Перевод текстов и документов > Народные механизмы языковой традиции

Народные механизмы языковой традиции

Ю.В. Фоменко

ЧЕЛОВЕК, СЛОВО И КОНТЕКСТ

(Концепция человека в современной философской и психологической мысли. - Новосибирск,2001. - С. 164-168)

Одним из самых распространенных лингвистических мифов является миф о зависимостислова от контекста, миф о порождающей силе (функции) контекста. Особенно широкоераспространение эта гипотеза получила в работах представителей структуральногонаправления: П. Вегенера, Г. Штербера, А. Норейна, А. Гардинера, Л. Блумфилда,Л. Ельмслева, С.К. Шаумяна. Так, глава датского структурализма Л. Ельмслев пишет:"... любая сущность, а, следовательно, также и любой знак определяется относительно,а не абсолютно, и только по своему месту в контексте". "Так называемые лексическиезначения в некоторых знаках есть не что иное, как искусственно изолированныеконтекстуальные значения или их искусственный пересказ. В абсолютной изоляциини один знак не имеет какого-либо значения; любое знаковое значение возникаетв контексте..." [1]. Как ни прискорбно, этойточки зрения придерживаются и многие отечественные лингвисты и литературоведы,вовсе не считающие себя чистыми структуралистами.

Например, о "зависимости значения слова от контекста" говорит Э.В. Кузнецова."Убедительным свидетельством этой зависимости, - пишет она, - служит возможностьосмысления значения незнакомого или пропущенного слова по контексту" [2].

В этом утверждении отношения зависимости поставлены с ног на голову. Ведьсама "возможность осмысления (слушающим. - Ю.Ф.) значения незнакомогоили пропущенного слова по контексту" возникает именно благодаря тому, что контекстбыл сформирован с учетом, под влиянием соответствующего лексического значения.

Рассмотрим оба случая, упомянутые Э.В. Кузнецовой, - осмысление значениянезнакомого и осмысление значения пропущенного слова.

Допустим, что адресат речи получил фразу "Поэт фраппировал мещан своей желтойкофтой и грубыми репликами". Смысл слова "фраппировал" ему известен, но лексическоеокружение способно помочь получателю речи догадаться о значении этого слова("неприятно поражал, изумлял, удивлял"). Однако значит ли это, что данное лексическоезначение зависит от контекста, определяется им? Вовсе нет. Когда говорящий строилданный контекст, он строил его в соответствии с лексическим значением, индивидуальнойи категориальной валентностью известного ему слова "фраппировать". Естественно,что, построенный по требованию лексического значения "фраппировать", контекстнесет в себе обратную, отраженную информацию об этом лексическом значении. Этойобратной информацией и пользуется получатель речи. Восприняв контекст неизвестногоему до сих пор слова "фраппировать", реципиент умозаключает о лексическом значенииэтого слова. Но движение получателя речи от контекста к лексическому значениюне означает зависимости последнего от первого. В самом объекте (языке / речи)зависимость имеет обратную направленность, т.е. направленность от лексическогозначения к контексту.

То же самое, в сущности, мы наблюдаем при пропуске слова. Напр.: "А он демонстранта- дубинкой по спине". Лексическое значение "ударил" получатель речи восстанавливает(определяет) именно благодаря тому, что контекст явился своего рода зеркалом,в котором отразилось упомянутое значение.

Указательная функция контекста более очевидна в случае введения в контекстмногозначного слова. Окружение слова в этом случае указывает получателю речи,какое значение многозначного слова актуализировал говорящий. Напр., в фразе"Обаяние и грация этой девушки не могли остаться не замеченными" слово "грация"употреблено в значении "изящество, красота в движениях", а в фразе "Она сталаносить грацию" - в значении "род эластичного корсета, поддерживающего грудь".

Как видим, при решении проблемы "лексическое значение и контекст" необходимоучитывать позицию отправителя и позицию получателя речи. На необходимость строгоразличать лингвистику отправителя и лингвистику получателя речи указал в выступлениина I-ом международном симпозиуме "Знак и система языка" Р.О. Якобсон: "Две точкизрения - кодирующего и декодирующего, или, другими словами, роль отправителяи роль получателя сообщений должны быть совершенно отчетливо отграничены. Разумеется,это утверждение - банальность; однако именно о банальностях часто забывают.А между тем оба участника акта речевой коммуникации подходят к тексту совершеннопо-разному" [3]. "Описания этих обоих контекстоводинаково законны и целесообразны. Если же исследователь занимается одним изних и при этом не отдает себе отчета в том, на какой точке зрения он стоит -говорящего или слушающего, то он оказывается в положении Журдена, который говоритпрозой, не подозревая об этом. Еще опаснее противозаконный компромисс междуобеими точками зрения" [4].

Говорящий идет от значения к контексту, а слушающий - от контекста к значению.

Слово есть единица языка, контекст - явление речи. Как язык (синхронически)предшествует речи, так слово предшествует контексту.

Слово не приспосабливается к контексту, не деформируется, не переделываетсяв нем, а используется в том значении, которое оно имеет в языке. "Контекст втаких случаях, - С.Д. Кацнельсон, - не генератор значений, а их внешний "проявитель"[5] "...Контекст лишь реализует то, что заложенов самом ... слове" [6].

Если бы лексическое значение слова обусловливалось контекстом, то мы бы незнали "мук слова". Говорящий не тратил бы энергию и время на поиски наиболееуместного, "единственного" слова, а использовал бы первую попавшуюся лексическуюединицу, придавая ей значение (или оттенок значения), требуемое контекстом.В то же время мы знаем, что это не так. Каждый раз, строя речь, мы долго перебираемв памяти слова, проверяя их пригодность, ища слово, лексическое значение которогонаиболее точно накладывалось бы на тот или иной фрагмент описываемой ситуации.Следовательно, лексическое значение есть нечто заранее данное, синхроническиустойчивое.

"О наличии у слов собственных, самостоятельных значений, не зависящих отконкретного контекста", - замечает Д.Н. Шмелев, - весьма красноречиво говорят"бесчисленные факты каламбурного сталкивания различных значений одного и тогоже слова в намеренно двусмысленных контекстах" [8].

Преувеличение роли контекста означает преуменьшение роли говорящего человека.Получается, что выбор лексических значений и их оттенков регулируется не отправителемречи, а - стихийно - речевым окружением слова. Творческой силой обладает неконтекст, а говорящий человек.

В терминах философии лексическое значение и контекст (слово и контекст) можноинтерпретировать как субстанцию (вещь) и отношения. При этом известно, что неотношения порождают вещи, а вещи порождают отношения. Следовательно, приписываниеконтексту порождающей функции не оправдано и с философской точки зрения.

Тезис о зависимости лексического значения от контекста является осознаннойили неосознанной данью философскому релятивизму (о чем писал, в частности, Л.О.Резников [9]).

О слабой методологической подготовке многих лингвистов (и литературоведов)говорит то обстоятельство, что у одного и того же автора можно встретить взаимоисключающиерешения обсуждаемой проблемы. Напр., В.В. Виноградов в книге "Русский язык"пишет: "Вне зависимости от его данного употребления слово присутствует в сознаниисо всеми его значениями, со скрытыми и возможными, готовыми по первому поводувсплыть на поверхность" [10]. Абсолютно правильнаямысль! И тут же добавляет: "Но, конечно, то или иное значение слова реализуетсяи определяется контекстом его употребления. В сущности, сколько обособленныхконтекстов употребления данного слова, столько и его лексических форм" [11].

Ясно, что второе высказывание никак не может быть согласовано с первым и чтооно полностью лишает слово собственного смысла.

Критикуя это высказывание, В.А. Звегинцев справедливо заметил: "Из этогоопределения явствует, что слово не обладает никакой смысловой самостоятельностью(его значение определяется контекстом его употребления) и что любое употреблениеесть уже и значение слова ("сколько обособленных контекстов употреблений слова,столько и его значений")". Это, собственно, повторение известной мысли А.А.Потебни: "В слове все зависит от употребления. Употребление включает в себяи создание слова, так как создание есть лишь первый случай употребления" [12].

Какова же позиция самого В.А .Звегинцева? Если читатель ограничится толькочто приведенной цитатой, то он неизбежно придет к выводу, что В.А. Звегинцевпридерживается субстанциональной точки зрения на лексическое значение, т.е.не ставит его в зависимость от употребления, дистрибуции, контекста. Однакона других страницах той же книги читатель найдет высказывания прямо противоположногохарактера. Напр.: "В плане чисто лингвистическом значение слова определяетсяего потенциально возможными сочетаниями с другими словами, которые составляюттак называемую лексическую валентность слова" [13].

Аналогичную ситуацию мы находим в работах Д.Н. Шмелева, Н.Н. Амосовой и рядадругих лингвистов.

Характеризуя явление семантического согласования, В.Г. Гак утверждает, чтов словосочетаниях может иметь место семантическое согласование, семантическоенесогласование и семантическое рассогласование. Семантическое согласование -это повтор той или иной семы, свойственной обоим членам словосочетания, семантическоенесогласование - отсутствие такого повтора, а семантическое рассогласование- это "комбинация противоположных (или ненужных) компонентов" [14].Слова с противоположными семами воздействуют одно на другое, так что меняетсяили значение первого, или значение второго слова. "В обоих случаях, - говоритВ.Г. Гак, - постепенно восстанавливается совместимость семантем, рассогласованиепереходит в согласование, либо в несогласование" [15]."Перенос семантического компонента из одного слова в другое ведет к контекстуальномуизменению значения последнего слова" [16], тоутверждение В.Г. Гака расходится с реальностью. Семантемы с противоположнымисемами ("умный дурак") не вступают в связь друг с другом, не меняют качестводруг друга и не "восстанавливают свою совместимость". Говорящий, владеющий семантемами"умный" и "дурак", просто не будет соединять их друг с другом, не будет "заставлять"одну из них менять семное содержание другой. Главная ошибка В.Г. Гака заключаетсяв предположении, что в тексте (контексте) имеет место влияние одного слова надругое.

Причины семантических изменений следует искать не в самом языке и не в речи(тексте), а в экстралингвистической действительности, в абстрагирующей, творческойработе человеческого мышления. Новые значения (так же как и новые слова) возникаютпод давлением внеязыковой действительности, в результате абстрагирующей работычеловеческого мышления, обнаруживающего черты сходства между отдельными предметамии осуществляющего перенос наименования с предмета на другой.

Важно помнить, что все психические образования (и понятия, и лексическиезначения) находятся в сознании и никогда не покидают его. В тексте имеют местолишь звуковые (графические) оболочки слов. Следовательно, все семантическиепреобразования происходят в человеческом сознании, в языке того или иного говорящегоиндивидуума. Если семантические новшества отвечают потребностям социума, онивходят в общенародный язык.

Примечания

1. Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка// Новое в лингвистике. - М., 1960. - Т. 1. - C. 303.

2. Кузнецова Э.В. Методические указания иматериалы к спецсеминару "Системные отношения в лексике". - Донецк, 1968.- С. 29. Аналогичные высказывания можно найти и у многих других авторов. См.,напр.: Ефремов А.Ф. Многозначность слова // Рус. яз. в школе. - 1957. - №3; Филологические этюды. Сер. "Языкознание". - Ростов/Д., 1972. - Вып. 1.- С. 176.

3. Цит. по: Звегинцев В.А. История языкознанияXIX - XX веков в очерках и извлечениях. - М., 1965. - Ч. II. - С. 400 - 401.

4. Там же. - С. 401.

5. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевоемышление. - Л., 1972. - С. 42.

6. Будагов Р.А. К критике релятивистическихтеорий слова // Вопросы теории языка в современной зарубежной лингвистике.- М., 1961. - С. 18.

7. Дмитриева Н.С. Об установлении семантическойструктуры многозначных фразеологических единиц // Уч.зап. / Башкир. гос. ун-т.- 1971. - Вып. 43. Сер. филол. наук. - № 16 (20). Очерки по семантике русскогоглагола. - С. 24. Близкие к этому высказывания мы найдем у А.И. Смирницкого,Ф.А. Литвина и М.И. Черемисиной, М.Г. Арсеньевой, Т.В. Строевой и А.П. Хазановичи у мн. др.

8. Шмелев Д.Н. Очерки по семасиологии русскогоязыка. - М., 1964. - С. 188.

9. См.: Резников Л.О. Понятие и слово. -Л., - 1958. - С. 59 - 63.

10. Виноградов В.В. Русский язык. - М.,1947. - С. 14.

11. Там же.

12. Звегинцев В.А. Семасиология. - М.,1957. - С. 224.

13. Там же.

14. Гак В.Г. К проблеме семантической синтагматики// Проблемы структурной лингвистики. 1971. - М., 1972. - С. 381.

15. Там же.

16. Там же. - С. 382.