Перевод текстов и документов > Язык. Тема. Слушатель. Анализ взаимодействия

Язык. Тема. Слушатель. Анализ взаимодействия

Д.И. Эдельман

К ПРОБЛЕМЕ "ЯЗЫК ИЛИ ДИАЛЕКТ" В УСЛОВИЯХ ОТСУТСТВИЯ ПИСЬМЕННОСТИ

(Теоретические основы классификации языков мира. - М., 1980. - С. 127-147)

В различных отраслях частного языкознания нередко при совершенно очевиднойчленимости ареала на некие локальные языковые разновидности большие трудностипредставляет квалификация степени их самостоятельности относительно друг другаи окружающих языков. Во многих случаях в практике трактовки и классификациитаких единиц наблюдается неоднозначное решение вопроса, являются ли языковыеразновидности того или иного ареала а) самостоятельными близкородственными языками;б) диалектами какого-либо единого языка; в) диалектами, составляющими "переходнуюзону" или "зону вибрации" между двумя (или более) родственнымиязыками (в последнем случае дополнительные трудности бывают связаны еще и спроведением географической границы, подчас весьма условной, по обе стороны которойдолжны размещаться эти локальные единицы, относящиеся к различным объединениям);г) рядом близкородственных языков с относящимися к ним диалектами и т. п.

Обычно при классификации языковых разновидностей, составляющих такого типаареалы, возникает целый ряд проблем, которые решаются весьма различными способами,в зависимости от конкретных установок. С одной стороны, учитываются факторыобъективной данности - как внутрилингвистической (структурное сходство или несходство,близкое или отдаленное родство данных локальных единиц), так и функциональнойи экстралингвистической (вхождение данного ареала в одно или не одно государственноеобъединение; принадлежность носителей данных локальных языковых разновидностейк единому этносу или к разным; ориентация их носителей на единый или на разныелитературные языки, либо на единый и разные языки общения или другие престижныев данном ареале языки), на один или разные культурные центры; наличие или отсутствиеписьменной традиции и литературы для данной языковой разновидности и их функционированиев данный исторический период и т. п. С другой стороны, немаловажную роль играетсубъективный фактор - подход к данной проблеме с позиций той лингвистическойшколы, к которой принадлежит исследователь, и определенная сложившаяся в каждойчастной отрасли языкознания традиция.

Следует подчеркнуть при этом, что проблема квалификации той или иной языковойразновидности в качестве самостоятельного языка или подчиненного какой-либоязыковой общности диалекта возникла сравнительно недавно и связана с качественноновым этапом современной лингвистики, знаменующимся развитием ареальных исследований,функционального подхода к языку, обобщающими работами энциклопедического типа.

Для говорящего на той или иной языковой разновидности не существует вопроса,представляет ли она собой язык или диалект. Он владеет определенной языковойсистемой, называя ее языком ("такой-то язык", "язык такого-тонарода", или "язык тех-то", "язык такой-то местности","наш язык", "язык людей" и т. п.) и отличая его от языкадругой местности или народа (наблюдательный носитель языка отмечает к тому женебольшие отличия у соседей, если они сущестуют, и наличие или отсутствие полноговзаимопонимания). Понятие "диалект" в обиходе говорящего не возникает.

На начальной стадии изучения и описания системы конкретных языков проблема"язык или диалект" не изучалась, поскольку для синхронного и историческогоописания той или иной языковой разновидности она была нерелевантна. Действительно,при синхронном лингвистическом описании некоторой локальной языковой разновидности,при исследовании ее истории или определении ее генетической, типологическойили даже ареальной отнесенности применение по отношению к ней терминов "язык"или "диалект" (а также в ряде случаев "наречие" или "говор")практически безразлично [1]: оно не являетсяздесь квалификационным (хотя иногда употребление термина "диалект"вместо "язык" может и затемнить общую лингвистическую картину данногоареала в целом).

Четкое размежевание более необходимо для социолингвистической или функциональнойхарактеристики данной локальной единицы, связанной с ее "ролью в коммуникативномпроцессе в масштабе того или иного сообщества" [2].Необходимо оно и в обобщающих трудах энциклопедического характера (каким представляетсятруд "Языки мира") по двум причинам. Во-первых, в труде такого типадолжна быть учтена (если не приведена) всесторонняя характеристика каждой изформ речи, включающая не только ее внутреннюю организацию, но и функциональнуюроль в современном обществе (и, по возможности, в истории). Во-вторых, самаструктура такого труда, где каждый язык предполагается охарактеризовать в специальнойстатье, а сведения о диалектах могут быть включены в нее же, требует такогоразмежевания в чисто прагматических целях.

Прежде чем обратиться к существующим в научном обиходе определениям понятий"язык" и "диалект" и к применению в отношении конкретногоматериала, уместно рассмотреть сам материал, который подлежит такому анализу,и те критерии, которые обычно используются в практике конкретных исследований,поскольку всякая классификационная схема имеет своей целью рациональную классификациюименно конкретного материала и обязана тем самым учитывать не только ясные,"полярные" явления, но и "пограничные" - сложные и неоднозначные,чтобы они не стали впоследствии непреодолимой преградой на ее пути.

В традиции описания и классификации различных компонентов индоиранского языковогомира, в частности, в качестве критериев объединения ряда сходных форм речи вединую, под названием "язык" учитывается (в одних работах сознательно,в других - интуитивно) следующий комплекс критериев - лингвистических и социальных.

А. Наличие или отсутствие взаимопонимания между носителями форм речи, представляющихразные локальные единицы. Этот критерий является по существу отражением степениязыковой дифференциации (на разных уровнях языка), наличия или отсутствия того"порога интеграции" (термин Б. А. Серебренникова), за которым становитсяневозможным диалектное смешение [3]. При отсутствиивзаимопонимания непосредственное общение данными формами речи уже невозможно,и их носители вынуждены прибегать к какой-то третьей (или одной из данных) вкачестве lingua franca. Последняя может иметь по отношению к данным формам речиболее отдаленное родство, чем наблюдающееся между ними (ср., например, таджикскийязык, принадлежащий к юго-западной ветви иранских языков, в качестве языка общениядля носителей разных форм речи Памира и Гиндукуша, английский язык для носителейиндоарийских языков и т. п.) или быть неродственной им вообще (английский языкдля носителей дравидийских и других неиндоарийских языков Индии).

В конечном счете критерий взаимопонятности, очевидно, можно рассматриватькак социально обусловленный, хотя и тесно связанный со степенью структурнойдифференциации локальных единиц (на всех уровнях, включая лексический), котораяпредставляет единственный фактор чисто лингвистического, точнее - историко-лингвистическогохарактера. Эти факторы тесно связаны с внешними причинами, создавшими или несоздавшими в свое время предпосылки для существенного расхождения между разнымиформами речи.

Причинами такого расхождения могут служить границы общения между соответствующимиэтническими группами, связанные как с физико-географическими условиями (горныехребты, пустыни, большие водные пространства), так и с социальными (наличиеразных государственных или племенных образований со своими границами, иноязычноеокружение и т. п.). Благодаря наличию этих границ те или иные изменения в системеязыка распространяются лишь на определенную часть ареала, а не на весь ареалв целом.

Б. Наличие или отсутствие единой наддиалектной нормы в виде либо письменногоили бесписьменного литературного (например, фольклорного) языка, либо койне,возникшего на базе одной из данных языковых разновидностей, либо на базе другойблизкородственной им разновидности. При наличии такой единой наддиалектной нормы(обычно связанной с существованием единого культурного центра) языковые разновидностиареала предстают в виде подчиненных единиц - диалектов, объединяемых наддиалектнойнормой в единой целое - язык. Отсутствие этой нормы способствует обособлениюотдельных форм речи и осознанию их в качестве самостоятельных единиц - бесписьменныхязыков. Дифференциации же способствует и ориентация населения разных областейпромежуточного ареала на различные культурные центры, разные литературные языкии пр. Данный критерий может быть определен, по-видимому, как критерий социально-культурногопорядка.

В. Наличие или отсутствие у носителей различных локальных языковых разновидностейданного ареала этнического единства, которое выявляется в их едином самосознаниии самоназвании своей народности (или - на высших ступенях развития общества- нации). При осознании носителями каждой из локальных единиц отдельного этническогостатуса своей группы, либо же - при осознании населением части ареала своейпринадлежности к одной этнической общности, другой части ареала - к другой,- трудно говорить о едином языке данного ареала. Этот критерий отнесения себяносителями языковой единицы к той или иной этнической общности может быть определенкак критерий социально-этнического единства.

Таким образом, принятая в классификации индоиранских языков традиция квалификациилокальной формы речи как языка или диалекта довольно давно уже основываетсяна принципах, которые, несмотря на относительно длительную разработку этой проблемы,лишь в сравнительно недавнее время получили эксплицитную формулировку в теоретическойлитературе [4].

Естественно, что эти критерии по своей природе неоднозначны. Первый из нихтесно связан с чисто лингвистическим фактором степени дифференциации языковойструктуры, два других носят более ярко выраженный социальный характер.

Фактор степени близкого и отдаленного родства тех или иных локальных единицявляется опорным и отправным моментом при решении проблемы "язык или диалект"- без их более или менее близкого генетического родства такой вопрос вообщене может быть поставлен. Это отмечалось как в теоретической литературе [5],так и в различных работах по разным отраслям языкознания [6].Однако, как справедливо указывается и в этих работах, факторы градации этойязыковой близости и взаимопонятности не могут являться решающими, так как ониеще не дают однозначного ответа на вопросы: какая степень понятности, какоеколичество общих элементов на всех уровнях языка необходимы и достаточны, чтобысчитать разные формы речи вариантами одного языка? какие внутриструктурные лингвистическиекритерии могут быть решающими для членения многодиалектного ареала на болеекрупные единицы? и т. п. [7]. Не дают однозначногоответа на вопрос "язык или диалект" и другие чисто лингвистическиеприемы [8]; они всегда требуют дополнительныхэкстралингвистических поправок [9].

По-видимому, более однозначные показания дают в этом отношении критерии социальногоплана, т. е. факторы единой наддиалектной нормы (особенно при наличии литературногоязыка) и единства этнического самосознания. Совершенно справедливым представляетсяследующее высказывание Р. И. Аванесова: "Что же касается вопроса о диалектномчленении языка и о выделении близкородственных языков, то он не решается непосредственноструктурной общностью или различиями (хотя, конечно, языки вообще имеют междусобой больше структурных отличий, чем диалекты, а последние больше, чем их болеемелкие деления - поддиалекты и говоры).

Этническое и национальное самосознание, историко-культурная ориентация, длякоторых наряду с другими признаками имеет значение и признак общности или различийв языке, обслуживание данной территории единым литературным языком или разнымилитературными языками - вот что в целом определяет выделение родственных языкови внутри них - больших территориально-языковых массивов (диалектов)" [10].

Как известно, эти критерии лежали уже в основе положений Ф. Энгельса о взаимопонятности,наличии единого литературного языка и учета им фактора наличия определенногоэтнического самосознания у носителей той или иной формы речи. В своих трудахи письмах, касаясь языков различных групп (славянских, германских, романских),Ф. Энгельс неоднократно апеллирует к данным критериям, особо подчеркивая факторывзаимопонятности и наличия литературного языка [11].

Эта концепция - учета факторов социального характера - поддерживается практическипочти всеми ведущими лингвистами, занимавшимися этой проблематикой (см. работыразных лет В. М. Жирмунского, А. В. Десницкой, М. М. Гухман, Б. А. Серебренниковаи др.).

Согласно другой концепции, также выдвигающей социальные критерии как определяющие,ведущим оказывается только фактор социально-этнического порядка. Так, например,Р. Леч выделяет три тенденции в подходе к проблемам разграничения понятий "язык"и "диалект", а именно: 1) отождествление понятий "язык"и "литературный язык"; 2) сведение различий между языком и диалектомк количественным различиям в чисто структурном плане, а также учет фактора взаимопонятностиидиомов; 3) стремление к учету объединения людей в племена, народности, нации,одним из признаков которых является язык [12].Однако, по его мнению, "первые две тенденции, с одной стороны, и третья,с другой стороны, принципиально различны. Только третья последовательно учитываетдиалектический, исторически изменчивый характер соотношения категорий "язык"и "диалект" и, таким образом, отвечает требованиям диалектическогои исторического материализма" [13]. Подводяитоги обзора различных точек зрения на соотношение языков и диалектов в разныхязыковых группах (главным образом, славянских), Р. Леч пишет: "Таким образом,логические противоречия, к которым неизбежно приводит исследователей стремлениек "чисто научной" (в смысле преувеличения роли письменности или генетическогоаспекта) трактовке той или иной группы родственных идиомов, не считающееся ссамооценкой их носителей, на мой взгляд, убедительно доказывает нецелесообразностьи научную несостоятельность отказа от социально-исторического подхода к проблемеразграничения категорий "язык" и "диалект", тем более, что,например, по отношению ко всем национальным славянским языкам принципытакого подхода в настоящее время фактически признаются всеми славистами"[14].

При общей бесспорности тезиса Р. Леча о решающем характере третьего критерия(см. ниже), отнесение им фактора наличия / отсутствия единого литературногоязыка и письменности к "чисто научному" (т. е. чисто лингвистическому)плану не может не вызвать возражений. Сам факт существования письменности иединого литературного языка - явление социального и социально-культурного, ане чисто лингвистического плана; наличие письменности и литературного языканосит исторический характер, поскольку и то и другое появляется, как известно,лишь на определенном этапе развития человеческого общества, а факт наличия единоголитературного языка в том или ином коллективе людей оказывается в прямой зависимостиот социально-исторических условий его существования и может изменяться с изменениемэтих условий.

Конкретно-историческая обусловленность фактора наличия или отсутствия единоголитературного языка и - в связи с этим - различная языковая отнесенность компонентовдиалектного континуума одного и того же ареала - могут быть проиллюстрированына материале разных языков.

Известно, например, что с IX до начала XVI в. существовал единый так называемыйклассический персидский язык, бытовавший на обширной территории нынешнего Ирана,Афганистана и Средней Азии, распространившийся до границ Индии и вытеснившийв ряде регионов местные языки. Он существовал в форме разговорного языка, расчлененногона диалекты, факт наличия и отдельные черты которых отмечаются в литературеначиная с X в. Однако его диалектная дифференциация была относительно невеликаи не мешала взаимопониманию. При этом существовал единый литературный язык,в котором диалектные различия были сглажены [15].Появление и распространение этого литературного языка было тесно связано сосложившимися в этот период определенными историческими условиями [16].Изменение этих условий в период позднего средневековья и различие историческихсудеб Ирана, Афганистана и Средней Азии в последующие эпохи в связи с ослаблениемполитических и культурно-экономических контактов, завоеваниями и миграциямиразных народов, а затем образованием нескольких государств и относительной стабилизациейтрех разных культурных центров, привели к тому, что в настоящее время сложилисьтри различных языка - персидский, таджикский и так называемый дари, или фарси-кабули,каждый из которых имеет свою литературную норму и статус официальных языковв государственном делопроизводстве. Вокруг этих трех литературных языков группируютсяныне те диалекты, которые продолжают старые, группировавшиеся в свое время вокругединого языка.

Аналогично соотношение некоторых индоарийских литературных языков, напримербенгальского и ассамского, представляющих собой весьма близкородственные лингвистическиеединицы, располагающие каждый своей письменностью, литературной нормой и статусомофициального языка [17].

С другой стороны, так называемые "диалекты хинди" определяются какдиалекты лишь постольку, поскольку имеется единый литературный язык хинди, которыйих объединяет. При этом данные "диалекты" настолько несходны (благодарярезким различиям на всех уровнях, в том числе ярко выраженному аналитизму вморфологии одних "диалектов" и синтетезму - других), что их вполнекорректно было бы считать самостоятельными языками, тем более, что взаимопониманиемежду носителями их разных групп невозможно. При этом известно, что литературныхязыков здесь раньше было несколько [18] и чтов сферу влияния литературного хинди вовлечены не только близкородственные, нои весьма отдаленные в генетическом плане локальные единицы.

Кроме того, наличие определенных литературных языков, вокруг которых группируютсябесписьменные локальные единицы, помогает еще в одном плане - в членении ареала,представляющего непрерывный континуум переходящих друг в друга диалектов. Так,например, обстоит дело в индологии.

"Следует учитывать, - пишет Г. А. Зограф, - что любая классификация НИА(новых индоарийских - Д. Э.) языков и диалектов на современном этапенеизбежно оказывается в какой-то мере относительной. Это обусловлено сложностьюлингвистической карты Северной и Центральной Индии. Все живые индоарийские языки,в том числе и наиболее развитые, обладают значительным числом локальных диалектови говоров. Границы между соседними диалектами практически малоощутимы. Это касаетсяне только диалектов одного языка, но и территориально соприкасающихся диалектов,относимых к разным языкам. Локальная форма речи меняется через каждые несколькодесятков километров, но изменения эти не столь значительны, чтобы сделать языкнепонятным для ближайших соседей. По мере же увеличения расстояния растут идиалектные различия, пока не происходит переход к новому языку. По всей СевернойИндии, от Бенгалии до Панджаба, нет ни одной заметной языковой границы, хотяна этом протяжении сменяются шесть языков, представленных десятками диалектов.То же может наблюдаться и в других направлениях; резкие границы между родственнымиязыками прослеживаются лишь там, где существуют естественные преграды в видегор или пустынь.

Такое положение весьма затрудняет не только отнесение к тому или иному языкупограничных диалектов, имеющих переходный характер, но и квалификацию форм речис более значительными специфическими особенностями. Например, определяя бхилии кхандеши как самостоятельные языки, Грирсон вынужден признать, что первый,собственно, может рассматриваться как диалект гуджаратского, а второй - какответвление первого, подвергшееся влиянию соседнего маратхского (кстати, кхандешидолгое время считался диалектом последнего)" [19].

Именно так обстоит дело в Центральном и Северном Иране, где бесписьменныелокальные единицы, принадлежащие к северо-западной ветви иранских языков (врезультате чего персидский литературный язык, относящийся к юго-западной ветви,не является для них близкородственным), обнаруживают настолько сложную и запутаннуюкартину [20], что их четкая классификация ив настоящее время представляется делом не столь близкого будущего (см. ниже).

Таким образом, критерий Б, если он предстает в виде наличия или отсутствияединого литературного языка, является социально обусловленным конкретно-историческим,а отнюдь не чисто лингвистическим.

Вместе с тем естественно, что данный критерий не всегда является определяющим,и в этом Р. Леч, безусловно, прав. Сказанное подтверждается и материалом индоиранскихязыков.

Например, далеко разошедшиеся диалекты афганского языка рассматриваются вкачестве диалектов единого языка в основном по принципу наличия единого этническогосамосознания у их носителей, поскольку литературный язык здесь хотя и един,имеет довольно ощутимую дифференциацию на две разновидности, соответствующуюдиалектным группам [21].

Курдские диалекты, также весьма далекие друг от друга лингвистически (взаимопониманиемежду носителями некоторых из них невозможно) и группирующиеся вокруг двух различныхлитературных языков - северного (курманджи) и южного, или центрального, которыйв свою очередь подразделяется на два варианта (сулеймани и мукри) квалифицируютсякак диалекты единого курдского языка практически на основании социально-этническогопризнака принадлежности их носителей к единому курдскому народу [22].

Таким образом, при определении диалектного или языкового статуса той или инойформы речи, при исходности критерия близкого языкового родства, в спорных случаях,т. е. при расхождении показания критерия А - взаимопонятности локальных единицс показаниями критериев Б и В традиционно определяющими оказываются последние- факторы ярко выраженного социального характера, причем при расхождении двухпоследних решающим практически оказывается критерий В - социально-этнический.

Как справедливо отмечал в свое время Р. И. Аванесов, о реальности понятиянародности и единстве языка ясно свидетельствуют данные самосознания, самооценкинародности.

Очевидно, эту закономерность следует учитывать и в тех спорных случаях, когдаречь идет о бесписьменных языках, и потому один из существенных социальных критериев,- наличие единого или не единого литературного языка - отсутствует. Еще болеесложна ситуация при отсутствии в таких ареалах койне, т. е. в случаях, когдакритерий Б не может быть применен ни в одной своей разновидности.

При изучении бесписьменных языков и диалектов индоиранской языковой семьиотмечаются различные ареалы, локальные единицы которых еще ждут своей классификации.

Так, в частности, не решена окончательно задача классификации так называемыхпамирских языков, на которых говорит население горных долин Западного и ЮжногоПамира и примыкающей к ним части Восточного Гиндукуша. Памирские языки, какуже говорилось, не имеют ни собственной письменности и литературного языка [23],ни койне, и их носители в качестве языка общения, а также литературного письменногоязыка (в настоящее время также языка прессы, школы, радио, театра, делопроизводства)используют таджикский [24], не являющийся дляпамирских близкородственным (они относятся к разным ветвям иранских языков).Таким образом, критерий Б здесь неприменим.

По единству показаний критериев А и В, т. е. по отсутствию взаимопонятностиразных локальных единиц и единого этнического самосознания (каждая из данныхнародностей имеет собственное самоназвание и не отождествляет себя с соседней),основная часть языков вычленяется бесспорно. На этих основаниях обособляютсядруг от друга языки мунджанский, язгулямский, ваханский, ишкашимский и шугнано-рушанскаягруппа.

Однако взаимоотношения друг с другом близкородственных локальных единиц сотносительно четко определимыми границами между ними (обусловленными историческив основном физико-географическими условиями, затруднявшими общение, т. е. разобщенностьюв прошлом населения разных долин), составляющих шугнано-рушанскую группу, допускаютнеоднозначную интерпретацию. Эти языковые разновидности: шугнанская, баджувская,рушанская, хуфская, бартангская, орошорская (или рошорвская) и сарыкольская- квалифицируются в разных трудах то как языки, то как диалекты, поскольку критерииА и В здесь дают противоречащие показания. При близком родстве и взаимопонятности,позволяющих считать их диалектами, образующими некоторое единство, отсутствиеобщего для них наддиалектного языка, единого самосознания и самоназвания (каждаянародность и здесь имеет свое самоназвание и отличает себя от соседей) позволяетрассматривать их как близкородственные самостоятельные языки. Аналогично соотношениемежду мунджанским и близкородственным ему йидга, а также между ишкашимским исангличским (или сангличи) [25].

Степень лингвистической близости друг другу компонентов шугнано-рушанскойгруппы различна. На основании историко-фонетических данных (в основном, по показаниямвокализма) и наиболее существенных морфологических изоглосс шугнано-рушанскаягруппа подразделяется на четыре подгруппы: шугнано-баджувскую, рушано-хуфскую,бартанго-орошорскую и сарыкольскую. По ряду фонетических и морфологических признаковотносительно четко противопоставлены другим: с одной стороны шугнанский, с другой- сарыкольский. Остальные - относительно более близки друг другу [26].

Этот непростой для классификации материал интерпретируется в специальной литературепо-разному, причем характерно, что квалификация данных локальных единиц изменяетсяв прямой зависимости от развития лингвистической науки.

Так, в литературе XIX - начала XX века фигурировало исключительно понятие"памирские диалекты" [27]. При этомпонятие "диалекты" применялось в то время ко всем бесписьменным иранскимязыкам, рассматривавшимся как диалекты, развившиеся из единого общеиранскогопраязыка. Иначе говоря, термин "диалект" использовался здесь в историко-лингвистическомплане, и всякая социальная или функциональная оценка его отсутствовала. В дальнейшемв течение некоторого времени по отношению к памирским языкам употребляются параллельнооба термина - и "язык", и "диалект", причем сплошь и рядомв одной и той же работе [28]. При этом понятие"язык" противопоставлено понятию "диалект" по критерию А.Практически это находит свое выражение в том, что такие локальные единицы, которыене являются понятными для соседей, названы, хотя и не всегда последовательно,уже языками [29]. В традиции советского языкознанияв отношении этих единиц с самого начала закрепляется термин "язык"[30]. В отношении же шугнано-рушанской группы,а также группировок мунджанский - йидга и ишкашимский - сангличский учитываетсяспецифика отношений друг к другу составляющих их компонентов. Для характеристикилокальных единиц, составляющих шугнано-рушанскую группу, в течение длительноговремени применяется термин "диалект" с учетом взаимной близости ивзаимопонятности, но с оговоркой об отсутствии у их носителей единой наддиалектнойнормы и этнического самосознания и самоназвания [31].Для ишкашимского и сангличского, мунджанского и йидга с 20-х годов устанавливаетсятрадиция называния первых локальных разновидностей языками, а вторых - диалектамипервых.

В последующих работах, посвященных исследованию шугнано-рушанской группы,наблюдается все возрастающий учет роли социально-этнического фактора. Это выражаетсяв том, что по отношению к составляющим ее компонентам сначала был введен термин"языки-диалекты", а впоследствии предпринимается попытка размежеватьэти понятия: в каждой из четырех подгрупп (см. выше) локальная единица с большимчислом говорящих квалифицируется как язык, с меньшим - как диалект данного языка[32]. В настоящее время наблюдается тенденцияк признанию самостоятельного языкового статуса и за другими единицами (в частности,орошорской, или рошорвской) [33].

Чрезвычайно сложен вопрос классификации и малых бесписьменных языков и/илидиалектов на территории Ирана, которые еще недостаточно изучены и внутренняягруппировка которых еще во многом остается неясной. Относящиеся частью - к северо-западной,частью - к юго-западной ветви иранских языков они в ряде областей (в сельскойместности) сохраняются в виде непрерывного континуума, в других местах - в видеостаточных островков среди персоязычного уже населения. "Они не являютсядиалектами персидского или какого-либо другого современного иранского языкаи в то же время настолько далеки друг от друга, что с точки зрения современногосвоего состояния могут рассматриваться как обособленные лингвистические единицы.Отношение этих многочисленных говоров друг к другу, равно как и к другим иранскимязыкам, не вполне пока выяснено, и лингвистическая их группировка представляетбольшие трудности.

В иранистических работах такие говоры группируются обычно по признаку географическому- "диалекты полосы города Исфагана", "диалекты полосы городаШираза", "диалекты области Семнана"... Следует при этом, однако,учитывать, что нередко говоры соседних долин или соседних селений настолькорезко отличаются друг от друга, что представляют собой с точки зрения лингвистическойсовершенно самостоятельные языки" [34].Можно добавить, что в отдельных работах группировка и называние этих локальныхединиц производится не по территориальному, а по этническому принципу [35].

Целесообразно подчеркнуть, что на трудность классификации этих локальных единицуказывалось еще в XIX в. В частности, один из первых их исследователей В. А.Жуковский отмечал, что их классификация - не однопланова. Предлагая на первыхпорах "за наречием каждой деревни оставить ее название" [36]и крайне осторожно подходить к вопросу об их классификационном объединении вболее крупные группы, он намечал использовать в качестве критерия такого объединениявзаимопонятность и сходство на всех уровнях, однако при этом признавал и этническийкритерий. Так, он писал, что "можно также мириться с названием "курдскийязык", так как это язык известной этнографической единицы" [37].

Обращает на себя внимание критика В.А. Жуковским позиции К. Юара, пытавшегосяввести в классификацию локальных единиц ("диалектов" в понимании иранистовXIX века) другой социальный критерий, казавшийся существенным для того времени,- критерий признака религиозной общности их носителей - и предложившего в этойсвязи термин "мусульманский пехлеви" для обозначения неперсидскихязыков и диалектов прикаспийских и центральных областей Ирана, т. е. таких различныхв лингвистическом плане величин, как курдский, гилянский, мазандеранский и семнанскийязыки и многие другие языки и диалекты этого региона (включая диалекты гебров,являющихся к тому же не мусульманами, а огнепоклонниками). В. А. Жуковский аргументированнопоказывает неправомерность такого объединения, только запутывающего классификациюэтих языков [38].

С другой стороны, характерен пример так называемого "языка пашаи",представляющего собой большую разветвленную группу локальных разновидностей,весьма несходных между собой и во многих случаях взаимно непонимаемых. В принципекаждую из этих разновидностей можно было бы назвать бесписьменным языком. Единойнаддиалектной формы (ни литературного языка, ни койне) они не знают. Однакоединое самосознание и самоназвание у их носителей дает основание считать их,как это и делается традиционно в литературе, "группой диалектов пашаи"и даже "языком пашаи" [39].

Таким образом, в практике индо-иранистической традиции в спорных случаях приклассификации бесписьменных языков определяющим оказывается критерий В - социально-этический.Насколько это правомерно и существуют ли какие-либо другие критерии разграниченияпонятий "язык" и "диалект"? Как известно, сходное положениенаблюдается и во многих других регионах мира, например в некоторых районах Европы,Африки, Южной Америки. Поэтому вопрос о критериях и сложность показаний материалаимеют отнюдь не частное значение в языкознании.

Теперь уместно обратиться к самим определениям понятий "язык" и"диалект".

Как совершенно справедливо указывает в своей недавней статье Л. Э. Калнынь,"проблема "язык и диалект" приобретает разное содержание в зависимостиот того, какое значение вкладывается в термин "язык" [40].Проанализировав различные определения терминов "язык" и "диалект"в различных терминологических и энциклопедических словарях [41],где первый определяется по функциям, принципу устройства и по формальным критериям(типа "язык есть средство выражения мыслей, чувств", "язык естьсредство общения", "язык есть знаковая система" и т. д.), второйже квалифицируется как разновидность первого ("диалект есть разновидностьязыка", "диалект есть форма общенародного языка" и т. п.), авторприходит к выводу, что во всех этих определениях "есть одно общее: диалектуприписывается тот же лингвистический статус, что и языку в его общем онтологическомзначении" [42] и что в рамках этих определений"различие между языком и диалектом может быть определено как различие междуобщим и конкретным. Определение диалекта является конкретизацией понятия "язык".

Конкретизация эта достигается введением экстралингвистической характеристикив определение диалекта - а именно, указанием на территориальную ограниченность,на специфику коллектива говорящих.

В некоторых, но не во всех определениях диалекта вводится в той или иной формеуказание на соотнесенность диалекта с общенародным или национальным языком.В этом случае происходит включение одной конкретизации понятия "язык"в другую" [43].

Таким образом, автор с самого начала подчеркивает экстралингвистический характеррассматриваемого противопоставления. Если определение диалекта дается как экстралингвистическаяхарактеристика данного варианта, то и само понятие "язык" в оппозиции"язык" - "диалект" приобретает экстралингвистическое определение.И Л. Э. Калнынь вполне правомерно отмечает далее:

"В рамках проблемы "язык и диалект", обычно обсуждаемой в лингвистическойлитературе, термин "язык" употребляется не в своем общем исходномзначении, а в значении некоторого конкретизирующего обобщения (или обобщающейконкретизации) - в значении национального, общенародного языка, языка народности,национальности и т. п.

Национальный язык как обобщающая языковая категория охватывает собрание диалектов,распространенных на территории, занятой данной нацией, литературный язык и формыречи, промежуточные между диалектными и литературными" [44].

Итак, в оппозиции "язык" - "диалект" речь идет о соотношениидиалекта (или, по выражению Л. Э. Калнынь, "языка диалекта" [45],или, по выражению Р. И. Аванесова, "диалектного языка" [46])с общенародным языком, в который диалектный язык входит как один из компонентов.Термин "язык" здесь требует уточнения: "язык чего?" (т.е. какой общности) или "язык кого?" (какого народа). В этом планетрадиционное в индоиранистике использование термина "язык" в тех случаях,когда классификационное место данной локальной единицы еще не установлено, скомментарием географического или этно-географического характера типа "языкрушанцев Советского Памира", "язык азербайджанских курдов", "языкафганских хазара", "язык северо-азербайджанских татов" и т. п.представляется вполне правомерным.

Что же касается форм речи малых народностей, не отождествляющих себя с другими,то в случае отсутствия объединяющей их наддиалектной нормы, их, очевидно, сполной уверенностью следует считать языками. Здесь уместно еще раз сослатьсяна Л. Э. Калнынь, которая отмечает:

В конкретных диалектологических исследованиях термин "диалект" всегдаснабжается уточнением по принадлежности его определенному языку. Названием "диалект"языковый идиом снабжается только в том случае, если он входит в некоторое языковоеобъединение, являющееся наддиалектным. До тех пор, пока языковой идиом не входитв такое объединение, он не может называться "диалектом", а называется"бесписьменным языком". И, наоборот, как только бесписьменный языквключается в состав языкового объединения более высокого ранга, он получаетстатус диалекта определенного языка. Таким образом, диалект всегда входит всостав чего-то большего, а сам термин "диалект" имеет точную социально-историческуюприуроченность" [47].

Резюмируя сказанное, естественно предположить, что преодоление непоследовательностив трактовке отдельных локальных единиц в качестве самостоятельных языков илидиалектов, подчиненных какой-то более обобщенной системе, следует искать напутях последовательного применения всех трех указанных критериев. При одинаковоположительных показаниях всех трех: А - взаимопонятности и взаимной лингвистическойблизости; Б - наличии объединяющего их общего литературного языка или иной наддиалектнойнормы; В - единства этноса и осознания этого единства носителями локальных языковыхразновидностей - данные формы речи с полным основанием рассматриваются как диалектыодного языка.

При их несовпадении следует учитывать определенную иерархию в значимости этихкритериев, которая выявляется в ведущем положении факторов четко выраженнойсоциальной значимости. Для бесписьменных языков и диалектов, лишенных к томуже иных наддиалектных норм типа койне, решающим в таких случаях оказываетсякритерий В, т. е. социально-этнический критерий вхождения использующей даннуюформу речи народности в более широкую общность или, наоборот, ее отдельногобытования, что выявляется в самосознании и самоназвании ее представителей.

На правомерность принятия именно такой иерархии признаков указывают как теоретическиеизыскания в данной области, особенно развившиеся в последние годы (причем, особенноплодотворно - в отечественной литературе), так и практика частных языковых исследований.

Примечания

1. Ср., например, термины "ведийский(или ведический) язык", "ведическое наречие", "диалектРигведы", "язык Ригведы" и т. п. Исключение составляют особыеслучаи, требующие терминологического подчеркивания соподчиненности (например,"диалекты праязыка").

2. См.: Зограф Г. А. Морфологическийстрой новый индоарийских языков. М., 1976, с. 40.

3. См.: Кубрякова Е. С., Климов Г. А.,Серебренников Б. А. Язык как исторически развивающееся явление. - В кн.:Общее языкознание. Формы существования, функции, история языка. М., 1970,с. 296-297; см. также: Серебренников Б. А. Праязык как необходимаямодель. - In: Kulonlenyomat a Congressus Quartus Internationalis Fenno-Ugristarum,I. kotet tanulnamyaibol. Budapest, 1975, c. 66-67.

4. См., например: Серебренников Б. А.Территориальная и социальная дифференциация языка. - В кн.: Общее языкознание.Формы существования, функции, история языка, с. 452; ср. несколько иное определениеэтих трех критериев как тенденций в подходе к разграничению понятий "язык"и "диалект": Леч Р. К вопросу о соотношении категорий "язык"и "диалект". - В кн.: Русское и славянское языкознание. К 70-летиючл.-корр. АН СССР Р. И. Аванесова. М., 1972, с. 163 и сл.

5. См., например: Калнынь Л. Э. Диалектологическийаспект проблемы "язык и диалект". - Изв. АН СССР, 1976, т. 35. Сер.лит-ры и языка, № 1, с. 37.

6. См., например: Cazacu B. In jurulunei controverse lingvistice: libma sau dialect? (Problema clasificarii idiomurilorromanice suddunarene). - Studii si cercetari lingvistice, Bucuresti, 1959,t. X, № 1, c. 23 (см. также резюме, с. 32).

7. См. анализ лингвистических критериев икритику их показаний, например, Г. Глисоном: Глисон Г. Введение в дескриптивнуюлингвистику. М., 1959, с. 436-439.

8. См., например: Heger K. "Sprache"und "Dialekt" als linguistisches und soziolinguistisches Problem.- Folia linguistica, The Hague, 1968, t. III, N 1/2.

9. Там же, S. 64-66.

10. Аванесов Р. И. Лингвистическаягеография и структура языка. - В кн.: Вопросы теории лингвистической географии.М., 1962, с. 26; ср.: Он же. Описательная диалектология и история языка.- Славянское языкознание. Доклады советской делегации. V Международный съездславистов (София, сентябрь 1963). М., 1963, с. 306.

11. См. подробнее: Климов Г. А. ФридрихЭнгельс о критериях языковой идентификации диалекта. - ВЯ, 1974, № 4.

12. Леч Р. Указ. соч., с. 163.

13. Там же.

14. Там же, с. 169.

15. См., например: Оранский И. М.Введение в иранскую филологию. М., 1960, с. 262-283 (там же литература вопроса);Лазар Ж. Общий язык иранских земель и его диалекты по текстам X-XIвв. н. э. - Народы Азии и Африки, 1961, № 4.

16. Подробнее: Оранский И. М. Указ.соч., с. 262-263.

17. См.: Grierson G. A. "Language"and "Dialect". - In: Linguistic survey of India (ed. by G. A. Grierson),v. I, pt. 1. Calcutta, 1927, p. 22-24.

18. Чернышев В. А. Диалекты и литературныйхинди. М., 1969, с. 6-7, 35 и сл.

19. Зограф Г. А. Индоарийские языки.- В кн.: Языки Азии и Африки, т. I. М., 1976, с. 146; см. также: Он же.Морфологический строй новых индоарийских языков, с. 39-40; о языковыхграницах см. также положения Дж. Грирсона: Grierson G. A. Languageboundaries - Linguistic survey of India, v. I, pt. 1, p. 30-31.

20. См., например: Жуковский В. А.Материалы для изучения персидских наречий, ч. I, СПб., 1888; ч. II - III,Пг., 1922.

21. См.: Дворянков Н. А. Язык пушту.М., 1960, с. 7-9.

22. Бакаев Ч. Х. Курдский язык. -В кн.: Языки народов СССР, т. I. М., 1966, с. 257; Эйюби К. Р., СмирноваИ. А. Курдский диалект мукри. Л., 1968, с. 3-6.

23. В 30-е годы была предпринята не получившаядальнейшего развития попытка создания письменности и литературы на некоторыхиз них.

24. В настоящее время в советской частиПамира относительно широко используется также шугнанский язык, в основномсреди молодежи, учащейся или учившейся в областном центре - г. Хороге (являющимсятакже центром Шугнана), однако он не заменяет таджикского.

25. См.: Morgenstierne G. Indo-Iranianfrontier languages, v. II. Oslo, 1938, p. 3, 288; Grierson G. A. Ishkashimi,Zebaki and Yazghulami. An account of three Eranian dialects. London, 1920,p. 3-4.

26. Соколова В. С. К уточнению классификациишугнано-рушанской группы памирских языков. - В кн.: Иранский сборник. К 75-летиюпроф. И. И. Зарубина. М., 1963.

27. См., например: Tomaschek W. CentralasiatischeStudien. II. Pamir-Dialekte. - In: Stzb. d. Wiener Akad. d. Wiss. Phil.-hist.Cl., Bd. 96. Wien, 1880; Geiger W. Die Pamir-Dialekte. - GiPh, Bd.I, Abt. 2. Strassburg, 1898-1901.

28. См., например: Morgenstierne G.Op. cit., v. II, p. XIII sq.

29. Ср.: Там же, с. XIII-XIV.

30. См., например: Зарубин И. И.К характеристике мунджанского языка (из материалов по иранской диалектологии),- В кн.: Иран, т. I. Л., 1926.

31. Соколова В. С. Шугнано-рушанскаяязыковая группа. - В кн.: Языки народов СССР, т. I. М., 1966, с. 362; Онаже. К уточнению классификации..., с. 71, 80.

32. Соколова В. С. Генетические отношенияязгулямского языка и шугнанской языковой группы. Л., 1967, с. 4.

33. Курбанов Х. Рошорвский язык.Душанбе, 1976, с. 3; Эдельман Д. И. Проблема "язык или диалект"при отсутствии письменности (на материале памирских языков). - В кн.: Лингвистическаягеография, диалектология и история языка. Ереван, 1976; см. также: КарамшоевД. Категория рода в памирских языках. Душанбе, 1978, с. 3, 5-8.

34. Оранский И. М. Указ. соч., с.291.

35. Ср., например, перечень лурских диалектовпо названиям племен: Mann O. Die Mundarten der Lur-Stamme im SudwestlichenPersien. - In: Mann O., Hadank K. Kurdisch-persischeForschungen, Abt.II, Berlin, 1910, S. XXIII-XXV.

36. Жуковский В. А. Указ. соч., ч.I, с. IV.

37. Там же, с. III.

38. Там же, с. IV-V. - Ср. также резкуюкритику К. Хаданком, Д. Лоримером и другими термина "габри", подкоторым некоторые исследователи пытались объединить совершенно разные формыречи огнепоклонников разных городов Ирана: Hadank K. Die Mundartenvon Khunsar, Mahallat, Natanz, Nayin, Samnan, Sivand und So-Kohrud. - MannO., Hadank K. Op. cit., Abt. III, Bd. I. Berlin, 1926, S. LXXXVI; LorimerD.L.R. Is there a Gabri dialect of Modern Persian? - JRAS, 1928, pt. 2.

39. См., например: Morgenstierne G.Indo-Iranian frontier languages, v. III, pt. 1, Oslo, 1967, S. 6.

40. Калнынь Л. Э. Указ. соч., с.34.

41. К приведенным ею определениям диалектапо разным словарям можно было бы добавить еще одно, очевидно, из самых лаконичных:"Диалект есть вариант языка", см.: Ivic P. Dialects. - In:Encyclopaedia Britannica, Ed. 15-th, 1974, p. 696.

42. Калнынь Л. Э. Указ. соч., с.35.

43. Там же.

44. Там же, с. 36.

45. Там же, с. 39.

46. Аванесов Р. И. Лингвистическаягеография и структура языка, с. 9.

47. Калнынь Л. Э. Указ. соч., с.39.