А.Ю. МУСОРИН Церковнославянский язык и церковнославянизмы
А.Ю. Мусорин
ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК И ЦЕРКОВНОСЛАВЯНИЗМЫ
(Наука. Университет. 2000. Материалы Первой научной конференции. - Новосибирск,2000. - С. 82-86)
Среди славянских языков как прошлого, так и современности церковнославянскийзанимает совершенно особое место. В течение более чем десяти столетий этот языкобслуживает религиозные и, во многом, культурные потребности православных славян,не будучи при этом тождественным ни одному из национальных славянских языков.В таком качестве он осознавался уже в Средние Века. Так, Константин Грамматик,книжник и интеллектуал конца XV - начала XVI века, человек хорошо знакомый сязыковой ситуацией в современном ему славянском мире, не отождествляя церковнославянскийязык ни с одним из национальных славянских языков, полагал его "составленным"из русского, болгарского, сербского, боснийского, хорватского, словенского,чешского (6, с. 377). Церковнославянский язык никогда не существовал изолировано от национальныхславянских языков; постоянно оказывая на них влияние, он сам подвергался воздействиюто со стороны русского или украинского, то со стороны сербского, болгарскогоили какого-либо иного славянского языка. Возможно, имеет смысл поставить вопросо существовании в Средние Века гомогенного языкового союза, объединявшего языкиправославных славян. Это последнее обстоятельство может быть, на наш взгляд,интерпретировано как то, что церковнославянский язык находился в определённыхсистемных отношениях с национальными славянскими языками. При этом церковнославянскийязык выступал в Средние Века по отношению к национальным славянским языкам каккультурно маркированная языковая система по отношению к языковым системам, необладающим столь высоким культурным статусом. В плане выражения эта оппозициязадавалась с помощью церковнославянизмов. Под церковнославянизмами в даннойработе понимаются языковые единицы всех уровней, отличавшие церковнославянскийязык от того или иного национального славянского языка. При этом языковая единица,выступающая в качестве церковнославянизма по отношению к одному славянскомуязыку, может не являться таковым по отношению к другому. Так, например, неполногласноеградъ выступает как церковнославянизм по отношению к русскому языку, но не являетсятаковым по отношению к болгарскому. Есть, однако, в церковнославянском языкенекоторое количество языковых единиц, отсутствующих во всех национальных славянскихязыках. Такие языковые единицы мы называем абсолютными церковнославянизмами.В качестве примера абсолютных церковнославянизмов можно привести существительныепардалъ "рысь" или пиргъ "башня". На раннем этапе существованияцерковнославянского языка абсолютные церковнославянизмы были весьма немногочисленныи представляли собой заимствования из неславянских языков и представляли собоюзаимствования из неславянских языков либо кальки. Позднее количество абсолютныхцерковнославянизмов росло, поскольку в процессе своего исторического развитиянациональные славянские языки утраивали многие свои языковые единицы, которые,однако, продолжали употребляться в церковнославянском, приобретая, таким образом,способность противопоставлять церковнославянский язык всем национальным славянскимязыкам. Примером такого церковнославянизма может служить союз . На раннем этапесуществования церковнославянского языка он был общей лексемой для церковнославянскогои болгарского языков, выступая в качестве церковнославянизма по отношению крусскому. Когда же болгарский язык заменил союз аще на современный ако,приобрёл статус абсолютного церковнославянизма. Коль скоро церковнославянизмы определяются нами как слова чуждые тому илииному национальному славянскому языку и свойственные церковнославянскому, былобы естественно классифицировать их именно с точки зрения типа этой чуждости.Применительно к оппозиции "церковнославянский-русский" такая классификация быласделана Е.Г. Итэсь. Согласно этой классификации, все лексические церковнославянизмыраспределяются между тремя группами. К первой группе относятся церковнославянизмычуждые русскому языку как во внешнем, так и во внутреннем планах (1, с. 80).По своему происхождению это заимствования из неславянских языков, кальки, некоторыеюжнославянизмы. Во вторую группу входят церковнославянизмы чуждые русскому языку только вовнешнем плане. Эта группа состоит из заимствований как южнославянского, таки неславянского происхождения. И, наконец, к третьей группе относятся церковнославянизмы чуждые русскомуязыку только в плане содержания. По своему происхождению это семантические заимствованияиз языка южных славян или семантические кальки с неславянских языков (1, с.81). Несомненно, что выделенные Е.Г. Итэсь три группы церковнославянизмов игралидалеко не одинаковую роль в противопоставлении церковнославянского древнерусскому.Так. Церковнославянизмы первой группы. "чужеродные как во внешнем, так и вовнутреннем плане" (1, с. 80), оставались таковыми лишь до тех пор, пока оставалисьчуждыми народному быту и сознанию обозначаемые ими внеязыковые реалии, на раннемэтапе христианизации Руси. Однако, по мере того как христианство становилосьповседневным явлением, неотъемлемой частью русской действительности, громадныйпласт церковнославянизмов утрачивал свою понятийную чужеродность (црьковь,просфора, ряса, священикъ). Таким образом, эту группу словправомерно выделять лишь для раннего этапа развития церковнославянского языка.В более позднюю эпоху большинство слов этой группы переходит в разряд лексики,общей для церковнославянского и русского языков. Некоторые церковнославянизмы первой группы переходят во вторую. Это происходитв тех случаях, когда в противопоставленном церковнославянскому русском языкепоявляется слово с экивалентным значением. Здесь в качестве примера интереснобудет рассмотреть историю синонимического ряда попъ - священикъ- иереи. Первоначально эти слова входили в первую группу церковнославянизмов.Позднее, по мере того как происходила христианизация Руси, слова священикъи попъ переходят в разряд слов, общих для церковнославянского и русскогоязыков, перестают быть церковнославянизмами. Что же касается слова иереи, то оно с этого момента переходит в разряд слов, чуждых русскому языку исключительнов плане выражения. Наиболее устойчивую группу лексических церковнославянизмов составляли, по-видимому,слова, противопоставляющие церковнославянский язык русскому исключительно вплане выражения. Их проникновению в русский язык препятствует и всегда препятствовалоналичие в русском языке слов с близкими или тождественными значениями. Вместес тем, утверждать что, церковнославянизмы этой группы никогда не проникали врусский язык, и что они не могли переходить в разряд слов, общих для русскогои церковнославянского языков было бы неверно. Так, например, П.Д. Филкова всвоей работе, посвященной этому вопросу, приводит весьма пространный списоктаких церковнославянизмов (5, с. 125). Здесь мы встречаем лексику с корневыми приставочным неполногласием, слова с написанием Щ на месте этимологического*tj, слова с рефлексом ЖД на месте *dj и мн.др. В качестве условий заимствованияцерковнославянизмов древнерусским языком у П.Д. Филковой приводятся: 1) высокаячастотность употребления заимствованных слов "в церковно-книжных памятниках";2) наличие у заимствованного слова большой широты "лексической сочетаемости,семантического объема и семантических связей с производными образованиями" (5,с. 126, 128). Большой семантический объем, менее конкретная, чем у русскогоэквивалента семантика, ассоциированность церковнославянизмов с книжной речьюявляется также причиной для проникновения церковнославянизмов в русский литературныйязык, особенно в те его функционально-стилистические разновидности, которыесвязаны с обслуживанием высшей интеллектуальной деятельности. Ср.: предметноеукорачивать и гораздо более отвлеченное сокращать, нейтрально-бытовоехолод и терминологическое хладотехника. Известны случаи, когда заимствованию церковнославянизма второй группы предшествовалего переход в первую группу - группу слов, чуждых русскому языку как в планевыражения, так и в плане содержания. Такой переход всегда связан с изменениемзначения слова (как правило, от более конкретного к более общему, невещественному).Так, например, глагол възбуждати имел первоначально значение "будить"и вряд ли в таком значении мог войти в русский язык. Лшь приобретя значение"привести и в состояние нервного подъема" (3,с.84), это слово могло быть заимствовано. В ряде случаев церковнославянизм второй группы заимствовался русским языкомбез какого-либо изменения своего лексического значения. Вытесняя при этом свойисконнорусский эквивалент. Так, например, неполногласное врагъ вытеснилоисконнорусское ворогъ. А южнославянское по происхождению нужда заменилов русском языке восточнославянское нужа. На наличие большого количества церковнославянскихзаимствований с неполногласием и с сочетанием ЖД на месте этимологического *djкак на черту, выделяющую современный русский язык из числа других восточнославянскихязыков, указывал, в частности, Ф.М. Янковский (7. с. 75-76, 83). Необходимо заметить, что собственно лексические церковнославянизмы как южнославянского,так и неславянского происхождения (оуне, балии, ланита,ипостась и др.) составляли сравнительно небольшой процент от общего количестваслов этой группы. Это, по преимуществу, были союзы, союзные слова, непроизводныенаречия: абие, дондеже, сице, вскую, аще,паки и др. В основном же во вторую группу церковнославянизмов входилилексико-фонетические и словообразовательные варианты общеславянских лексем,характерные для языка южных славян. К первым относятся слова с корневым и приставочнымнеполногласием, с написанием Щ на месте этимологического *tj , слова с отсутствиемйотации перед А в начале слова и мн. др., а ко вторым - слова с приставкой из-,с суффиксами -тель, -ость, -ство, -ствие и мн. др. Многие церковнославянизмы второй группы оказались в плане выражения в системныхотношениях со своими восточнославянскими экивалентами. Так, церковнославянскому*trat всегда соответствует восточнославянское torot, церковнославянскому "А"в начале слова - восточнославянское "JA" и др. Регулярность этих отношений, несомненно, способствовала быстрому распространениюцерковнославянского языка на Руси, облегчала понимание церковнославянской литургиидля необразованной части прихожан. Именно благодаря системности и регулярностиэтих отношений церковнославянский язык сумел совместить в своем развитии две,казалось бы , взаимоисключающие тенденции: тенденцию к максимальной понятностидля основной массы прихожан и тенденцию к максимальному противопоставлению вплане выражения церковнославянского языка как языка сакрального русскому - светскомуязыку. Взаимодействие этих двух тенденций и является, на наш взгляд, основнойдвижущей силой внутренней эволюции церковнославянского языка на протяжении всейего истории вплоть до наших дней. Стремление сделать церковнославянскую литургиюкак можно более понятной массе рядовых верующих приводило к исключению из активногоупотребления собственно лексических церковнославянизмов. Они не могли быть преобразованыв слова русского языка путем несложной фонетической процедуры., как например,замена сочетаний trat на torot, ЖД на Ж, Щ на Ч и др., и, следовательно, затруднялипонимание церковнославянского языка для необразованной части населения. В позднемцерковнославянском собственно лексических церковнославянизмов почти уже нет. Что же касается тенденции к максимальному противопоставлению церковнославянскогоязыка древнерусскому, то она приводила к появлению многочисленных гиперкорректныхобразований: влатъ "великан, волот", клаколъ "колоколъ" (2, с.4). Что же касается церковнославянизмов третьей группы, то их описание и выделениепредставляет для современного исследователя наибольшую трудность. Это связано,во-первых, с закрытостью для нас языкового сознания древнего русича; во-вторых,с недостаточным уровнем развития славянской исторической лексикографии. Первыешаги, сделанные в этом направлении еще академиком Соболевским (4, с. 136-137),оказались, по-видимому, и последними. Можно предположить, что количество церковнославянизмовтретьей группы было весьма невелико, и что значительная часть их довольно скоровошла в состав лексики русского языка. Впрочем, некоторые слова этой группысохранили сохранили свою "церковнославянскость" на протяжении всей истории церковнославянскогоязыка. К ним, например, относятся слова врагъ в значении "дьявол, сатана",отец в значении "бог". Известны также случаи перехода слов, общих дляцерковнославянского и русского языков, в эту группу церковнославянизмов. Примеромтому может служить глагол теку в значении "иду". Примерно к XV столетию завершается христианизация Руси. Термины церковногообихода перестали быть экзотизмами для русского уха, вошли в число слов, общихдля русского и церковнославянского языков. Примерно на этот же период приходитсяявление, традиционно называемое в отечественной палеославистике "вторым южнославянскимвлиянием". Думается, между этими явлениями существует определённая связь. Усвоениерусским языком терминов церковного обихода, слов, обозначающих основные понятияхристианской религии, привело к исчезновению первой группы церковнославянизмов(слов, чуждых русскому как в плане выражения, так и в плане содержания). Это,в свою очередь, ослабляло оппозицию "русский-церковнославянский", которая быланичем иным, как отражением в языковой сфере важнейшей для Средневековья культурнойоппозиции: "мирское-сакральное". Оппозиция требовала своего восстановления.Восстановлена она могла быть только одним способом - путём увеличения в церковнославянскомтексте церковнославянизмов других групп; в первую очередь - второй группы. Посколькуцерковнославянизмы второй группы имеют по преимуществу южнославянское происхождение,обращение к авторитету болгарской и сербской письменности было более чем естественным. Несколько сложнее дело обстояло с грецизацией, сопровождавшей второе южнославянскоевлияние. Первоначально греческие элементы проникали в церковнославянский языкв связи с реформой митрополита Киприана. Нам представляется, что это связанос решением задачи в равной мере актуальной как для русских, так и для балканскихкнижников задачи - сделать язык церковных книг как можно более удалённым отязыка повседневности. Однако, если русские книжники при решении этой задачинаходили опору в южнославянской языковой традиции, то южнославянским реформаторамничего не оставалось, как обратиться в своей деятельности к культурно-языковойтрадиции Византии. Когда же древнерусские книжники в поисках решения стоявшихперед ними языковых задач обратили свой взор на южнославянские источники, онитам нашли уже вошедшие в южнославянскую письменность многочисленные грецизмы.Таким образом, грецизация русской письменности представляется нам явлением сопутствующимвторому южнославянскому влиянию и ни в коей мере не независимым от него.
Литература
1. Итэсь Е.Г. О коннотативном содержании церковнославянизмови отражении их стилистической окраски в словаре // Историческая лексика русскогоязыка. - Новосибирск, 1983.
2. Львов А.С. Лексика "Повести временных лет". - М., 1975.
3. Ожегов С.И. Словарь русского языка. - М., 1975.
4. Соболевский А.И. История русского литературного языка.- Л., 1980.
5. Филкова П.Д. Об усвоении церковнославянизмов лексическойсистемой русского литературного языка // Вопросы исторической лексикологиивосточнославянских языков. - М., 1974.
6. Ягич И.В. Рассуждения южнославянской и русской стариныо церковнославянском языке // Исследования по русскому языку. - Т. 1. - СПб.,1885-1895. - С. 287-1070.
7. Янкоускi Ф.М. Гiстарычная граматыка беларускай мовы. -Мiнск, 1989.