Б.Я. ШАРИФУЛЛИН Языковая политика в городе
Б. Я. Шарифуллин
ЯЗЫКОВАЯ ПОЛИТИКА В ГОРОДЕ: право языка vs. языковые права человека (правона имя)
(Юрислингвистика-2: русский язык в его естественном и юридическом бытии. -Барнаул, 2000. - С. 172-181)
Язык современного российского города как сложный лингвистический, лингвосоциальныйи лингвокультурный феномен изучается в самых разных аспектах. Исследуются иописываются различные формы и типы языковой (речевой) коммуникации в пространствегорода: от литературного "стандарта" до маргинальных форм типа арго или сленга,разнообразные жанры речевого общения города (от устных, бытовых до письменных,комплексных), множество текстов городской среды (эпиграфика, урбонимика и пр.).В последние же годы все больше внимания стали обращать и на "нетрадиционные"для российского лингвоградоведения проблемы: лингвокультурные и лингвосемиотическиеаспекты городского пространства, вопросы языкового планирования, языковой политикии языкового прогнозирования в городской среде (см., например., [Подберезкина,1997; 1998, с. 26-29; 1998а]). Текущая разработка языкового планирования и языковойполитики в городе касается, в основном, городской топонимики, как это можносудить по указанным работам Л. З. Подберезкиной и её коллег. Представляется,однако, что сфера языковой политики затрагивает не только ономастику, но и другиеявления языковой коммуникации города. Языковое планирование и языковая политикадолжны стать органичной частью общей политики, направленной на улучшение социальной,экономической и культурной ситуации в городе. Языковая ситуация для горожанинадолжна быть такой же комфортной, как и его социокультурное и экономическое положение. Основная проблема языковой политики в сфере городской ономастики - преждевсего вопросы наименования и переименования как самих городов, так и внутригородскихобъектов (см., например, [Красотенко, 1998, с. 16-18]). Проблема номинации,ре-номинации и контр-номинации, действительно, считается одной из актуальныхпроблем русской ономастики (шире - лексикологии в целом) ХХ века, особенно егоисхода. В период "переломных" социально-экономических и политических реформестественным образом проявляется тяготение и к языковому реформированию (см.[Шарифуллин, 1997, с. 5-27]). Испытанная область языкового реформирования -прежде всего словарь и система словообразовательных средств, т.е. то, что напрямуюсвязано с номинацией "нового" и реноминацией (переименованием) "старого". Сюдаже относится обратное перенаименование ("контрноминация") топонимических объектов,общественно-политических или вообще общественно значимых (культурных, ключевых)понятий и концептов и т.д. Очевидно, что осознаваемая или пусть даже не осознаваемаяцель такой перетряски словаря (как отражения действительности в языке) довольнопрозрачна - скорректировать языковую картину мира в её наиболее значимых фрагментахи тем самым оказать направленное воздействие и на саму действительность. Проблема ре- и контрноминации имеет и безусловно правовой характер. Так, Б.И.Осипов выделяет пять наиболее актуальных проблем в сфере юридических вопросовбытования языка: проблема государственных языков, проблема бытования иноязычныхслов в связи с разного рода национально-государственными амбициями, проблемапереименований, проблема искажения текста при публикации и проблема использованиявсякого рода ухищрений в социально-классовых интересах [Осипов, 1999, с. 61].Отмечая сложность проблемы переименования, Б.И. Осипов, как и многие другиелингвисты (а также и литераторы, публицисты и т.д.), указывает на нежелательностьлюбых переименований, приводя следующие доводы: 1) как бы ни был одиозен изжившийсебя режим, он составляет часть нашей истории, переписать которую с помощьюпереименований все равно не удастся; 2) мемориальные (меморативные) названиявообще плохо выполняют данную функцию; 3) новое наименование всегда вызываетто или иное отторжение, нередко порождают иронические варианты в разговорнойречи [там же, с. 66]. Соглашаясь в принципе с мнением о нежелательности (в целом, а не любых!) топонимическихпереименований, считаю нужным сделать некоторые замечания, учитывая, что вопросэтот не так прост и однозначен. Во-первых, есть все же и чувство историческойсправедливости: возвращение исконных старых наименований необходимо как восстановлениеисторической памяти народа. Такие названия как Тверь, Нижний Новгород,улицы Воздвиженка, Моховая в Москве и пр. - это всё же в гораздо большейстепени история России, чем Калинин, Горький, Киров и т.п. Попытка переписатьнашу историю уже была - и в значительно более глобальных масштабах - после 1917г., поэтому в данном случае подобные (оправданные!) перенаименования - это восстановление"первичного текста истории", а не его переписывание заново. Можно, кстати, отметитьи тот факт, что сохранение наряду с такими переименованиями как Санкт-Петербург,Екатеринбург названий Свердловская и Ленинградская области являетсяв какой-то мере выходом из положения (даже при всей "забавности" данной ситуации)- сохраняется и старая история, и память о событиях ХХ века. Тем более, чтообласти России в их современных административных границах - это история именнопослеоктябрьская, а не прежней эпохи. Тезис о плохом выполнении меморативных названий своей функции справедлив.Но если такие названия, как Свердловск, Октябрьск, Киров(ск) и пр., "вообщеплохо выполняют свою функцию", то есть ли смысл сохранять такие наименования?Может быть, лучше сменить их на более функциональные? Ведь основная функциясовременных топонимов - их адресность, т.е. функция коммуникативная. Названияже типа выше указанных безадресны, т.е. плохо выполняется не только меморативная,но и коммуникативная функция: названий вроде Киров, Кировск, Кировогради т.п. много, а Вятка - одна, поэтому это имя города адресно, не безлико,коммуникативно значимо. Или: Советский район может быть названием частигорода и административной единицы в составе области (края). Подобные случаи топонимической "омонимии", помимо понятных неудобств как дляработников почты, так и для простых граждан (сколько Октябрьсков в России?),могут привести и к более существенным коллизиям, в том числе и правового характера. Справедливо и мнение об отторжении в речевом сознании и поведении горожанновых наименований города или городских объектов (как и любых новаций в языкевообще). Явление это известное, оно породило еще в советское время немало каламбуров,шуток, анекдотов и подобных произведений русского городского фольклора. С другойстороны, естественное отторжение официальных названий (особенно нарушающих теили иные принципы естественной номинации населенных пунктов или городских объектов)приводило и приводит к появлению в обиходно-разговорной речи неофициальных ("теневых")номинаций, так или иначе "отталкивающихся" от "законной" формы наименования(Белинка, Пироговка вместо ул. Белинского, Пирогова, Вэлкасемкавместо ул. им. 60-летия ВЛКСМ, Карлуша вместо Дом культуры имени КарлаЛибкнехта и т.п. (см. [Шарифуллин, 1997, с. 19-20]). В этом явлении усматриваетсяколлизия "права языка" (официальной, т.е. в данном случае юридически зафиксированнойнормы) и реализация права языковой личности на оптимальную речевую коммуникацию. Это право является составной частью языковых прав человека как носителя ипользователя языка (см. [Голев, 1999, с. 11-57]) и включает в себя право накоммуникативную эффективность, ясность и доступность, знаковую целесообразностьи эстетическую значимость топонима. Нарушения данных прав в сфере наименованияи функционирования названий городских объектов, характерные для "советских"топонимических номинаций ("длинномерные" наименования, идеологические меморативы,не исполняющие адресной функции, несвойственные русской микроурбонимике названияулиц с "агглютинацией" родительных падежей и т.п.), естественным образом корректируютсяв сфере обиходного общения. Официальные, т.е. юридически принятые наименования,обычно сокращаются, трансформируются на базе пародии, языковой игры и т.п. частов сторону реабилитации естественных языковых норм русской урбонимики (Белинка,Дзержинка, Пироговая - ср. старые русские городские микроурбонимы Полянка,Лубянка, Рождественка, Моховая и т.д.). С другой стороны, подобные "коррективы"нередко вступают в противоречие не только с топонимическими официальными нормами,юридически "корректными" и отраженными в соответствующих актах, но и с нормамиязыка, во всяком случае, литературного языка. Обычно такие случаи трактуютсяв терминах культуры речи; ср.: Вы на Белинского (Белинке) сходите? Я едудо Пирогова (Пироговой, Пироговки) и т.д. - ср. нормативные фразы типа:Вы на Полянке (Арбате, Воздвиженке и т.д.) сходите? Особый и, вероятно, более важный и актуальный (а лингвистически - более интересныйи значимый) вопрос - языковая политика и планирование в области так называемых"новых" наименований городских объектов: названия коммерческих, торговых, финансовых,образовательных и т.п. структур, распространившиеся с конца 8О-х - начала 90-хгг. "Новые" наименования (по большей части, эмпоронимы) представляют особыйинтерес с двух точек зрения: в плане выявления и изучения мотивов номинации(заметно отличающихся от традиционных "советских") и в аспекте экологии языкаи культуры речи, что связано с рядом особенностей образования и функционированияэмпоронимов [Шарифуллин, 1997, с. 19-20]. Как уже отмечалось в ряде публикаций,такие наименования отражают новые явления и тенденции в ономастическом пространствегорода (см., например, [Березуцкий, 1997; Сальникова, 1997; Шмелева, 1997, с.147-148]). В современных условиях эти тенденции требуют уже не только собственнолингвистического (социолингвистического, лингвоэкологического) осмысления, нои определенной интерпретации в аспекте юрислингвистики или, по крайней мере,языковой политики. Т.В. Шмелева указывает на следующие тенденции в ономастиконе современногороссийского города [Шмелева, 1997, с. 147-148]: расширение круга онимическиименуемых городских объектов (банки, страховые компании, юридические организации,различные фирмы, школы, аптеки, лечебные заведения и т.п.); последовательная("поголовная") онимическая номинация городских объектов, уже охваченных ономастически(прежде всего - в наименовании торговых заведений различного рода); расширениеобъема и обновление лексемного состава, открытие новых путей вовлечения апеллятивовв ономастикон города, активное включение в него обиходной и архаизированнойлексики; реставрация, проявившаяся в более или менее массовом возвращении старыхдосоветских имен, сосуществование которых в речи горожан с еще живыми прежнимиименами в разных городах складывается по-разному и требует особого вниманиялингвистов; возвращение в городскую среду антропонимов, которыми были "заполнены"дореволюционные российские города, иные формы бытования антропонимов в современномгороде - домашнее имя, "самодельные" аббревиатуры и пр.; реабилитация (допускна вывеску) неофициальных имен собственных, бытовавших ранее только в устнойречи; преодоление барьеров русского лексикона, включение в ономастикон иноязычныхединиц (из "международного фонда", английского и даже восточных языков); приэтом онимы иноязычного происхождения предпочитают "натуральный" для них письменныйоблик, что открывает путь в русскоязычную городскую среду для латиницы и иероглифики. В готовящейся к публикации монографии "Язык современного сибирского города(языковой портрет города Лесосибирска)" мы также выявляем и рассматриваем инновациив городском ономастиконе, ряд из них перекликается или соотносится с указаннымивыше тенденциями. В общем виде можно отметить здесь следующие тенденции (некоторыеиз них характерны и для языка города в целом), имеющие отношение к правовымвопросам языка, языковой политики и языкового планирования: 1. Персонализация и интимизация городских наименований. Многие из них возрождают(возможно, и по конъюнктурным соображениям) традиционные для русского предпринимательстваи купечества типы наименований, указывающие на имя владельца (иногда в аббревиатурномили прозвищном виде, вероятно, с подсознательным желанием "замаскироваться"из-за боязни перемены политической и экономической ситуации). Некоторые примеры:Бурлаков и Ко, Ёжик и Ко (фамилия владельца Ёжиков), Гала Ltd.(фамилия Галинский), КИД ("Круглюк и другие" - ср. ВИД на ТВ), ВНиТ(Вороновы Нина и Толя), РИО (Рита и Ольга), СереНад (Серёжа иНадя) и т.п. Используется также уже "апробированный" в советское время тип называнияпо личному имени, но в отличие от прежних, ориентирующихся на чисто "вкусовые"мотивации (магазин "Руслан", "Людмила", ателье "Светлана"), новыенаименования даются прежде всего по имени владельца или его / её ближайших родственников(иногда - даже любовниц): Валентин, Любава, Татьяна, Натали, Кристина, Дина(последние три - по имени дочери). 2. Легализация неофициальных (обиходно-разговорных, жаргонных, "теневых")названий магазинов, объектов соцкультбыта и пр., сложившихся еще в "советское"время. Чаще всего такие наименования отражали "здоровую" ономастическую рефлексиюгорожан, их неприятие безликих и безадресных названий, особенно если "названиями",например, магазинов служили "номера". Так, магазин №7 в г.Лесосибирске получилразговорное наименование "Кошкин дом" (по причине неоднократного пожарав нем) - сейчас это уже "узаконенное" название. 3. "Ретроризация" ономастикона, реставрация и возвращение старых типов и способовнаименований, а также и самих названий. Например, Лесосибирский лесодеревоперерабатывающийкомбинат №2 стал называться АО "Маклаковский комбинат" - это старейшеев городе предприятие было основано еще до революции в Маклаково, как называласьсамая старая часть г. Лесосибирска до его образования в 1975 г. Нередки и наименованиятипа "Русь", "Русич", "Пересвет", "Казачья харчевня"(написанное, кстати, через "ять": ХАРЧЬВНЯ!), "Русскiй хлЬбъ"и т.д. Вообще, графическая "ретроризация" новых наименований - особая проблема(см., например, [Григорьева, 1998]), носящая в том числе и юрислингвистическийхарактер. 4. "Пиджинизация" и "варваризация" ("вестернизация") городских наименований.Речь идет не столько о названиях с очевидной ориентацией на "экзотику" (Эверест,Филадельфия, Глория-Флора, Эдельвейс и даже Баобаб), сколько об отражениив новых наименованиях "вестернизации" и "варваризации" самого языкового сознанияих авторов. Иногда это доходит и до курьёзов: ср. название "Chaldon Шоп",где всё "перевернуто" - русское ("кондовое" сибирское!) "Чалдон" "переводится"на латиницу, а английское shop (т.е. ларек, магазин) пишется по-русски. Все эти явления в сфере "постсоветской" городской топонимики отражают в целомобщий принцип стихийности ономастической номинации, в отличие от официальностии регулированности аналогичных процессов в советский период. Стихийный характернаименования отражает стремление номинанта (владельца магазина, фирмы и т.п.)"выделиться" на фоне однотипных названий, опереться на собственные ("частные")эстетические вкусы, потребности, собственное языковое чутье. Иначе говоря, мынаблюдаем здесь проявление "частного пользования" языком в сфере городской ономастики.Именно этим можно объяснить такие явления, как "ономастическую ностальгию",экспансию экзотизмов, варваризмов, иноязычных и иноструктурных вкраплений, интимизациюи персонализацию эмпоронимов и т.п. Понятно, что стихийность ономастическойноминации и ее результаты нежелательны для коммуникативного пространства города,хотя и отражают в целом естественные языковые и речевые процессы. Поэтому необходимне только лингвистический мониторинг в области городских наименований, но иопределенное регулирование происходящих в ней процессов, т.е. осуществлениеоптимального языкового планирования и проведение "умной" языковой политики.Такая политика должна быть ни "чисто" лингвистической, ни "чисто" юридической(законодательной), а именно юрислингвистической, т.е. учитывающей как интересыязыка (языковой личности), так и потребности права. В данном случае мы имеем дело с непростой, далеко не однозначной ситуацией:владелец собственности (магазина, фирмы и т.п.) имеет право (и как собственник,т.е. юридическое лицо, и как языковая личность) на свою "частную" номинацию(ср. с правом писателя, журналиста, ученого и т.д. на выбор названия, обозначения,термина и пр.). В этом проявляется естественное право языка и его носителя нареализацию одной из основных функций - номинативной. Однако право юридическогоили физического лица на номинацию принадлежащей ему собственности не регулируетсяюридически, т.е. в соответствующем законодательстве, хотя сам акт номинациии его результат юридически закрепляется как бы автоматически при регистрациипредприятия или выдаче лицензии. Этим самым название-эмпороним, созданный, вобщем, по "праву стихийности", приобретает официальный характер, а следовательно- коммуникативную и социальную значимость в пространстве города. Так, например,происходит закрепление в "интимизированном" и персонализированном названии имущественныхправ собственника через указание на принадлежность ему данного объекта. С другой стороны, подобная номинация и ее результаты, приобретшие уже официальный,юридически закрепленный характер, вступают в противоречие с языковыми правамиадресата номинации, того, на кого она рассчитана и кто является её потребителем,т.е. правами покупателя, клиента и т.д. Адресат ономастической номинации, какязыковая личность и как потребитель, имеющий законодательно закрепленный статус(ср. "Закон о защите прав потребителя"), обладает, естественно, своими собственнымипредставлениями об эстетике, знаковой целесообразности и правильности наименований-эмпоронимов,вовсе необязательно совпадающими с аналогичными представлениями автора номинации.Поэтому так часты различные реакции, как правило, негативные, потребителей нато или иное название, что описывается в терминах языковой (ономастической, вданном случае) рефлексии. Так, в городской газете Лесосибирска "Заря Енисея"в рубрике "Письма читателей" не раз публиковались отклики горожан на названиятипа "ТОО ГАЛА КОМПАНИ Ltd.", "Русскiй Имидж", упомянутого выше"Chaldon Шоп" и пр., а также общие рассуждения о "засилье" американизмов,латиницы и прочей "иноземщины" на вывесках и рекламе. В данном случае ономастическаярефлексия потребителя "частной" номинации опирается на здоровое языковое сознаниеличности, а часто и на осознание несоответствия между заявленным на вывескенаименованием коммерческого предприятия и характером предлагаемых в нем торговыхи прочих услуг. Языковые права личности, права горожанина как носителя и пользователя (потребителя)языка отражают его языковую рефлексию, его языковое сознание. Обычный горожанин,"среднеурбанизированный" человек, "вписан" в городское ономастическое пространство,членит его на основании "городских цивилизованных ценностей" (В.С.Елистратов)и воспринимает форму и содержание урбонимов исходя из своих представлений обэтих ценностях. Ономастическая рефлексия, феномен ономастического сознания горожанина- новый и актуальный объект исследования в области городского ономастикона [Шмелева,1997, с. 148], имеются уже и опыты как бы "реконструкции" ономастического сознаниясреднего жителя г.Красноярска [Красотенко, Подберезкина, 1997; Березуцкий, 1997а].Необходимо, видимо, осмысление этого феномена также в плане языковой политикии языкового планирования в городе. Без учета особенностей ономастической рефлексиии ономастического сознания горожанина, без опоры на данные, полученные в ходеописания и реконструкции этих явлений, эффективная и, главное, ориентированнаяна языковые и социокультурные потребности и права горожанина языковая политикав области онимической номинации (реноминации, контрноминации) не может бытьни разработана, ни реализована. Итак, официальные, т.е. юридически узаконенные при регистрации коммерческихструктур или выдаче соответствующих лицензий, наименования, созданные стихийнона основе "частных" номинаций, могут вступать в различного рода коллизии с языковымсознанием потребителя. Иначе говоря, языковые права автора номинации вступаютв оппозицию языковым правам ее адресата, что, в общем, отражает известную антиномиюГоворящего и Слушающего и является для языка естественным. В юридическом жепространстве - это столкновение законных прав собственника и законных прав потребителя,что требует уже нормативного регулирования. Должны быть в равной степени учтеныкак право языковой личности на номинацию (фактор автора ономастического наименования,отражающий номинативную функцию языка и его "законные права"), так и право личностина использование (потребление) названия (фактор адресата номинации, отражающийкоммуникативную и / или прагматическую функцию языка и "законные права" человекакак его носителя). В аспекте юрислингвистики это связано с лингвистической разработкой и законодательнымосуществлением "хорошей" (т.е. удовлетворяющей как лингвистические, так и юридическиеинтересы) языковой политики в городе. Имеется и внутреннее для языка противоречие:столкновение норм языка (естественных законов номинации), т.е. его "права",и прав языковой личности на реализацию номинативной функции языка. В этом случаесглаживание или разрешение возникающих при наименовании (переименовании, контр-наименовании)внутригородских объектов проблем также возможно лишь при реализации соответствующихразделов языковой политики.
Примечания
Березуцкий И.В. Новое в языковом облике Советского районаКрасноярска // Молодежь и наука - третье тысячелетие: Сб. тез. 4-го межвуз.фестиваля. Красноярск, 1997а. Березуцкий И.В. Современная городская эпиграфика: Опыт филологического описания(на материале Советского р-на г. Красноярска): Дипломное соч. Красноярск,1997б (каф. русского языка КрасГУ). Голев Н.Д. Юридический аспект языка в лингвистическом освещении // Юрислингвистика-I:Проблемы и перспективы. Барнаул, 1999. Григорьева Т.М. Русская орфография в канун ХХ столетия // Славянский мир нарубеже веков: Материалы международного симпозиума. Красноярск, 1998.Красотенко Н.С. Перенаименование как социокультурный феномен // МатериалыXXXVI международной научной студенческой конф. "Студент и научно-техническийпрогресс". Новосибирск, 1998.Красотенко Н.С., Подберезкина Л.З. Астионимы в языковом сознании горожан //Студент, наука и цивилизация: Сб. тез. докл. 4 межвузовской научно-практическойконференции. Красноярск, 1997. Осипов Б.И. Языковые проблемы права и правовые проблемы языка // Юрислингвистика-I:Проблемы и перспективы. Барнаул, 1999. Подберезкина Л.З. Возможности филолога в моделировании городской среды //Тез. докл. научно-практич. конф. Красноярск, КГТУ, 1997. Подберезкина Л.З. Языковая политика в урбонимии Красноярска: реальность иперспективы // Вопросы языковой политики на современном этапе: Теория и практика(Материалы докл. и сообщ. международной научно-методической конф.), СПб.,1998. Подберезкина Л.З. Современная городская среда и языковая политика // Русскийязык в его функционировании. Тез. докл. М., 1998а. Сальникова Т.В. Новые явления в эмпоронимии Краноярска // Филология-журналистика- 97. Тез. докл. научн. конф. Красноярск, 1997. Шарифуллин Б.Я. Язык современного сибирского города // Теоретические и прикладныеаспекты речевого общения: Научно-методический бюллетень. Вып.5. Красноярск-Ачинск,1997.Шарифуллин Б.Я. Языковая реформа как способ "исправления действительности"// Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: Научно-методич. бюллетень.Вып.7. Красноярск, 1998. Шмелева Т.В. Ономастикон современного города // Материалы Международного съездарусистов в Красноярске. Т.I. Красноярск, 1997.
Текст статьи взят c сайта "Юрислингвистика"