эпохии у людей разных национальностей существовали различные "вкусы" - иначе говоря,отказ от критерия "изящного вкуса", единого для всех времен и народов, и выходк идее исторической и национальной обусловленности человека, народов, литератур.

Предромантизм выдвинул как центральные - проблемы историзма, философии истории,зависимости национального характера от истории и т. д Решить эти проблемы вполной мере смог только реализм, но важным шагом, который сделали предромантики,была сама постановка этих проблем в философии и литературе. Поэты-предромантикиразных стран Европы с особой остротой поставили вопрос о национальных формахпоэзии, о национальных системах стихосложения, обращаясь за помощью к фольклорукак источнику, во-первых, специфически национальных ритмов, а во-вторых, свойственныхтолько данному народу средств художественной выразительности, арсеналу образов,роднику древней мифологии и т. д. Ту же цель имело обращение к мифологиям разныхнародов Запада и Востока. Так, например, Державин, помимо древнерусской ("славенской")и античной, использовал образы и мотивы "варяго-росской" (скандинавской), древнееврейской(библейской), китайской и индийской мифологии.

В формировании идеологии и эстетики предромантизма наибольшую роль в Европесыграли Руссо, Юнг и в особенности Гердер, а в русской поэзии - львовский кружок,с которым Державин сблизился в начале 1779 г. По-видимому, именно Н. А. Львов,один из наиболее оригинальных поэтов столетия и энциклопедически образованныйчеловек, познакомил его с идеями Руссо и Юнга об оригинальном творчестве, астихи М. Н. Муравьева, который с 1775 г. нашел свой путь в поэзии, показалипрактическую возможность индивидуальной реализация поэтического дарования.

Освобожденный от сковывавших его пут нормативности, "правил" и "подражанияобразцам", редкостно индивидуальный талант Державина развернулся с молниеноснойбыстротой и громадной поэтической силой. В сентябре того же 1779 г. в журнале"Санктпетербургский вестник" появилась "Ода на смерть к. М. к***" - то есть"На смерть князя Мещерского", а затем одно за другим последовали такие великолепныепроизведения, как "Ключ", "Стихи на рождение в Севере порфирородного отрока","К первому соседу", "Властителям и судиям" и др Доступ на страницы журнал Державинполучил опять-таки благодари кружку: одним из издателей "Санктпетербургскоговестника" был Я. Б. Княжнин.

Уже в оде "На смерть князя Мещерского", которой начинается второй период творчестваДержавина, ярко проступили новые черты державинской поэзии, отчетливо проявилисьмногие стороны зрелого державинского таланта. Новым было и то, что Державинпосвятил оду кончине не всесильного вельможи, не государственного деятеля, неполководца, а частного человека, своего знакомого; и то, что поэт обращалсяк другу умершего С. В. Перфильеву, также человеку не знатному. В этом стихотворенииперед русским читателем впервые (Муравьеву публиковать свои новые стихи почтине удавалось) предстал образ частного человека - автора, самого Державина. КогдаЛомоносов в своих одах говорил "я", то это "я" обозначало вовсе не реальногоМ. В. Ломоносова, а "пиита" вообще, некий обобщенный голос нации. А у Державина"я" - это совершенно конкретный живой человек, сам Державин, с его личными горестямии радостями, с его частной жизнью, размышлениями и делами.

Благодаря включению автобиографических мотивов стихотворение на общефилософскуютему приобретало необычайно личный, индивидуальный характер.

Содержание стихотворения - размышления о жизни и смерти. Известие о неожиданнойкончине приятеля приводит Державина к размышлениям о грозной, неодолимой смертивообще, о бренности всего мира. И тут же мысль поэта переключается на его, Державина,собственную судьбу:

Как сон, как сладкая мечта,

Исчезла и моя уж младость;

Не сильно нежит красота,

Не столько восхищает радость,

Не столько легкомыслен ум,

Не столько я благополучен...

Такие слова никогда бы не мог сказать условный "пиит". Это говорит сам ГаврилаДержавин, человек, пораженный вестью о внезапной смерти приятеля, задумавшийсянад своей собственной жизнью и пришедший к выводу:

Сей день иль завтра умереть,

Перфильев! должно нам конечно, -

Почто ж терзаться и скорбеть,

Что смертный друг твой жил не вечно?

Жизнь есть небес мгновенный дар;

Устрой ее себе к покою

И с чистою твоей душою

Благословляй судеб удар.

Стихотворение написано рукой зрелого мастера. Образ часов, символизирующихнеизбежный ход времени, создан с помощью великолепной звукописи:

Глагол времен! металла звон!

Иллюзия мерного, ритмичного боя часов достигается повторение в конце каждойстопы сонорных "л" и "н". В известной степени уже в этом стихотворении можновидеть смешение "высоких", торжественных мыслей и образов с близкими к жизненным,"сниженными", бытовымй образами, Так, например, торжественное обращение к часам:

Глагол времен! металла звон!

Твой страшный глас меня смущает;

Зовет меня, зовет твой стон,

Зовет - и к гробу приближает, -

сменяется образом смерти, нарисованным в несколько сниженных тонах, образами,взятыми из реальной повседневной жизни:

Едва увидел я сей свет,

Уже зубами смерть скрежещет.

Как молнией, косою блещет

И дни мои, как злак, сечет.

Фигура смерти (смерти!) очень конкретна и ощутима зрительно Сами кудожевтвенныеобразы взяты из обыденной русской жизни: смерть подсекает косой человека, подобнокрестьянину, жнущему рожь. Далее эта "жизненность" еще более подкрепляется:

И бледна смерть на всех глядит...

(Подавляющее большинство поэтов, современников Державина, сказало бы; "зрит".)

И точит лезвие косы...

Отсюда уже недалеко до полностью "бытового" образа смерти:

И смерть к нам смотрит чрез забор...

("Приглашение к обеду")

и строк, поразивших своей величавостью и одновременно обыденностью такогохудожника, как Гоголь:

И смерть, как гостью, ожидает,

Крутя, задумавшись, усы.

("Аристиппова баня")

"Слог у него так крупен, - писал Н. В. Гоголь, отмечая одну из главных особенностейпоэзии Державина, - как ни у кого из а наших поэтов. Разъяв анатомическим ножом,увидишь, что это происходит от необыкновенного соединения самых высоких словв самими низкими и простыми, на что бы никто не отважился, кроме Державина.Кто бы посмел, кроме него, выразиться так, как выразился он?... Кто, кроме Державина,осмелился бы соединить такое дело, каково ожидание смерти, с таким ничтожнымдействием, каково кручение усов?" [1].

А о художественном впечатлении, которое производило стихотворение на читателя,хорошо сказал В. Г. Белинский: "Как страшна его ода "На смерть Мещерского":кровь стынет в жилах, волосы, по выражению Шекспира, встают на голове встревоженноюратью, когда в ушах ваших раздается вещий бой глагола времен, когда в глазахмерещится ужасный остов смерти с косою в руках!" [2].

Еще более наглядны, чем в оде "На смерть князя Мещерского", новаторские элементыв стихотворениях "Ключ" и "На рождение в Севере порфирородного отрока".

В "Ключе" впервые в русской поэзии природа выступила как самостоятельный объектизображения, самостоятельная эстетическая ценность и вместе с тем как источникпоэтического вдохновения. Правда, начинается "Ключ" с олицетворения в античномдухе, но дальше поэт развернул серию великолепных предромантических картин вполнереального Гребеневского ключа в том виде, как он выглядит в разное время суток.Особо интересна 7-я строфа, в которой Державин, по верному замечанию советскогоисследователя А. В. Западова, "наметил не только обязательные элементы ночногопейзажа, столь распространенные затем в сентиментальной и романтической поэзии,но и словарь с выражениями "приятный", "бледный", "дремлющий", "холмы", "рощи","тишина". По правде говоря, к этому словарю мало что прибавлялось в дальнейшем"[3].

Античная аллегория осталась нереализованной, однако "античный зачин" дал соответствующуюформу стихотворению. "Ключ" написан пятистишнными строфами с рифмовкой АбАбЖ.Последний, пятый стих в строфе - белый, нерифмованный, что на "языке" державинскойпоэтики является приметой древнего (в частности, античного) образного строяи одновременно вдохновения. В таком значении этот прием, чрезвычайно характерныйдля зрелого Державина, впервые использован именно в "Ключе", - и он придаетстихотворению резко индивидуализированную форму.

Стихи "На рождение в Севере порфирородного отрока" посвящены рождению внукаЕкатерины II, будущего Александра I. Рождение ребенка в царском семействе всегдабыло темой только торжественных од, а Державин набрал форму, характерную длялегких, так называемых "анакреонтических" стихов. Однако державинское произведение- и не анакреонтическая ода. Это "аллегорическое сочинение" с элементами сказочногосюжета, близкого по содержанию к началу "Спящей красавицы" Шарля Перро. Возникаетновое художественное единство, не подпадающее ни под один из существовавшихранее жанровых разрядов. Ориентированный на французскую легкую поэзию и сказкусюжет потребовал введения новых персонажей - гениев, которые в будущем станутобязательными атрибутами романтизма. Еще более интересны и важны те изменения,которым подверглись в стихах 1779 г. традиционные мифологические персонажи.Особенно любопытна метаморфоза, которую претерпел у Державина Борей.

Как справедливо отметил Д. Д. Благой, Державин, несомненно, отталкивался отломоносовского образа ("Где мерзлыми Борей крылами Твои взвевает знамена") [4],а отдельные детали взяты из опиcания южного ветра, переведенного из Овидия вломоносовской "Риторике". Образ обновляется путем тщательного подбора конкретныхдеталей зимнего пейзажа. Однако, дополняя (сравнительно с Овидием и Ломоносовым)описание действий Борея и его "портрет" множеством подробностей, Державин однудеталь отбросил, - и утрата эта очень характерна: у державинского Борея неткрыльев. В результате, оставляя своему персонажу античное имя, поэт превращаетего в "лихого старика" русских народных сказок, в прямого предшественника некрасовского"Мороза-воеводы". А на фоне Борея, превращенного в сказочного деда Мороза, античныесатиры, собирающиеся "вкруг огней" "согревать руки", воспринимаются как обыкновенныерусские крестьяне у костров, а нимфы, засыпающие "с скуки средь пещер и камышей",- как крестьянки в занесенных снегом избах. С этих-то нимф и сатиров начинаетсявторая жизнь античных образов в русской поэзии.

В классицистической поэтике мифологические персонажи всегда имеют определенныйаллегорический смысл и одновременно сохраняют четкие связи с античностью, содержатэлемент сравнения с конкретным мифом. В поэтике державинского типа мифологическийобраз утрачивает аллегоричность и превращается в синоним отвлеченного, обобщенногопонятия либо в имя нарицательное для русского бытового явления, для данногочеловеческого типа. При этом разрушаются постоянные, обязательные "литературные"логические связи, но расширяется ассоциативно-эмоциональное поэтическое значениеслова-имени, зачастую обуславливаемое данным контекстом. Поэтический образ становитсяиз однозначного многозначным, и. вместе с тем более конкретным, поскольку строитсяна отборе из многочисленных признаков, связей, ассоциаций одного, иногда неожиданного,но решающего в данном контексте, сохраняя одновременно иные связи, другие оттенки.

На серии образов такого рода построена написанная в 1780 г. ода "К первомусоседу", причем ни один из них ни малейшгго отношения к античности, к мифологии(в прямом смысле слова) не имеет и в то же время не является аллегорией. Например,"нежная нимфа" - это содержанка, итальянская красавица певица, а "парка" - простосмерть. Или в "Вельможе": "муза" - державинская поэзяя) "нимфы", которые "средьзимы" "в рощах воспевают", - певицы, а может быть, - крепостной хор (иное, ужетретье значение слова, по сравнению со "Стихами на рождение в Севере" и "К первомусоседу"); "Цирцея" - красавица, любовница. Но, как и в предыдущих примерах,поэтический смысл державинских образов гораздо шире буквального толкования.Имя Цирцеи нужно и для того, чтобы охарактеризовать моральный облик вельможи,определив его скотский (в нравственном отношении) образ жизни. Стоит напомнить,что подобная "мифология", утратившая в державинской интерпретации прямолинейнуюаллегоричность, но обретшая поэтическую многозначность, - характернейший компонентреалистической поэтики "Евгения Онегина".

Стремление к индивидуализации художественного целого, к оригинальной разработкеобраза вполне закономерно привело Державина к отказу от образно-словесных штампов.Для одной и той же темы, мотива, ситуации Державин находит различное воплощение,- даже в произведениях, хронологически близких.

Чтобы не увеличивать числа примеров, обратимся к теме наступления зимы в разныхстихотворениях Державина, В "Стихах на рождение в Севере" содержался первыйв державинской поэзии зимний русский пейзаж, воплощенный в образе "лихого старика"Борея. В 1787-1788 гг. поэт создает три однотипных по содержанию картины, -и при этом абсолютно различных по эмоциональному и художественному строю. Встихотворении "Желание Зимы" смена времен года нарисована в откровенно грубых,"площадных" тонах. Сходная картина, но выраженная очень сжато и вполне "серьезно",возникает под пером Державина в следующем, 1788 г., в стихотворении "К Евтерпе".И в этом же 1788 г., как бы соревнуясь с самим собой, в "Осени во время осадыОчакова" поэт находит для той же картины совершенно иные слова, иные краски;лаконичная зарисовка, занимавшая всего 4 стиха, развертывается в широчайшееполотно на 6 строф.

Рассказывая в конце жизни о своем творчестве, одну из причин вступления нановый путь в поэзии Державин усматривал в неудачах подражания Ломоносову. Этинеудачи поэт объяснял тем, что он не мог поддерживать постоянно "красивым наборомслов" свойственных только Ломоносову "великолепия и пышности". От Ломоносовау Державина осталось одно: утверждение положительного идеала путем показа положительногопримера; причем свой идеал Державин поначалу ищет там же, где искали почти всеписатели XVIII в., - в теории просвещенного абсолютизма.

Дело в том, что борьба против злоупотреблений вельмож, дворянства и чиновничестваза благо России была определяющей чертой деятельности Державина и как государственногодеятеля, и как поэта А силу, способную достойно руководить государством, вестиРоссию к славе, к процветанию, к "блаженству", Державин видел только в просвещенноймонархии. Отсюда появление в его творчестве темы Екатерины II - Фелицы. Этойтемой, красной нитью проходящей через творчество Державина 80-х гг., объединенымногие его произведения: "Фелица", "Благодарность Фелице", "Решемыслу", "Видениемурзы" и др.

В начале 80-х гг. Державин не был еще близко знаком с императрицей. Создаваяее образ в одах этих лет, поэт использовал рассказы о ней, о распространениикоторых заботилась сама Екатерина, автопортрет, нарисованный в ее литературныхсочинениях, идеи, проповедовавшиеся в ее "Наказе" и указах. В то же время Державиночень хорошо знал многих видных вельмож екатерининского двора, под начальствомкоторых ему приходилось служить. Поэтому идеализация образа Екатерины II у Державинасочетается с критическим отношением к ее вельможам,

Высокие поэтические достоинства оды "Фелица", созданной в 1782 г., принеслией широкую по тому времени известность в кругах наиболее передовых русских людей.А. Н. Радищев, например, писал: "Преложи многие строфы из оды к Фелице, а особливо,где мурза описывает сам себя, без стихов останется почти тоже поэзия". "У каждого,умеющего читать по-русски, очутилась она в руках", - свидетельствовал О. П.Козодавлев, редактор журнала, где ода была напечатана.

Само имя - Фелица, которое по-латински означает "счастье", Державин заимствовализ "Сказки о царевиче Хлоре", написанной Екатериной для внуков.

Принципиально новым было то, что с первых же строк оды русскую императрицу(а в Фелице читатели легко угадывали именно Екатерину) поэт рисует прежде всегос точки зрения ее человеческих качеств:

Мурзам твоим не подражая,

Почасту ходишь ты пешком,

И пища самая простая

Бывает за твоим столом...

Добродетельной Фелице противопоставлен порочный вельможа, "мурза" - собярательныйсатирический портрет крупнейших вельмож: Г. А. Потемкина, П. И. Панина, А. А.Вяземского, А. Г. Орлова, С. К. Нарышкина и других:

А я, проспавши до полудни,

Курю табак и кофе пью;

Преобращая в праздник будни,

Кружу в химерах мысль мою…

Далее Державин сравнивает правление Екатерины о жестокими нравами, царившимив России во времена бироновщины при императрице Анне Иоанновне, и воздает хвалуФелице за ряд полезных для страны законов.

Надо сказать, что в поэзии Державина слово "человек", сопряженное с требованиемвысокой нравственности и гражданственности, являлось наивысшей похвалой и критерием."Будь на троне человек!" - призывал поэт будущего царя Александра I ("На рожденияв Севере..."). "Был в вельможе человек", - писал Державин о старом покровителеискусств и наук И. И. Шувалове ("Эпистола И. И. Шувалову", черновой вариант,1777).

Ум и сердце человечье

Были гением моим, -

подчеркнул поэт в стихотворении "Признание", которое он считал "объяснениемна все свои сочинения".

Эту гуманистическую идею Державина полностью разделяют члены львовского кружкаи близкий к ним Фонвизин, который писал в "Недоросле": "Имей сердце, имей душу,и будешь человек во всякое время". Недостаточность одной лишь человечности понялмладший современник Державина и Фонвизина- А. Н. Радищев, пришедший к мыслио неизбежности революции.

Но требование высокой нравственности, призыв к человечности "во всякое время"привел уже следующее поколение дворян к открытому выступлению против крепостничестваи самодержавия. Деле в том, что когда Державин, например, писал о мудром и справедливомисполнителе власти ("Время", 1804):

Им и время не владеет.

Ниже злато, ни сребро;

Он порядку дел радеет,

Любит общее добро;

Убегая пышных вздоров

И блестящих мелочей,

Он во сане прокуроров,

Всех вельмож, судей, царей

Чтит лишь только человека

И желает сам им быть, -

то подобные мысли поднимали представление о человеческом и человеке на высоту,абсолютно чуждую самодержавию, поскольку "принцип монархии вообще - презираемый,презренный, обесчеловеченный человек" [5].Отсюда ясна огромная воспитующая сила прогрессивных гуманистических идей Державинаи Фонвизина - писателей субъективно далеких от революционных настроений и дажевраждебно относившихся к революции, но объективно немало способствовавших духовномуи нравственному формированию первого, дворянского поколения русских революционеров.

Важно и другое: надежда на сердце и душу человеческие, неустанные нравственныепоиски - это то, что роднит столь далеких во времени и столь, казалось бы, разныхписателей, как Державин и Фонвизин - и Гоголь, Достоевский, Толстой (а иначеи по-своему в эти поиски включаются и Радищев, и Грибоедов, и Чернышевский,и Некрасов)...

С другой стороной проблемы человека - "человек и мироздание" - связаны философскиестихотворения Державина. Крупнейшее из них - завершенная в 1784 г. ода "Бог"- вдохновенный гимн всесилию человеческого разума:

Я телом в прахе истлеваю.

Умом громам повелеваю,

Я царь - я раб; я червь - я бог! -

и в то жe время признание, что человек - лишь звено в общей цепи существ (аведь религия учила, что человек - совершенно исключительное творение божестваи все остальное бог создал для человека).

Державин вводит в свое стихотворение идеи современной ему науки о множественностимиров, бог приобретает у него черты, свойственные материи: "бесконечное пространство,беспрерывную жизнь в движении вещества и нескончаемое течение времени". По существу,эти положения противоречат религиозным представлениям: церковь учила, что Землябыла центром мироздания и Солнце создано богом только одно; христианская религияотрицала беспрерывное движение как основное свойство материи, ибо пространствои время якобы имели "начало" и будут иметь "конец".

Неудивительно поэтому, что ода Державина вызвала решительный протест со стороныревнителей православия и церковников. Зато стихотворение стало первым произведениемрусской литературы, получившим поистине всемирную славу...

Ратуя за "человека", именно бесчеловечье царей и вельмож обличал Державинв сильнейших своих сатирических произведениях - "Властителям и судиям", "Наковарство", "На Счастие", "Вельможа".

Организующим центром поэзии Державина все больше становится образ автора,остающийся единым во всех произведениях. Это конкретный человек с плотью и кровью,который передает свое личное отношение к миру, вещам и людям независимо от ихобщественного положения. И как человек, а не условно-отвлеченный "пиит", онвидит бытовые недостатки вельмож, "небесно-голубые взоры" и "скоропишущее перо"Екатерины. Вместе с образом автора в поэзию Державина входит вполне естественноев устах человека просторечие - живой разговорный язык, то, что сам поэт позднееназвал "забавным русским слогом".

Ода "Фелица", в которой Державин соединил противоположные начала: положительноеи отрицательное, патетику и сатиру, идеальное и реальное, - окончательно закрепилав поэзии Державина то, что начиналось в 1779 г., - смешение, ломку, ликвидациюстрогой жанровой системы. В одном произведении у него нередко соединяются сатираи элегия, патетическая ода и дружеское послание. Не очень заботясь о терминологии,одни и те же стихотворения Державин именовал то "одами", то "песнями", то "лирическимипоэмами". А в конце жизни, осмысляя свой творческий путь, поэт прямо заявило ненужности жанровых градаций: "Ежели названия не придают вещам уважения безпрямого их достоинства, то должно со мною согласиться, что они, то есть те наименования,или особые отделы песен, более есть умничество или чванство петагогов в познанииих древности, нежели прямая надобность". Выступая против "педантских разделовлирических стихотворений" (то есть против их жанрового разделения), Державиндоказывал, что поэт может говорить обо всем в "общежительной оде". В другомместе Державин именовал этот общий для всей лирики жанр "смешанной одой".

Остроумное определение для державинских стихов подыскал М. Н. Муравьев - "перепутаж".Имея, по существу, то же содержание, что и державинский термин "смешанная ода",муравьевский "перепутаж", пожалуй, более точен, ибо совершенно правильно выводиттворчество Державина из русла всякого рода одописи, с одной стороны, а с другой- охватывает не только смешение собственно жанров, но и смешение эмоционально-тематическое,стилевое, образное и т. д.

Екатериной-человеком Державин восторгался недолго. Уже в конце 80-х гг. Фелицапревращается в образ государственного деятеля - и только ("Изображение Фелицы").А когда поэт оказался при дворе, когда он "вблизи увидел подлинник человеческийс великими слабостями", тема Фелицы в его поэзии совершенно заглохла.

Разочарование в Екатерине, наступившее в начале 90-х гг., не могло не найтиотражения в самооценке поэта. Оно поставило перед Державиным вопрос о значенииего собственной поэтической деятельности, о его праве на бессмертие. С этогомомента тема поэзия и поэта, оценки собственного творчества становится однойиз ведущих в державинском творчестве.

О великой роли в жизни общества поэзии и поэта Державин говорил всегда, именнов поэтической деятельности видя свое право на бессмертие. Но представление отом, какие именно стороны его поэзии сделают его имя бессмертным, менялось.Раньше Державин право на бессмертие видел в самом занятии поэзией, затем некотороевремя считал, что останется жить в памяти потомства как певец дел ЕкатериныII.

Новый взгляд на значение своего творчества он наиболее полно изложил в оде"Мой истукан". Она представляет собой по форме разговор-монолог, обращенныйк скульптору Рашетту, который работал над бюстом Державина. Мысль о славе за"обыкновенные дела"- "мои безделка" - поэт отвергает сразу. Высоко оцениваясвои оды, посвященные Фелице, Державин считает, что он достоин за них славы.Но будут ли чтить его за это потомки? И, пророчески угадывая будущее, поэт даетотрицательный ответ. Отвергая право на бессмертие за прославление Фелицы, Державинутверждает, что потомство будет чтить его память как певца России, русскогонарода, его вождей и героев, за то, что он всегда был поборником правды и истины,отстаивал добродетель. По убеждению Державина, великий поэт-патриот, поэт-гражданиндостоин бессмертия не менее, чем великий полководец. Он проводит эту мысль,ставя свое имя рядом с именем фельдмаршала Румянцева ("Кумиры твоего резца"- это бюсты Румянцева и Державина, изваянные Рашеттом).

Так в поисках положительного героя Державин приходит к теме России, русскогонарода и его героев - полководцев, патриотов и поборников правды. Разочарованиев Екатерине не привело Державина к разочарованию в просвещенной монархии вообще.Надежды, рухнувшие при близком знакомстве с "Фелицей", воскресали в поэте ипри вступлении на престол Павла I, и в начале царствования Александра I. Нокогда поэт понимал, что новый монарх не оправдывает возлагавшихся на него надежд,он переставал "воспевать" его точно так же, как и Екатерину II. Однако темаРоссии и русского народа остается одной из главных в творчестве Державина досамой смерти его.

Господствующим чувством Державина был патриотизм, стремление к "благу народному"(надо иметь в виду, что, как и у всех пнсателей XVIII в., слово "народ" у Державинаравнозначно понятию "нация"), "служение на пользу общую" [6].Сочиняя победные оды вследствие воодушевления, которое он испытывал в гордостиза русский народ, первым условием "народного блаженства", "общего блага" Державинсчитал мир. Столь же необходимой он считал "правду", "истину", которая заключаласьдля него в личной честности, бескорыстии, в справедливости, в строгом соблюдениизаконов всеми: и чиновниками, и вельможами, и самим царем.

Однако в действительной жизни говорить царям истину было на так-то просто.Во втором послании "Храповицкому" (1797) Державин прямо указывал на гнетущуюсилу самодержавия, которое сковывает поэтическое слово. Поэтому ему приходилосьто говорить истину "с улыбкой", в шутливой форме, то прикрывать ее ссылкамина авторитет монарха, то маскировать ее намеками, иносказаниями, аллегориями,- и об этом сам поэт писал не раз.

С борьбой за "общее благо" тесно связаны темы "личного блага", возможноготолько при условии общего: чистая совесть, довольство малым, умеренность, "покой"и т. д. Человек может быть счастлив только тогда, когда он "желает общего добра"и активно борется за него. Не может быть истинно счастлив тот, кто заботитсятолько о себе, не радея о России, - утверждал Державин.

В творчестве 1790 - начала 1800-х гг. Державин делает новый шаг в изображениичеловека. В стихотворениях, посвященных Г. А. Потемкину ("Анакреон в собрании","Водопад"), Л. А. Нарышкину ("На рождение царицы Гремиславы"), А. Г. Орлову("Афинейскому витязю"), А. В. Суворову ("На пребывание Суворова в Таврическомдворце", "На переход Альпийских гор" и др.; особенно - "Снигирь"), Державинпытается рисовать людей во всей их сложности, изображая и положительные, и отрицательныеих стороны (в особенности это касается Потемкина и Нарышкина).

Вместе с тем в державинском творчестве этих лет значительно расширяется иусложняется образ автора. В значительной мере этому способствует усиленное вниманиепоэта к так называемым анакреонтическим песням - небольшим стихотворениям, написаннымна мотивы или "в духе" древнегреческого лирика Анакреона. Основу державинскойанакреонтики составляет "живое и нежное впечатление природы", по выражению другаДержавина и переводчика Анакреона - Н. А. Львова. "Этот новый и большой разделпоэзии Державина, - пишет А. В. Западов, - послужил для него выходом в радостныймир природы, позволил говорить о тысяче маленьких, но важных для человека вещей,которым не находилось места в системе жанров классицистической поэтики. Адресуяськ Анакреону, подражая ему, Державин писал свое, и национальные корни его поэзиипроступают в анакреонтических песнях особенно ясно" [7].

Всю поэзию Державин подразделял на две части: "ода" и "песня". Если для лирическогостихотворения - "оды" - в качестве определяющего свойства Державин выдвигалвдохновение и считал, что для него извинительны "погрешности", "как на Солнцепятна", то отличительным признаком "песни", по Державину, является поэтическоемастерство. И, надо сказать, мастерство Державина-поэта в анакреонтике проявляетсяс особой наглядностью, ибо в этих небольших стихотворениях совсем нет местани развернутой публицистике, ни связанной с нею риторике. Необычайная экономностьхудожественных средств, предельная точность и ясность, отточенность языка истиха делают очень многие стихотворения этого цикла маленькими шедеврами. Нобыло бы неверным полагать, что Державин сочинял эти стихи только для демонстрациисвоего поэтического мастерства, - нет, он ставил перед собой куда более серьезныецели. "По любви к отечественному слову, - подчеркивал поэт, выпуская сборник"Анакреонтических песен" отдельным изданием в 1804 г., - желал я показать егоизобилие, гибкость, легкость и вообще способность к выражению самых нежнейшихчувствований, каковые в других языках едва ли находятся". Читатели же, уже хорошознакомые с лирическим героем Державина - поэтом-гражданином, борцом за правду,-теперь увидели во всей многогранности тот же образ со стороны его частной жизни,его личных пристрастий, склонностей, даже "шалостей".

И, наконец, в полной мере обе ипостаси державинского лирического героя слилисьв один полнокровный реалистический характер в крупнейшем произведении последнегопериода творчества Державина - стихотворении "Евгению. Жизнь Званская" (1807).

Это стихотворение - своеобразный ответ на романтическую элегию В, А. Жуковского"Вечер". Державин вступил в развернутый спор с Жуковским о том, что должен изображатьпоэт, кто должен быть героем поэтического произведения, как следует относитьсяжизни вообще и каким образом изображать природу и человеческие характеры. Этобыл спор о путях развития современной поэзии.

Державин почувствовал, что новое направление могло увести поэтов и читателейот активного участия в жизни к исключительному углублению в собственные переживания.Для него, человека бурной и сложной биографии, был неприемлем сам принцип бегстваот реальной жизни. Он решил ответить Жуковскому - и ответить в той же самойформе, которую избрал молодой поэт. "Жизнь Званская" написана тем же размером,той же строфой, что и стихотворение Жуковского. У Державина та же композиция,тот же герой-поэт.

Меланхолическому и в значительной мере условному пейзажу Жуковского Державинпротивопоставляет конкретный, реальный пейзаж, характерный именно для среднейполосы России. Герою Жуковского - унылому юноше, разочарованному и страдающему,целиком погруженному в воспоминания и в думы о близкой смерти, - противостоиту Державина бодрый старик. Хотя по возрасту он уже близок "к краю гроба", ноживо воспринимает все и интересуется всем без исключения: от еды и предметовкрестьянского труда до событий европейского масштаба, вопросов истории, философскихразмышлений. В противовес романтической "поэзии страдания" Державин выдвинулпоэзию "жизни действительной". До пушкинского "Евгении Онегина" державинская"Жизнь Званская" - наиболее яркое произведение, возводящее в поэзию повседневнуюжизнь человека. Державин показал, что поэзия есть не только в природе или возвышенныхпереживаниях: она может быть и в бытовых "раздобарах", и в чтении газет и журналов,и в чае у вечернего костра, и в раздаче кренделей крестьянским ребятишкам.

Главный герой стихотворения одновременно и тип, и яркая индивидуальность:в конечном счете это сам Державин, но вместе с тем и типичный помещик определенногосклада, живущий в типичных обстоятельствах, со своими резко выраженными индивидуальным"интересами, наклонностями, привычками, складом мышления, оценками, отношениемк миру и т. д. Это соединение индивидуального и типичного, данного в определенныхтипичных обстоятельствах, - свидетельство того, что в русской позлил родилсяреализм, причем родился в результате длительной эволюции творчества именно Державина.

Очень важно то обстоятельство, что Державин попытался усвоить из творческогометода Жуковского наиболее ценное - внимание к внутреннему миру человека. Правда,изображение внутреннего мира для Жуковского - это углубление в изолированныеот внешнего мира, связанные с воспоминаниями сложные душевные переживания. Внутренниймир героя у Державина - переживания человека, рождающиеся из постоянного общенияс внешним миром. Но сам принцип изображения внутреннего мира человека Державинвоспринял от Жуковского, как сам Жуковский научился у него вниманию к частномучеловеку и красочной живописи природы.

Впрочем, не только Жуковский. Неоднородный сложный сплав, который представляетсобой поэзия Державина, дал возможность находить в ней черты, родственные своемутворчеству, таким совершенно различным художникам, как Батюшков, Рылеев, Пушкин,Гоголь, Тютчев, Некрасов, поэты-символисты и акмеисты начала XX столетия, Багрицкийи многие другие. Однако и они, достигнув новых вершин в поэзии, не смогли полностьюисчерпать всех возможностей, заложенных в творчестве Державина. Ораторские интонацииего стиха были в новых условиях развиты зачинателем советской поэзии Маяковским,в творчестве которого нашли свое дальнейшее развитие и некоторые другие стороныстиля, языка, ритмики державинской поэзии.

Державин - поэт, новатор, гуманист, просветитель, гражданин, патриот - поправу был назван Белинским отцом русских поэтов.

Примечания

1. Гоголь Н. В. Полн. собр. соч.,т. VIII. М.- Л., 1952, с. 374.

2. Белинский В. Г. Полн. собр. соч.,т. 1. М, 1953, с. 50.

3. 3ападов А. В. Мастерство Державина.М., 1958, с. 122.

4. См.: Благой Д. Д. Литература идействительность. Вопросы теории и истории литературы. М., 1959, с. 136.

5. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., 2-еизд., т. 1, с. 374.

6. Чернышевский Н. Г. Полн. собр.соч., т. 3. М., 1947, с. 137.

7. Западов А. В. Мастерство Державина,с. 146.