Поэзия Ронсара
Ю. Б. Виппер
ПОЭЗИЯ РОНСАРА
(Виппер Ю. Б. Творческие судьбы и история. (О западноевропейских литературахXVI - первой половины XIX века). - М., 1990. - С. 17-35)
Есть поэты и художники, творческая плодоносность которых столь безграничнав своем многообразии и спонтанном размахе, что уподобляет их как бы самой природе.К числу таких гигантов принадлежит и Пьер Ронсар (1524-1585). Во французскойпоэзии ему равен в этом отношении лишь один Гюго.Следует подчеркнуть, что представление о Ронсаре как о великом поэте, присущееего современникам, возродилось не так давно. В полемике с поэтами-гугенотамиРонсар бросил знаменитую формулу: "Вы все отпрыски моего величия!" По существуэто утверждение может быть отнесено и к поэтам - французским классицистам XVII-XVIIIвеков, и к поэтам-романтикам. Их творчество было бы невозможно без завоеванийРонсара. Однако сами духовные потомки Ронсара оказались не слишком благодарными.Особенно резко обошлись, как мы знаем, с замечательным ренессансным поэтом классицисты.Так нередко бывает. Ближайшие потомки, стремясь доказать свою оригинальность,не отдают должное зависимости от того, кому они по существу больше всего обязаны.Сначала от художественного наследия создателя "Гимнов" демонстративно отрексяклассицистический реформатор поэзии - Малерб. Позднее Буало, дав в "Поэтическомискусстве" суровую характеристику Ронсару, на длительное время предопределилоценку вождя Плеяды.Реабилитацию Ронсара начал ведущий критик французского романтизма Сент-Бёв,опубликовав в 1828 году исследование "Историческое и критическое обозрение французскойпоэзии и драматургии XVI века" [1] и издав тогдаже том "Избранных стихотворений" ренессансного поэта. Однако реабилитация этабыла половинчатой. Ее, во-первых, сопровождали многочисленные оговорки. Во-вторых,Сент-Бёв принимал и популяризировал лишь тот аспект творчества Ронсара, которыйможно определить термином "анакреонтический". Ронсар в произведенном им отборепредстает прежде всего как изящный певец любви, вина, наслаждения природой идругих жизненных радостей. Такое одностороннее восприятие Ронсара, освященноеавторитетом Сент-Бёва, пустило довольно прочные корни, а за пределами Франциипродолжает давать о себе знать иногда и по сей день. Однако постепенно, со второйполовины XIX века, отчетливо обозначился процесс переоценки ценностей: началипривлекать внимание и приводить в восхищение все новые, все более обширные иглубокие пласты поэтического наследия Ронсара. Стали очевидными присущая емуэпическая мощь, значимость его философских стихов, его новаторский вклад в становлениефранцузской гражданственной поэзии, широкое лирическое дыхание его насыщенныхавтобиографическим началом посланий, речей и элегий. Примечательным оказалсяне только радужный оптимизм, преобладавший на ранних этапах литературной деятельности,но и захватывающий трагизм некоторых произведений, созданных в годы творческойзрелости и на склоне лет.Ронсар поражает нас неисчерпаемым богатством доступных ему тональностей, художественныхкрасок, поэтических масштабов, эмоциональных регистров. Он достигает одинаковойвыразительности и в небольших по объему лирических жанрах - оделеттах, песнях,эпиграммах, и в произведениях монументальных. Выражение поэтического размаха,отличающего художественный дар Ронсара, следует искать не столько в четырехзавершенных песнях "Франсиады", эпопеи, отмеченной печатью условности, сочинявшейсяпо велению рассудка, в известной мере в угоду вкусам королевского двора, скольков "Гимнах", "Поэмах", некоторых "Речах", в поэтических "Рассуждениях о бедствияхнашего времени". Тяготение к эпическому началу со всей очевидностью обозначилосьв творчестве Ронсара довольно рано, еще в пиндарических одах. Ярким примеромможет служить, скажем, знаменитая "Ода Мишелю Лопиталю". Выход в свет в 1552году этого внушительного по объему произведения (в нем 816 стихов), в которомРонсар воспел всепокоряющее могущество поэзии, стал выдающейся вехой в развитиифранцузской литературы. Конечно, движение художественной мысли поэта еще нелишено здесь тяжеловесности. Стремление копировать построение торжественнойхвалебной оды, какой она была разработана в совершенно иных жизненных условияхзамечательным древнегреческим лириком, влекло за собой неизбежно элементы условности,перегруженность "ученым" мифологическим материалом, нарочитую затрудненностьвитийственного слога. Все это вызывало непонимание у законодателей художественныхвкусов - придворных кругов. Их кумиром оставался Меллен де Сен-Желе, ученикМаро, мастер изящных и галантных импровизаций. Все же наиболее проницательныеумы были поражены грандиозностью художественного замысла поэта и невиданнойранее мощью, с которой этот замысел был осуществлен.Позднее "открытие" Ронсара во Франции отразилось и на его судьбе в России.Пушкин (во фрагменте статьи "О ничтожестве литературы русской") и Белинский(в статьях "Литературные мечтания", "О стихотворениях г. Баратынского", "Общеезначении слова "литература" и в ряде рецензий) сурово судили о Ронсаре и егосоратниках. Творчество Ронсара воспринималось Пушкиным и Белинским (отчастипод влиянием оценки, данной ему Лагарпом, автором "Лицея", и предшествующимитеоретиками классицизма во главе с Буало) как явление архаическое, представляющеесугубо исторический интерес. В дооктябрьский период Ронсара переводили в Россиимало. Подлинный расцвет интереса (переводческого, исследовательского, читательского)к творчеству великого ренессансного поэта наступил в нашей стране после Октябрьскойреволюции.Жизнь Ронсара отмечена ранним и резким переломом. Пьер де Ронсар был отпрыскомстаринного дворянского рода. Его отец, закаленный в сражениях боец, доверенноелицо Франциска I, предназначал сына к военной и дипломатической карьере. Двенадцатилетниммальчиком Ронсар был определен на должность при королевском дворе: пажом дофина.Состоя на королевской службе, будущий создатель "Гимнов" совершил затем путешествияв Шотландию, Германию и некоторые другие западноевропейские страны. Обозначившимсяперспективам положило, однако, конец тяжелое заболевание, результатом которогостала глухота. Казалось, что остается лишь один путь: получение церковного сана.В 1543 году юный Ронсар был подвергнут обряду пострижения, что, при соблюдениибезбрачия, позволяло надеяться на получение церковных бенефиций. Однако ужев это время начало определяться истинное призвание - поэзия. Став делом жизниПьера де Ронсара, она и принесла ему бессмертие. Чтобы лучше усвоить уроки античнойкультуры, Ронсар начал заниматься у известного знатока древности Дора, а потомпоступил под его руководством в коллеж Кокре, очаг будущей "Плеяды".Ронсар был одним из основоположников литературной школы или, вернее, литературноготечения, которое получило наименование "Плеяда". Своим творчеством Ронсар иего соратники (в первую очередь Дю Белле) утверждали представление о поэте какглашатае патриотических чувств, как о совести нации. Обосновав и действенноприменив принцип подражания древним и классическим достижениям Италии (преждевсего Петрарке), они вывели французскую поэзию на широкие просторы поэтическогоосмысления так называемых "вечных" тем, то есть тем общенационального и одновременномирового, общечеловеческого значения.Три главные цели преследовали создатели Плеяды, провозглашая принцип "подражаниядревним": возвысить литературу, многократно усилив в ней значение идеальногоначала, направленного на прославление того прекрасного, что заложено в человеческойнатуре; всемерно интеллектуализировать ее и, наконец, добиваться максимальногоэстетического совершенства, создавая произведения одухотворенные, гармоничные,насыщенные пластичными в своей выразительности образами. Творчество Ронсара- ярчайшее художественное воплощение этих устремлений.Опираясь на названные принципы, поэты Плеяды и осуществили в области поэзиирадикальную жанровую реформу. Они отбросили как несоответствующие своим эстетическимидеалам старые, восходящие к средневековью лирические жанры с так называемойфиксированной формой: баллады, королевские песни, лэ, вирелэ и дизены. Вместоэтих форм, мельчащих, как им представлялось, поэзию и сковывающих размах художественноговоображения, поэты Плеяды культивировали жанры, унаследованные от античной литературы- оду, элегию, эпиграмму, послание, эклогу. К ним они добавляли сонет, это,по словам Дю Белле, "столь же ученое, сколь и приятное итальянское изобретение".Ронсар был признанным главой художественного течения, завоевавшего ведущееместо во французской литературе третьей четверти XVI века. Это не вызывало сомненийу его современников. Об этом неоднократно горделиво заявлял и он сам. ИменноРонсар и изобрел метафору, призванную обозначить новую поэтическую школу: Плеяда- созвездие из семи звезд. Сам же он определял состав этого созвездия, времяот времени вычеркивая то или иное имя и внося вместо него другое.Конечно, у каждого из ведущих поэтов Плеяды, и в первую очередь у Дю Беллеи Жоделя, были свои достоинства, которыми они превосходили других. В целом жегегемония Ронсара была бесспорной. Он полнее и рельефнее, чем кто-либо из егосоратников, воспел то, что составляет очарование и своеобразие его времени.Поэзия великого ренессансного поэта в сильнейшей мере проникнута утверждающим,хвалебным началом. Как подчеркнул сам Ронсар в предисловии к первому изданиюсвоих "Од" (1550), "...истинная цель лирической поэзии заключается в том, чтобывоспевать как можно громогласнее того, кого он взялся прославлять". Основноепредназначение поэзии для главы Плеяды - прославлять и тем самым увековечиватьсилой художественного слова жизненные ценности, будь то подвиги историческихдеятелей, творения мыслителей и поэтов, прелести родной природы, полет собственноговдохновения или неотразимое очарование любимых женщин.Иногда в хвалебности поэзии Ронсара на первый план выступает искусственнаяидеализация действительности, ее условное возвышение и приукрашение. Подобныхчерт не лишены ранние пиндарические оды. Особеннно же показательны в этом отношениимногочисленные элегии, маскарады, эклоги, пасторали и картели, которые замечательныйпоэт вынужден был сочинять в 1560-х и в начале 1570-х годов в угоду своим покровителям,занимая в это время, в годы царствования Карла IX, положение официального поэтакоролевского двора. Но у этой хвалебности есть и другая, для нас наиболее ценнаяи по своей природе истинно ренессансная сторона. В пафосе восхваления, которымпроникнуты многие творения Ронсара, отражается присущее мироощущению поэта жизнелюбие,восхищение, вызываемое открытием бесконечной притягательности окружающего мира,упоение своей творческой способностью эстетически воссоздавать в нетленных формахвсе это волнующее многообразие.Ронсара выделяет далее мощь поэтического темперамента, бьющий через край лиризм,напор внутренней энергии, переполняющих его душу эмоций. Все это придает особуюнасыщенность и динамизм его произведениям. У Ронсара мы находим удивительноесочетание чувства эстетической гармонии, завершенности формы с тем, что можетбыть обозначено словом "безмерность" и что вытекало в первую очередь из представленияо поэте как витии, вдохновляемом неким "божественным исступлением". Эта безмерностьсказывалась и в отношении Ронсара к языку. Он стремился обогатить его любымисредствами: и заимствованиями из классических языков древности, и архаизмами,и провинциализмами, и многообразнейшими новообразованиями. Понятие языковойнормы, приобретающей такое существенное значение в XVII столетии, не тяготелонад Ронсаром и той языковой стихией, в которую он погружен и которую он сампорождал. Следствием этой "безмерности" и творческой щедрости была и относительнаянеравноценность художественной продукции (вместе с тем систематическая правка,которой Ронсар подвергал свои стихотворения в различных их переизданиях, наглядносвидетельствует о значении, которое он придавал их тщательнейшей шлифовке),и некоторая композиционная растянутость и перегруженность, ощутимая в отдельныхпроизведениях крупной формы. Все это были неизбежные издержки - оборотная сторонавыдающихся достоинств. Следы известной хаотичности, с которой мы временами сталкиваемсяв творчестве великого ренессансного поэта, - результат стремления охватить иотразить действительность, которая сама была преисполнена брожения, в которойвсе основные начала находились в стадии ломки, становления, борьбы.Насыщенность эмоционального содержания у Ронсара чрезвычайно ярко проявляетсяв ритме. Он бывает то более бурным, то более размеренным, но всегда бесконечноразнообразным по своей интонационной природе, по своей метрической структуре,и одновременно подчиненным каким-то общим законам стройности и гармонии. Ронсар,этот человек, рано начавший страдать от глухоты, один из музыкальнейших поэтовмировой литературы. Вообще сближение поэзии с музыкой было одним из важнейшихдостижений Плеяды, и Ронсара в первую очередь (как в смысле осуществления метрическойреформы, облегчавшей переложение стихов на музыку, - Ронсар вдохновлял крупнейшихкомпозиторов своего времени: Жоскена, Гудимеля, Орландо ди Лассо, - так и всмысле все более глубокого проникновения музыкального начала в самое поэзию).Заставив восторжествовать строфический принцип в лирической поэзии, Плеядачрезвычайно обогатила количество ритмических структур. Многообразие ритмическихформ в свою очередь заметно увеличивало выразительные возможности поэзии, насыщаяее более сложными и гибкими средствами художественного воплощения мыслей и чувств.Ронсар проявил поразительную изобретательность, тончайшее музыкальное чутьев создании строфических структур. Некоторые из них имели, безусловно, характерстихотворного эксперимента и не закрепились в поэтической практике. Однако многиеиз них стали затем классическими и вошли в золотой фонд французской поэзии.Так, например, именно Ронсар разработал структуру десятистрочной строфы, котораяпозднее была доведена до совершенства классицистом Малербом. С другой стороны,Ронсар разработал некоторые типы строф, которые нашли широкое применение в творчествепоэтов-романтиков, и прежде всего в романтической элегии. Такова, например,строфа, состоящая из четырех 12-сложных стихов, объединенных перекрестной рифмой.Вместе с тем особенное увлечение строфическим построением характерно именнодля первого периода творчества Ронсара, для времени его усиленной работы надосвоением оды. С середины 50-х годов намечаются определенные сдвиги. ВниманиеРонсара привлекают произведения типа поэмы или гимна, дающие широкий просторсвободному, не связанному строгими формальными ограничениями развертыванию философскихмедитаций, лирических исповедей. Эти произведения построены уже не на строфическомпринципе, а состоят из так называемых "vers suivis", то есть стихов, основанныхна последовательном чередовании парных рифм. Такой лирический принцип снижалроль чисто музыкальных эффектов, но давал больше простора для развития поэтическоймысли, придавал широкую амплитуду эмоциям.Безбрежность творчества Ронсара делает его труднообозримым. Выделим некоторыеиз его ведущих тем. Главный герой Ронсара - поэт, и ниспосланный ему волшебныйдар - поэзия. Одна из центральных проблем творчества Ронсара - место поэта вобществе. Очевидна связь этой проблематики с тем раскрепощением личностногоначала, которым отмечены общественная жизнь и культура Возрождения. Плеяда (ипрежде всего Ронсар) выдвинула новое по сравнению со своими предшественникамипредставление о личности поэта и об общественной роли поэзии. Образ поэта, возникающийв стихах Ронсара, отличает (например, по сравнению с Клеманом Маро) гораздоболее высоко развитое чувство собственного достоинства, как личного, так и профессионального;гордость выпавшей на его долю миссией вещателя истины и наставника людей. Силапоэзии в способности увековечивать. Осознание этого дает Ронсару право утверждать,что поэт более всемогущ, чем правители и полководцы. Даже тогда, когда Ронсарпросит у короля бенефиции, он говорит с монархом как равный с равным: в обменна доходные синекуры он предлагает бессмертие. Здесь сказывается типичное дляВозрождения осознание художником индивидуальной неповторимости и глубины своего"я", понимание того, как в современных условиях все обостряющейся борьбы занациональное объединение страны под эгидой монархии возрастает общественнаязначимость поэтического творчества.Такая концепция при всех верноподданнических чувствах Ронсара не могла, конечно,не приводить его временами к столкновению с правящими кругами. В этих кругахиначе представляли себе роль и назначение поэта, требуя от него покорности,угождения придворным вкусам, лести. Такого рода конфликт обостряется, например,у Ронсара в 1550-х годах, в канун религиозных войн. В его поэзии возникала ивыдвигалась на передний план та проблематика сложной взаимосвязи между осознавшейсвою суверенность личностью и абсолютистской государственностью, которая леглазатем - по-своему осмысленная - в основу крупнейших художественных созданийписателей-классицистов XVII века. Ронсар и тут стоял у истоков выдающихся достижений.Естественно, наибольших художественных успехов поэт достигал, когда, движимыйгуманистическими побуждениями, пытался как можно более откровенно и непосредственноотразить обуревавшие его сознание переживания. Поиски Ронсара развивались внескольких направлениях.Это, во-первых, поэтические утопии, вроде стихотворений "Блаженные острова"и "Оружие". В них своеобразно сочетается острая критика современной цивилизации,порождающей кровопролитные войны и отравленной ядом стяжательства, с попыткаминарисовать картину идеального общественного состояния, в котором простота иневинность нравов, обусловленная отсутствием собственнических инстинктов, соединялисьбы с завоеваниями духовного развития человечества.Это, во-вторых, насыщенные автобиографическими признаниями лирические исповеди-монологи.В них поэт стремился разобраться в своем "я", в волновавших его противоречивыхчувствах, осознавая своеобразие и сложность своего места в обществе (примеромможет служить преисполненная задушевности поэма "Речь к П. Леско", проникновеннаяхвала неодолимости художественного призвания). Уже с первых выпусков "Од" (1550)тема избранности поэта дополнялась у Ронсара темой его одиночества и невольнойотчужденности от окружения. Поэтическое творчество для Ронсара - это бурныйподъем человеческого духа, выход за рамки обыденной размеренности. Безумнаяодержимость - блаженство для поэта, но она неизбежно отдаляет его от толпы рядовыхлюдей. Поэт ищет уединения и только на лоне природы, наедине с самим собой,обретает просветленность духа, способность творить. Этот мотив одиночества поэта,предначертанного роком (он предвосхищает некоторые аспекты романтической концепциипоэзии), получает углубленное развитие в творчестве Ронсара 1550-х годов. Вэтот период в поэзии Ронсара возрастает элегическое начало. Менялись по сравнениюс одами и античные образцы - катализаторы вдохновения. На смену Пиндару, Анакреонту,Горацию выдвигались римские элегики во главе с Катуллом, Тибуллом, Проперциеми Овидием.Элегическая тема одиночества поэта постепенно решалась Ронсаром все болеесоциально заостренно, дополнялась гневными, временами смыкающимися с сатиройинвективами, разоблачающими господствующую среду. Именно эта среда и оказаласьисточником невзгод и страданий, выпадающих на долю поэта. Его жизненный идеалвсе отчетливее и резче противопоставляется теперь призрачному великолепию искрытым, но пагубным страстям, царящим в столице и при королевском дворе. Дворже этот - средоточие страны, стремящееся подчинить себе все и вся. Подобныенастроения с впечатляющей силой выявились, например, в "Речи к кардиналу деШатильон", написанной между 1557 и 1558 годами. Вот несколько отрывков из этогозамечательного произведения: Блажен, кто по полю идет своей дорогой, Не зрит сенаторов, одетых красной тогой, Не зрит ни королей, ни принцев, ни вельмож, Ни пышного двора, где только блеск и ложь. .................... Ступай же, кто не горд! Как нищий, как бродяга, Пади пред королем, вымаливая блага. А мне, свободному, стократно мне милей Невыпрошенный хлеб, простор моих полей... (Перевод В. Левика) Своей же вершины только что очерченные тенденции достигают в "Речи противФортуны". Обе тематические линии, элегико-биографическая и общественно-критическая,здесь окончательно сливаются воедино. Вслед за Дю Белле, автором "Сожалений",и Ронсар приходит к убеждению, что судьба личности, воплощенной в образе лирическогогероя, неотделима от судеб окружающего общества. В "Речи против Фортуны" этамысль приобретает трагический оттенок. Королевский двор выступает и как очагнравственной развращенности, и как общественная сила, воздействия которой неизбежать. В этой этапной вещи воспроизведена трагическая ситуация, которая черезстолетие с лишним стала одним из ведущих мотивов драматургии Расина: душевныестрадания и метания личности, прикованной к правящей придворной среде и не способнойпорвать с ней. При этом Ронсар отражает эту ситуацию, не прибегая к помощи античныхреминисценций, без каких-либо иносказаний. Отмечая накопление драматическихэлементов в элегии-послании Ронсара и ее ярко выраженный сатирический аспект,не следует забывать ее чисто лирических достоинств. Удивляет эмоциональный накал,присущий поэме. Ронсару удается поддерживать этот накал на одном и том же неослабевающемуровне на протяжении произведения, насчитывающего более 400 строк!"Речь против Фортуны" - одна из кульминаций с точки зрения проникновения поэтав общественные противоречия окружающей действительности. Сравнение в этом планевыдерживает, пожалуй, лишь "Гимн золоту". Это произведение с трудом поддаетсяоднозначному истолкованию. Его характеризует показательная для ренессансногосознания амбивалентность, "двусмысленность", многоплановость, доходящая до степенипарадоксальности ирония - так диалектически сложно сплетены в ней апология оплодотворяющейсилы золота и нравственное осуждение его власти. Безоговорочно Ронсар отвергаетлишь две крайности: скопидомство и его антипод - бессмысленное расточительство.Не случайно в связи с "Гимном золоту" вспоминают об Эразме и его "Похвальномслове Глупости", где также панегирик нерасторжимо связан с осмеянием.Будучи некоей вершиной, "Речь против Фортуны" вместе с тем - веха, завершающаясущественный этап творческой эволюции поэта. С 60-х годов начинается ее новаястадия. Решающими факторами, предопределяющими на длительный срок направлениехудожественной деятельности поэта, оказываются разгул религиозных войн и восшествиена престол Карла IX. Когда религиозные войны разразились, поэт решительно стална сторону католического лагеря и королевской власти. Он сам подробнейшим образомобосновал занятую им позицию в стихотворном цикле "Рассуждения о бедствиях нашеговремени". Ронсар руководствовался побуждениями патриотического характера. Поэтсчитал, что только верность католической церкви (при всех ее пороках, в которыхона погрязла и которые он бичевал, призывая к их искоренению) и монаршему дворупозволит сохранить национальную целостность страны, спасти Францию от распадаи разгрома иноземными силами, и прежде всего могущественной империей Габсбургов.Поэт непосредственно вторгался теперь в сферу политической борьбы, становилсяобщественным трибуном и тем самым закладывал основы гражданственной поэзии,прокладывая путь Агриппе д'Обинье, автору "Трагических поэм", выступая далекимпредшественником Барбье, создателя "Ямбов", Гюго, творца "Возмездий". Конечно,"Рассуждения" Ронсара находятся лишь у истоков традиции гражданственной поэзии.Характерным примером в этом отношении может служить пространное "Предупреждениенароду Франции". Поэтическая риторика здесь прорывается лишь вспышками. Преобладаетже более рассудочная и тяжеловесная риторика, дидактическая. Отсюда и отсутствиеединства эмоционально-поэтической тональности. Применяемые средства еще оченьпестры, разнородны. Их сочетание иногда механистично. Жанр еще только складывается;в поисках максимальной убедительности поэт испробует самые различные пути иподступы. Яростная публицистика, памфлетностъ, сатирические портреты гугенотов,мифологический вымысел (змей, вселяющийся в Лютера), чередование навеянных античностьюи библейских образов, классические приемы риторики, лирические отступления -все это громоздится друг на друга. Но нагромождение это одновременно создаети впечатление бурного потока, свергающего все преграды. Следует также иметьв виду, что страстность гражданственной поэзии Ронсара нарастала, а умозрительностьи суховатость шли на убыль в ходе ожесточенной борьбы и по мере того, как оскорбления,наносимые поэту идеологами протестантского лагеря, все острее задевали его личнои побуждали все глубже погружаться в междоусобицу, расколовшую страну.Через все творчество Ронсара, от первых опытов и до последних дней, проходиттема всесилия времени, его неумолимого и разрушительного бега. Вместе с темрешение этой темы поэтом неоднозначно. Здесь обозначаются знаменательные оттенки.В чисто эпикурейском ключе тема быстротечности времени и мимолетности счастьявоплощена Ронсаром в его анакреонтических стихах (например, в "Оделеттах Коридону").Печальные мысли о неумолимости грядущего конца отодвигаются упоением сегодняшнимднем. Чем меньше времени уделено человеку для удовольствий, тем решительнеенадо пользоваться этими возможностями, ища забвения в вине и любви, наслаждаяськрасотой, даруемой молодостью и природой. Иные мотивы звучат в пиндарическиходах. Одна из ведущих тем - победа над временем и смертью, забвением. Эта истинноренессансная тема показательна для творчества Плеяды в целом. Сходные идейныемотивы звучат, например, в "Древностях Рима" Дю Белле. В своих горацианскиходах Ронсар также прославляет победу человеческого духа над сокрушительной силойвремени. В пиндарических одах эта тема реализовалась в героическом плане: какторжественное воспевание подвигов и бессмертия, даруемого поэтам. В горацианскиходах она предстает в более интимном, личном, психологически углубленном виде:как победа, даруемая человеку в результате внутренней борьбы, одерживаемой надсамим собой, а тем самым и над властью обстоятельств.Постепенно художественное преломление темы времени все сильнее проникаетсяу Ронсара трагическими мотивами и одновременно уходит своими корнями в философскивсе более широкое и диалектически сложное восприятие жизни. Впервые эта концепциявозникает в заключении к "Гимну Смерти". Этот гимн - произведение противоречивое.Оно пронизано пессимистическими и сумрачными настроениями. Однако в самом концегимна тема скоротечности и бренности живого получает принципиально иное, глубокоренессансное и жизнеутверждающее истолкование. Всемогущей Смерти противопоставляетсяне менее всесильная Венера. Она воплощает в себе принципы плодоносности, обновленияи размножения. Все, что Смерть уничтожает, Венера восстанавливает. Преходящейоказывается форма, материя же сама по себе неразрушима.Таким образом, в "Гимне Смерти" впервые возникает мысль, которая не раз будетзвучать у позднего Ронсара (например, в элегии "Против лесорубов Гастинскоголеса"; к этому произведению мы еще обратимся, говоря о теме природы в творчествеРонсара) и которая весьма существенна для понимания глубинных тенденций, питающихфилософские воззрения Ронсара после 1560 года (для нас здесь важнее всего мыслио непрерывности развития, о преемственности всего живого, о том, что если отдельныйиндивидуум "эфемерен, то природа вечна", вытекающие отсюда надежды на будущее).В свете подобной стихийно-материалистической и диалектической концепции по-новомутрактуется и проблема времени, скоротечности и бренности жизни. Поэт утверждает,что бренность земного - это не только бедствие, но и основа жизни и постоянногообновления. Текучесть времени оказывается не только злом, но и предпосылкойразвития, а тем самым стимулом для приятия действительности и обретения внутреннейгармонии. Трагический гуманизм позднего Ронсара представляет собой не отречениеот ренессансных идеалов, а их дальнейшее углубление.Патетическим примером тому служат и последние стихи поэта, сочиненные им насмертном ложе. Даже стихи, в которых Ронсар выражал отвращение и ужас, охватывавшиеего перед лицом смерти (например, сонет "Я высох до костей. К порогу тьмы ихлада...") [2], проникнуты духом стоическогоприятия неумолимого закона бытия. Еще примечательнее сонет "Пора оставить доми дерева в садах..." [3]. Читая эти стихи, мыне чувствуем барочного смятения, капитуляции перед смертью. Наоборот, поражаетумиротворенность духа, с которой поэт идет навстречу концу. Он не превратитсявновь в ничто. Дух его, то есть созданное им, будет жить вечно. С особеннойже осязаемой наглядностью торжество духа над разрушением выявляется в этих стихах,продиктованных умирающим, в их безупречной музыкальной чеканности, в их пластическомсовершенстве. Обреченный на смерть находит силы сам воздвигнуть себе памятникнепреходящей красоты.Одно из центральных мест в творчестве Ронсара занимает тема природы. Ронсарсближает природу с человеком как два родственных, находящихся в нерасторжимомединстве начала. Уже в первых четырех книгах "Од" все принадлежащее миру природы,будь то ручьи и реки, растения, птицы, животные или леса, выступает у Ронсарасогретое теплом симпатии и чувством внутренней близости. Одной из основных формвоплощения этой симпатии становится стремление одухотворить явления природы.Осуществлению этой цели и служит мифологическая образность, почерпнутая в античномлитературном наследии. Существенна та органичность, с которой образцы, вдохновлявшиеРонсара, возрождаются в перевоплощенном виде в художественной ткани его произведений.Важную роль играли в этой связи попытки Ронсара конкретизировать и индивидуализироватьпейзаж. Конечно, и в таких стихотворениях, как "Ручью Беллери", "Хвала Вандомскомукраю", "Гастинскому лесу", "Реке Луар" (речь идет о притоке Луары), Ронсар следовалантичным моделям: Горацию в первую очередь, а затем Вергилию. Поэтому у воспеваемыхфранцузским лириком мест, как правило, существуют античные параллели (ручьюБеллери соответствует у Горация источник Бандузия, речке Брэ - быстрый Аниои т. д.). Это не значит, однако, что описания у Ронсара условны и что он офранцуживаллишь одни географические названия. Мы обнаруживаем у вождя Плеяды немало достоверныхштрихов. Они воспроизводят неповторимые приметы мест, столь хорошо знакомыхи близких сердцу поэта - дворянина по происхождению, любителя и великолепногознатока сельской жизни. Таковы, например, окаймляющие ручей Беллери зеленыеивы, располагаясь в тени которых поэт сочиняет стихи: В тебя глядеть могу часами, - Стихи теснятся а душу сами, И шепчет в них твоя струя, В них шелест ив твоих зеленых. (Перевод В. Левика) Особенно много таких штрихов в оде "Хвала Вандомскому краю". Природа для Ронсара- неотъемлемая часть пройденного поэтом пути. Другой существенный фактор, делающийдля Ронсара природу достоянием внутреннего мира поэта, - патриотическое чувство.Представление о Франции зримо воплощено в поэзии Ронсара прежде всего в образахродного Вандомуа. Прославить своим творчеством Францию означает для него запечатлетьна века имена и облик унаследованного от предков замка Пуассоньер, Зеленогоострова на стыке Луара и Брэ, Гастинского леса, ключа Беллери.Но тема природы приобретает у Ронсара и более всеобъемлющее философское звучание.В некоторых "Гимнах" и "Поэмах" природа предстает как неисчерпаемый и божественныйисточник энергии и стимулов поведения всего живого, как хранительница закономерностейи тайн, разгадать которые человек стремится, пытаясь познать самого себя. Ураннего Ронсара с его радужным жизнелюбием господствуют мотивы созвучия природыи человека, их органического единства. Зрелый и поздний Ронсар все чаще обращаетсяк природе, чтобы воплотить трагический разлад между ренессансными представлениямии действительностью, в которой торжествуют враждебные этим представлениям начала.Уже в "Гимнах", созданных в 50-х годах, многозначительно возникают характерныедля литературы позднего Возрождения мотивы: воспроизведение острого контрастамежду строгой упорядоченностью и величественной гармонией, царящими в космосе,и разладом, смятением, хаосом, раздирающими существование человека. У человекаоказывается своя, совершенно особая, многострадальная судьба, чуждая законам,навсегда определившим существование космоса. Эта мысль поэтически особенно выпукловыражена и заключительных стихах "Гимна светилам". Более приглушенно она звучити в "Гимне Вечности". Гимн этот (он представляет собой значительно расширеннуюи художественно усовершенствованную переработку одноименного стихотворения неолатинскогопоэта Марулла) принадлежит к наиболее поэтичным и насыщенным лиризмом произведениямцикла.Из более поздних стихотворенией, воспроизводящих в трагическом ключе взаимоотношениячеловека с природой, выделяется элегия "Против лесорубов Гастинского леса" (созданная,по-видимому, в середине или в конце 70-х годов и опубликованная поэтом лишьв 1584 году). Гастинский лес в восприятии Ронсара - воплощение той вольно произрастающей,не тронутой цивилизацией природы, которая для ренессансного поэта была всегдасимволом человеческой свободы, отблеском "золотого века" человечества. Звонтопоров, рубящих Гастинский лес, возвещает приближение конца целой эпохи - Ренессанса.Но, проклиная тех враждебных красоте, жадных и черствых людей, которые губятдорогие сердцу поэта идеалы, Ронсар сохраняет просветленный взгляд на жизнь.Гибель Гастинского леса, будучи для него и для людей его поколения предзнаменованиемнеумолимо надвигающихся утрат и страданий, предстает вместе с тем его взгляду,обращенному в будущее, как одно из ряда звеньев в бесконечной и единой цепикатастрофических и одновременно закономерных превращений, которые в своей совокупностии составляют историю человечества. Итак, мы встречаем здесь ту же философскуюконцепцию, которую Ронсар развертывает и на заключительном этапе творческогопути в стихотворениях, посвященных всесилию времени и смерти: О прав, стократно прав философ и поэт, Что к смерти иль концу все сущее стремится, Чтоб форму утерять иль в новой возродиться. ....................Бессмертно вещество, одни лишь формы тленны... (Перевод В. Левика) Ронсар был великим любовным поэтом. Он воспел в своих стихах многих женщин.Три из них завоевали наибольшую известность; Кассандра, Мария и Елена. Образвозлюбленной у Ронсара прежде всего воплощение идеала поэта, его представленийо красоте и совершенстве. Конечно, в основе стихотворных циклов, посвященныхтрем воспетым Ронсаром женщинам, лежит каждый раз реальное чувство к реальному,а не вымышленному лицу. Интенсивность этого чувства недооценивать не следует.В 1569 году, когда Ронсар после долгих лет разлуки встретился с женщиной, озарившейего молодость, он написал поэму "К Кассандре". Читая ее, мы верим Ронсару, чтосознание его навсегда сохранило нетронутым облик преисполненной "детского обаяния"девушки - такой, какой она пленила поэта в весеннюю пору его жизни.Все же любовное чувство, испытанное поэтом, служит ему прежде всего могучимтолчком для полета фантазии, играя роль некоего катализатора, накапливающеговокруг себя и приводящего в движение различные влечения и вожделения, а зачастуюи переживания, порожденные иными лицами. Попытки восстановить на основе трехупомянутых циклов подробную биографическую канву пережитых Ронсаром любовныхроманов обречены на неудачу.Так, например, не следует, как это иногда делалось, рассматривать "Первуюкнигу любви", посвященную Кассандре, как своего рода поэтический дневник, будтобы непосредственно воспроизводящий перипетии любовного романа, пережитого Ронсаром.В последнее время преобладает мнение, согласно которому этот цикл любовных стихотворенийбыл создан по преимуществу в 1551-1552 годах, то есть через пять-шесть лет послезнакомства поэта с Кассандрой Сальвиати и через четыре года или через пять летпосле того, как она вышла замуж за сеньора де Пре. А это существенно меняети угол зрения, под которым надо рассматривать творческое своеобразие сборника.Образ Кассандры возникает на страницах "Первой книги любви" прежде всего сквозьдымку воспоминаний, в ореоле эмоций, как бы восстанавливаемых ретроспективноили пробужденных мечтами. Это относится, например, к эротическим мотивам, временамибурно прорывающимся в содержании сборника. Чувственные наслаждения, изображенныеРонсаром, не могли быть подарены ему Кассандрой. Это исключалось характеромих взаимоотношений.Наконец, поэт связывал с образом Кассандры и разработку тем по своему происхождениюлитературных, книжных. Ронсар меньше других поэтов Плеяды обращался в качествеобразца для подражания к современным ему итальянским петраркистам и к вычурнымстрамботтистам XV века, предпочитая искать опору в классических традициях Бембои Ариосто, а превыше всего ценя самого Петрарку. Ронсар, автор "Первой книгилюбви", отличается от своих соратников наибольшей независимостью по отношениюк иноземным источникам. С другой стороны, можно говорить о внутренней перекличкемежду "Первой книгой любви" и творчеством художественной школы Фонтенбло, котораягосподствовала в середине XVI века в изобразительном искусстве Франции (к нейпримыкали, помимо ряда итальянских мастеров во главе с Приматиччо и Челлини,выдающиеся французские скульпторы Гужон и Пилон). Эта перекличка выражаетсяпрежде всего в изысканности и утонченности, которые отличают женские образы"Первой книги любви" и с которыми реальные жизненные впечатления стилизуютсяи переводятся в сознательно приподнятый мифологический план (примером можетслужить известный сонет "О если бы, сверкая желтизной..." [4]).Во "Второй книге любви" заметно меняется образ возлюбленной и стилистическаятональность цикла. Главной героиней становится Мария, простая крестьянская девушкаиз Бургейля. Ее образ лишен аристократической изощренности; он теплее, проще,доступнее облика Кассандры. Мария для Ронсара - воплощение той чистой и естественнойкрасоты нравов, которые присущи человеку, растущему на лоне природы. Образ Мариичаще всего ассоциируется поэтом с весной, утром, рассветом, изображается нафоне цветущей природы. В произведениях, посвященных более земной, чем Кассандра,фигуре Марии, вырастает роль реальной действительности как источника поэтическихэмоций. Эта действительность, во всей своей бытовой непритязательности, иногдав произведениях, воспевающих Марию, целиком определяет атмосферу отдельных стихотворений(достаточно вспомнить в этой связи хотя бы знаменитое "Веретено").Отход Ронсара во "Второй книге любви" от платонического и петраркистскогообожествления женщины влечет за собой и принципиальные изменения в его стилистическихпоисках. Ронсар обращается теперь к разработке стиля, который сам определяеткак "низкий". Важнейшим эстетическим критерием теперь становится для поэта естественностьчувств, прозрачная ясность, грациозность и доступность в их художественном воплощении.Снижение стиля ведет Ронсара к сближению поэтического языка с разговорной речью,к ослаблению образной перегруженности слога, его большей прозрачности.Цикл, посвященный Марии, - это также стихи о любовном влечении, не находящемотзвука. Но чувства, воспетые в стихах, обращенных к Марии, - это не похожаяна одержимость страсть, вызванная Кассандрой, а скорее щемящая сердце влюбленность.В художественной структуре стихов о Марии преобладает не стремительный ритм,как в "Первой книге любви", а тяготение к плавности и соразмерности. "Втораякнига любви" проникнута мировосприятием, в котором гармонически уравновешиваютсямеланхолическая грусть и просветленная умиротворенность, горечь, вызываемаяжизненными неудачами, и упоение радостями бытия, непосредственность в выраженииэмоций, и склонность к рефлексии. Перед нами еще один отблеск идеалов высокогоВозрождения.Этим отблеском освещен и последний сборник любовных стихотворений Ронсара- его "Сонеты к Елене" (1578). Конечно, здесь немало следов неопетраркизма,маньеристической изощренности, привнесенной соперничеством с новым кумиром придворныхкругов Депортом. Образ возлюбленной вновь обретает аристократическую утонченность.Но в основе его - то преисполненное внутренней гармонии, уверенное в себе достоинство,которое составляет важную черту ренессансного идеала красоты. К тому же возвышеннаяидеализация, с одной стороны, и психологическая достоверность - с другой, переплетаютсяв "Сонетах к Елене". Подлинная Елена де Сюржер была довольно надменной и капризнойдамой. Она сетовала по поводу того, что Ронсар компрометирует ее репутацию своимилюбовными излияниями, и это приводило поэта в бешенство. Отзвуки этих обид слышныв сборнике. Поэт нередко жалуется на чрезмерную зависимость Елены от предрассудковпридворной среды. Один из них он видит в приверженности Елены к платонизму -учению, которое своей идеалистической устремленностью вызывало все большее раздражениепоэта и которое он критиковал, противопоставляя ему материалистическое видениемира. Образ Елены более осязаем и индивидуализирован, чем образ Марии и Кассандры.Мы видим очертания внешнего облика Елены, ритм ее движений в танце во времяослепительного бала, слышим интонации ее речи, получаем представление о ее внутреннеммире. Овеян духом Ренессанса и образ самого стареющего поэта. Несмотря на приближающуюсястарость, он по-прежнему упоен чувственной красотой мира, склонен предаватьсявлечению страстей и жажде наслаждений, верит во всесилие своего поэтическогодара. Но одновременно, и в радостях, и в страданиях, он сохраняет мудрое самообладание,представление об относительности вещей, безупречное чувство меры. И через "Сонетык Елене" проходит типичная для Ронсара-лирика тема неудовлетворенного любовногочувства. Но как далека просветленная сдержанность в решении этой темы несчастнойлюбви у позднего Ронсара от того бешеного неистового надрыва, который неудержимымвихрем проносится сквозь стихи Агриппы д'Обинье, объединенные в сборник "Весна".Но д'Обинье - это уже представитель другой эпохи, другого художественного мироощущения,а именно стиля барокко.Барочные веяния коснулись и Ронсара. У него есть произведения, в которых этивеяния выражены очень отчетливо. Такова, например, поэма "Стихи, прочитанныев театре после окончания комедийного представления в Фонтенбло". Эта поэма пронизанатемами и образами, типичными для литературы барокко. Жизнь уподобляется театру.Люди играют роли, отведенные им слепой Фортуной. Повсюду царят видимость, обман,мираж. Жизнь сравнивается со сновидением, с клубами дыма, которые развеиваютсядуновением ветра, с волнами, разбивающимися одна о другую. Правда, в заключительныхстроках Ронсар признает существование людей, которые не дают затянуть себя губительнымжитейским водоворотом и сохраняют верность естественным наклонностям, велениямприроды.То же можно сказать и о нем самом. Несмотря на трагические жизненные коллизии,свидетелем и участником которых ему довелось быть, изменяясь и развиваясь, Ронсарпродолжал оставаться и в пору заката Возрождения глашатаем ренессансных устремлений.На протяжении своего творческого пути он воплощал эти устремления в совершенныхпоэтических формах, показательных для своеобразия национального художественногогения Франции. Более того, своим творчеством он в сильнейшей мере способствовалкристаллизации этого своеобразия. Ронсар был и остается одним из величайшихпоэтов в истории европейской литературы.
Примечания
1. Sainte-Beuve. Tableau historiqueet critique de la Poésie française et du Théatre fran¸caisay XVIe siecle. P., 1828.
2. "Je n'ay plus que les os, un Squeletteje semble..."
3. "Il faut laisser maisons et vergerset jardins..."
4. "На, je voudroy richement jaunissant..."