Герман Гессе и его роман Игра в бисер
Е. Маркович
ГЕРМАН ГЕССЕ И ЕГО РОМАН "ИГРА В БИСЕР"
(Гессе Г. Игра в бисер. - М., 1969)
Уже в названии этой книги умная и горькая ирония. "Игра в бисер". Не дело,а игра в пустые стекляшки. Ведь не что иное, как духовные устремления ученыхи художников, их штудии, их занятия теорией, науками и искусствами, автор осмелилсяназвать игрой. Что же такое эти устремления? - как бы задает вопрос Гессе. Действительно,всего лишь игра или жизненная необходимость? А может быть, разновидность новойрелигии для интеллектуалов? Чему должна служить духовная деятельность, чтобыне превратиться в пустую игру? Как связаны хранители высшей духовной культурыс теми, кто создает материальные ценности? Какова основа и роль истинной "духовности"в наш век? Перед нами глубокое философское произведение одного из крупнейших немецкихписателей XX столетия, раздумья его о судьбах мира и цивилизации, о судьбахтого, что ему особенно близко, - о судьбах искусства. И это не холодные размышления:за внешне спокойным повествованием скрывается сокровеннейший вопрос: "Что жебудет с духовностью, что же будет с искусством в современном мире?" А значит,и с человеком, ибо для гуманиста Гессе судьба наук и искусств неразрывно связанас судьбой человека, с условиями развития человеческой личности. Как большинство честных писателей своего времени, Гессе глубоко осознал враждебностьбуржуазного общества XX века развитию человека и художника. На протяжении болеечем полувекового творческого пути он по-своему искал выход из тупика, в которомоказалось общество. Своеобразным итогом этих поисков явился роман "Игра в бисер",в котором перед читателем предстает удивительное создание Гессе - страна Касталия,страна интеллектуалов -- духовной элиты будущего, самозабвенно предающейся Игрев бисер.Название Касталия происходят от мифологического Кастальского ключа на Парнасе,у чистых вод которого, согласно преданию, бор Аполлон водил хороводы с девятьюмузами, Гессе сам указывал на связь своей Касталии с "Педагогической провинцией"Гете, которая фигурировала и романе "Годы странствий Вильгельма Мейстера" (1821).Тем самым Гессе подчеркивал свое глубокое почтение к Гете - классику и корифеюнемецкой культуры прошлого -- и свою преемственность по отношению к этой культуре.Ибо Гете, Моцарт и другие великие художники прошлого были для Гессе олицетворениемтой подлинной "духовности", о судьбе которой он скорбел.В центре произведения Гессе - подробная история жизни некоего Магистра Игры,сначала достойнейшего представителя и героя Касталии, а затем ее отступника.Недаром под названием "Игра в бисер" есть еще подзаголовок: "Опыт жизнеописанияЙозефа Кнехта, Магистра Игры, с приложением собственных его сочинений". Всякнига написана якобы от имени касталийского историка из далекого будущего илишь "издана Германом Гессе". Известный прием "отстранения", когда автор скрываетсяпод маской издателя ( в немецкой литературе к нему прибегали еще Жан Поль Рихтер,Карл Иммерман, Гофман и др.), помогает Гессе создавать иллюзию документальности,даже научной точности при описании людей, событий, стран и эпох, созданных еговоображением. Название "роман" применимо к "Игре в бисер" весьма условно, даже учитываяизменения, которые претерпела эта традиционная форма в нашем столетии. Несомненно,"Игра в бисер" не утопия" обычном смысле этого слова, о чем неоднократно напоминалсам Гессе, не попытка каким-то образом предвидеть будущее, как это свойственносовременным писателям-фантастам. Вернее всего, это - "роман-притча", "роман-иносказание",и в литературе XX века его правильнее всего поставить рядом с некоторыми произведениямиТомаса Манна, художника, во многом близкого Гессе. "Я уже год работаю над "Фаустусом",- писал Т. Манн Гессе, прочитав "Игру в бисер", - ...невозможно представитьсебе ничего более отличного, и в то же время сходство поразительно, как эточасто бывает между братьями". Но "Игра в бисер" - это также целый конгломерат жанровых форм в рамках одногопроизведения. Здесь и политический памфлет, и историческое сочинение, вставныестихи и новеллы, легенда и житие, немецкий "роман о воспитании". Большей частьюэти традиционные формы используются со значительной долей пародийности, с элементом"игры". В то же время Гессе оживляет и продолжает какие-то очень старинные традиции:столь ценимой им просветительской повести XVIII века (Вольтер, Свифт), немецкогоромана-жизнеописания XVII столетия (Гриммельсгаузен) и другие. Творение Гессекажется нарочито архаичным и удивительно современным. Сложность построения, богатство символики, игра именами, тер минами и понятиямииз многих и многих областей духовной жизни - все это может поначалу ошеломитьчитателя. Но налицо и единство, удивительная продуманность этого большого произведения.Разно образные мотивы как бы сливаются под рукой мастера-дирижера а стройнуюсимфонию. Кстати сказать, критика не раз отмечала сходство композиции "Игрыв бисер" с композицией музыкального произведения, в котором история Кнехта проходиткак бы главной музыкальной темой. При этом в ней оживает вся "духовная историясамого писателя, его поиски, его раздумья о самом главном для негр и его современников. "Игра в бисер" создавалась в мрачные годы фашизма в Германии и была завершенав 1943-м - переломном году второй мировой войны. В одном из писем в январе 1955года Гессе сам говорил, что Касталия была его отповедью фашизму, попыткой восславитьдуховность в "чумном, отравленном мире". В то же время Гессе ставил вопрос онеобходимости спасения "духа", о том, что ради этого спасении интеллигенциядолжна покинуть свою изолированную Касталию (иными словами, все ту же пресловутую"башню из слоновой кости") и обрести свое "служение" в мире практики. Издана "Игра в бисер" была в нейтральной Швейцарии, где жил Гессе. Интереск новому большому произведению признанного писателя и мыслителя был чрезвычайновелик. Роман породил противоречивые толкования и острые дискуссии; не всеми,по разным причинам, он был понят и принят, но взволновал он всех читателей.Споры вокруг "Игры в бисер" не утихали и после войны, когда роман впервые сталдоступен немецкой публике: значительная противоречивость, несомненно, давалапочву для разных толкований. Но вместе с тем пришло широкое признание. Об "удивительномподарке", который Гессе сделал интеллектуальному миру и ему лично своим "великолепнозрелым и богатым романом-монументом", писал Герману Гессе в начале 1945 годаего друг Томас Манн. В 1946 году Гессе присудили Нобелевскую премию.Герман Гессе (1877-1962) родился в небольшом швабском городке Кальв, в скромнойсемье пиетистского проповедника. Его второй родиной стала Швейцария, где она детстве прожил несколько лет, Гессе был привязан к своим родителям, особеннок матери, но его тяготил царивший в семье дух церковного благочестия, и он закалялсвой характер в борьбе с ним. Пятнадцати лет он сбежал из Маульброннской семинарии,где готовили теологов, - это была единственная возможность для бедного и способногоюноши получить образование на казенный счет. Но такая будущность не устраивалаюного Гессе, и против воли родителей он начал самостоятельную жизнь. Гессе порвал с домом и с Маульбронном, но в своем воображении он создал другой,идеализированный Маульбронн, прибежище духа, где, вдали от мирских треволнений,благочестивые старцы и их преданные ученики ищут бога и истину. Он всю жизньстремился туда - в этот свой "монастырь", в свой Маульбронн - и всю жизнь уходилоттуда к людям. После побега Гессе переменил ряд городов и профессий, усердно занимался самообразованием,много читал. Больше всего юношу привлекали Гете, Шиллер, Жан Поль Рихтер, романтики.Он стал рано пробовать писать сам в духе распространенного тогда в Германиинеоромантизма. Несколько лет молодой Гессе прожил в Тюбингене, работая служащим в книготорговойфирме, а с 1899 года поселился в Базеле, где начал печатать свои первые прозаическиеи стихотворные произведения. В том же году он дебютировал небольшим сборникомстихов "Романтические песни". Стихи и проза соседствовали в его творчестве всюжизнь, дополняя друг друга, но главенствовала проза. После выхода в свет в 1901году типично неоромантического произведения "Герман Лаушер", объединившего всвоем составе прозаические отрывки, стихи и даже дневниковые записи героя, одаренногоюношу заметил известный берлинский книгоиздатель Фишер и сам предложил Гессеопубликовать у него следующее произведение. Этим произведением оказалась повесть "Петер Каменцинд" (1904), сразу принесшаяГессе известность и материальную независимость. Повесть привлекла своим страстнымпризывом к человечности, простоте и правде, одухотворенными описаниями природы,красотой и народностью языка. Уже в те годы Гессе чрезвычайно волнует проблемавзаимоотношений общества и художника, определение роли искусства в жизни людей.После многих исканий и разочарований герой приходит к некоему условно благополучномуфиналу: возвращается в родную деревушку и становится там трактирщиком, ибо прониксяубеждением, что жить следует среди простых людей и только там может возникнутьподлинное искусство. Каменцинд близок романтическому мечтателю Лаушеру из предыдущей книги, ноболее, чем тот, наделен плотью и кровью, перенесен в более достоверное окружение.Если ранее преобладающим тоном Гессе была меланхолия, то теперь в описании господствуетюмор, хотя и не лишенный горечи. При этом в произведении Гессе прослеживаетсяглавным образом не внешняя, а "внутренняя" биография героя, идейное развитиекоторого автобиографично и во многом повторяет путь самого писателя (увлечениеКаменцинда Гете, Шиллером и романтиками, открытие Готфрида Келлера, влияниена героя идей Франциска Ассизского и т. д.). Своими учителями в то время Гессесправедливо называл Гете, Эйхендорфа и Келлера, особенно часто последнего, творчествокоторого, несомненно, оказало самое благотворное влияние на процесс становленияГессе-реалиста. Типично реалистическим произведением является следующая повесть Гессе - "Подколесами" (1906), с характерной для немецкой литературы начала века темой школы.Впервые в его творчестве здесь прозвучали трагические ноты - мальчик Ганс Гибенрат,ученик Маульброннской семинарии, а затем подмастерье, гибнет, как бы попав "подколеса" огромной бездушной машины. Он не способен приспособиться. В его историимного автобиографического, хотя автору в этой повести, пожалуй, ближе другойобраз -- бунтарь и беглец Гейльнер. Гессе выступает здесь в защиту ребенка - "естественного человека", - противпорочной, антигуманистической системы воспитания в кайзеровской Германии. Социальнаякритика в этом произведении заметно углубляется, Гессе понимает, что реакционнаянемецкая шко-ла не является независимым явлением, а служит реакционному государству,поставляя ему верноподданных; при описании почтенных бюргеров, "наставников"молодежи, писатель становится едким сатириком. В будущем, отталкиваясь от этойстоль ненавистной ему системы "ломки воли" и "стрижки под одну гребенку", Гессебудет поистине вдохновенно описывать близкие его сердцу педагогические принципывоображаемой Касталии: осторожное развитие способностей, раскрытие возможностей,заложенных в самой природе ребенка.После первых литературных успехов Гессе смог осуществить свою мечту об идиллическойжизни на лоне природы - с женой, с друзьями, - о занятиях искусствами, о страстноувлекавшем его музицировании и т.п. Он поселился в деревушке Гайенхофен на берегуБодонского озера, но уже через несколько лет деревенская идиллия стала заметнотяготить его, и он снова затосковал по странствиям и переменам, по сутолокебольших городов. Он все чаще покидает деревню. Его влечет к себе общественнаяжизнь, в то время писатель неоднократно выступает в прессе, а начиная с 1907года в течение некоторого времени сам издает (вместе с демократическим баварскимжурналистом и сатириком Людвигом Тома) журнал "Март", оппозиционный по отношениюк режиму Вильгельма II. Созданные в предвоенные годи романы "Гертруда" (1910) и "Росхадьде" (1914)были посвящены им той же теме искусства и одиночества художника. Гессе продолжалписать и лирические стихи, немудреные по форме, часто похожие на народные песни,создал несколько циклов рассказов о маленьких городках и их чудаках-обитателях.В стихах и рассказах писатель неоднократно возвращается к прославлению путешествий,к поэтическому, почти фольклорному образу бродяги, странствующего подмастерья,который всегда противопоставляется ни оседлому мещанину-приобретателю, человекусугубо трезвому и практичному. Свое завершение эта тема нашла в образе бродягиКнульпа из одноименной книги, вышедшей уже в 1915 году. Гессе привлекало в Кнульпе романтическое бегство от буржуазной повседневности:Кнульп - "перекати-поле", человек без профессии, он зарабатывает на хлеб, музицируяна деревенских праздниках. В то же время писатель с трезвым юмором описывалвсе злоключения героя, которого подстерегают старость, болезнь, одиночество.Перед смертью Кнульп мучается сомнениями: не была ли вся его жизнь прожита напрасно,бесполезно. Позже, в одном из высказываний 1935 года, Гессе прямо свяжет трагедию Кнульпас неправильным устройством общества. В его касталийцах, свободных от всякихсвязей и "бесполезных", в его легком на подъем и всегда готовом в путь ЙозефеКнехте в какой-то степени воскреснет старый бродяга Кнульп.Гессе покончил наконец с тяготившей его оседлостью в 1911 году, когда совершилсвое путешествие в Индию. Он еще в детстве бывал очарован, слушая рассказы обэтой удивительной стране, в которой его дед и дядя со стороны матери когда-тобыли миссионерами. Это обстоятельство в значительной степени определило глубокийи все возраставший интерес Гессе к Востоку, нашедший отражение в ряде его произведений,и прежде всего в романе "Игра в бисер". На протяжении многих лет он изучал религиии философские системы, весь комплекс идей, созданных замечательными древнимицивилизациями Индии и Китая. Гессе был глубоким знатоком буддизма, писателяувлекала в нем мудрая созерцательность, слияние с природой, любовь ко всемуживому, но он никогда полностью не принимал для себя его пассивности, его призывак отказу от деятельности и мира. Особенно ясно это стало ему самому после соприкосновенияс живым, реальным Востоком: об этом свидетельствуют его записки "Об Индии" (1913)и более поздняя повесть "Сиддхарта" (1922). После возвращения из путешествия писатель поселился вблизи Берна, и с техпор он навсегда остался в Швейцарии. С 1919 года он обосновался в Монтаньоле,близ Лугано, построил себе дом в собственном вкусе и прожил там до самой смерти.В 1923 году Герман Гессе принял швейцарское подданство. На закате дней его частоназывали "мудрецом из Монтаньолы". Хотя Гессе невозможно представить себе вне немецкой литературы и немецкойлитературной традиции, вне передовой немецкий интеллигенции, швейцарское окружениеи идеи многих здешних идеологов об "особом пути" этой страны наложили отпечатокна мировоззрение и творчество Гессе. Жизнь в Швейцарии способствовала появлениюв нем некой "отстраненности" при рассмотрении борьбы и противоречий в западноевропейскомобществе XX века. В годы первой мировой войны и позже, в годы фашизма, Швейцарияпредставлялась ему "убежищем", "страной, дающей приют". Она стала для него "родинойпо выбору" - при этом Гессе мало вникал в ее внутренние проблемы. Швейцария,несомненно, помогла также рождению самого образа Касталии, маленькой мирнойпровинции внутри большого и беспокойного государства. Решающей причиной переселения Гессе в Швейцарию стала первая мировая война,а затем растущее недовольство писателя послевоенной Германией. 1914 год потрясГессе, война показалась ему безумием, массовым психозом, поставила под угрозувсе его существование, все, что он любил в жизни, все достижения цивилизации.Он был одним из тех немногих буржуазных интеллигентов, которых не коснулся угаршовинизма, охвативший в то время Германию и другие воюющие державы. И в первыеже дни войны он мужественно выступил в защиту своих убеждений. Его статья в "Нойе цюрихер цайтунг" называлась "Друзья, не надо этих звуков"(слова из Девятой симфонии Бетховена, предваряющие знаменитую шиллеровскую "Одук радости"). Гессе призывал интеллигенцию всех вступивших в войну стран сохранятьверность принципам, гуманизма и совместно, общими силами спасать культуру. Этастатья вызвала большое количество откликов: Писатель после своего выступлениясразу оказался в изоляции и надолго стал для официальной немецкой прессы "предателемотечества". Зато он обрел в эти трудные дни немногих верных друзей, среди нихбыл и Ромен Роллан, который откликнулся на статью Гессе дружеским письмом.За первой статьей последовали другие. Гессе стоял тогда на позициях пацифизма,только пацифизма, но выступал в его защиту горячо, с темпераментом борца. Годы1917-1919 были годами наибольшей политической активности в его жизни - впоследствиион недаром назвал этот период своим "пробуждением".Война и связанные с нею переживания, напряженная общественная деятельностьв военные годы, а также тяжелые личные утраты - потеря любимого сына, разводс женой - привели его в конце концов к нервному переутомлению и затянувшемусяна несколько лет творческому кризису. Этот период стал заметным рубежом в егожизни. Характерно, что в начале 20-х годов писатель терпеть не мог своих раннихпроизведений - они представлялись ему чересчур безмятежными (лишь позже он признал,что и в них в какой-то степени "все уже было").Он не мог более писать по-старому. Все созданное им прежде казалось ему облегченным,казалось уходом от самых главных проблем, от самой глубокой правды, а следовательно,ложью, слабостью, потаканием внешней форме и красоте. И он мучительно ищет длясебя новую форму, исходит из положения, что "истина важнее красоты", требуетот своего искусства мучительной, предельной искренности и глубины. Главной темой писателя все больше становится показ обнаженных, неразрешимыхконфликтов в окружающем обществе и а душе человека, который теряет в этом обществесамого себя. Путь писателя-гуманиста Гессе вел от неясных романтических порывовк все более глубокому познанию действительности и людей, к займите человечности. В поисках выхода из этих неразрешимых противоречий, в стремлении обрести"позитивную" истину Гессе отдал дань многим философским исканиям своего времени,таким "властителям дум" западной интеллигенции 20-х годов, как Шопенгауэр, Шпенглер,Фридрих Ницше, "мифологи" и др. Он обращается попеременно и к "материнскомуправу" Бахофена, и к "восточной мудрости", и к знакомому ему с детства пиетистскомублагочестию. Все это находит отражение в его творчестве, отовсюду он заимствуеткакие-то мотивы, иногда чисто внешние. По Гессе умеет "освоить" и переваритьвсе эти теории, не став слепым адептом одного какого-нибудь учения, будучи дляэтого слишком зорким художником и своеобразным мыслителем. Читатель, несомненно,почувствует это при чтении "Игры в бисер". Особо следует обратить внимание на увлечение Гессе психоанализом. Через завоевавшиеизвестность труды швейцарского философа К.-Г. Юнга (1875-1961), одного из последователейЗигмунда Фрейда, Гессе заинтересовывается так называемой "глубинной психологией",учением о власти бессознательного в жизни людей. Некоторое время персонажи егокниг ищут выхода из жизненных противоречий исключительно в постижении собственнойскрытой сущности, глубин своей души. Гессе называет это "путем внутрь". Надолгоон не смог этим ограничиться, "юнгианцем" в полном смысле слова он не стал.Из встречи с юнгианством он вынес требование для художника бесстрашно и честнозаглядывать внутрь себя, ничего не прикрашивая и не скрывая, но он отказалсяот "пути внутрь" как единственного спасения и от эгоцентризма Юнга.Гессе чрезвычайно волнует судьба молодежи, послевоенного поколения. В 1919-1923годах он даже принимает участие в издании журнала, обращенного к молодым, -"Vivos voco" - "Я призываю живых". Этой же аудитории были адресованы в первуюочередь произведения писателя 20-х годов. Началом этого нового этапа можно считатьроман "Демиан" (1919). Произведение это было опубликовано под псевдонимом Эмиль Синклер, от именикоторого ведется повествование, и восторженно встречено критически настроенноймолодежью. Роман был написан на едином дыхании и о "самом главном". В то жевремя здесь более всего было ощутимо влияние на Гессе Юнга и Ницше, зрелая критикапереплеталась со смущавшей читателя зыбкостью идеалов, субъективистскими тенденциями.Целому поколению молодых интеллигентов были близки духовная опустошенностьмолодого Синклера и его поиски нового жизненного содержания. Герой с детстваощутил пропасть между лицемерной моралью, которую ему проповедовали церковь,семья и школа, и реальным буржуазным миром с его "волчьими" законами. Путь кспасению, к обретению равновесия указал Синклеру его друг Демиан, его второе"я", выдающаяся и таинственная личность, порвавшая с установлениями обществаради "новой истины". Только избранные одиночки, рассеянные среди людей и отмеченные"печатью Каина", то есть отверженности, идут путем Демиана, который заключаетсяпрежде всего в познании своего скрытого "я" и в бескомпромиссном следованииему. Это и является средством для создания новой человеческой общности. Характерно,что именно в этом произведении Гессе обращается к мистическим мотивам, не имеющимничего общего с фантастикой его более поздних книг.Непосредственно о немецкой современности 20-х годов Гессе написал в своемследующем этапном романе - "Степной волк" (1927), который был, по словам самогописателя, "отчаянным предостережением", протестом против завтрашней войны, противпозиции невмешательства. В этом произведении значительно углубляется осуждениебуржуазной лжекультуры и лжеморали, которое так гневно прозвучит впоследствиисо страниц "Игры в бисер". Герой "Степного волка", писатель Гарри Галлер(прототипом его является сам Герман Гессе), - интеллигент-одиночка, противникмилитаризма и войны. Он не может смириться с окружающей его ложью. Это Галлераавтор называет "степным волком", одиноким зверем, не приемлющим стадных законов,по которым живут обыватели. Герой валяется волком еще и в другом смысле: Галлеру приходится боротьсяне только с обществом, но и с самим собой, с "человеком-зверем", который таитсяв душе каждого и постепенно сдает свои позиции "человеку дула". И общество, и жизнь в изоляции одинаково могут довести Галлера до безумия.Герой мечется, он ищет выхода из одиночества. Таинственным образом он попадаетв "магический театр" ("вход только для сумасшедших"), воображаемое пространство,в котором происходят самые удивительные вещи, в результате чего завершаетсявоспитание героя и приобщение его к жизни. Развернутая аллегория с "магическимтеатром" помогает Гессе с ловкостью опытного психоаналитика разложить на частии снова собрать всю жизнь общества и души Гарри Галлера. В конце произведенияфантастический и реальный план сливаются, их трудно разделить: Гете, Моцарти прочие "бессмертные", сошедшие с высот человеческого духа, своей возвышеннойвеселостью возвращают к жизни Галлера, убившего возлюбленную, спасают его ототчаяния и посылают к людям. Роман "Степной волк" во многом предвосхищает "Игру в бисер". Писатель Гессевыступает здесь в роли издателя записок Гарри Галлера и вставной анонимной книжицы"Трактат о степном волке". Все идеи этого трактата наглядно демонстрируютсяв действе с "магическим театром". Здесь введение фантастического плана ни вкоей мере не является бегством от действительности. Для Гессе вполне применимаудачная характеристика современной фантастики, данная критиком: "Она охотновбирала в себя знания, накопленные человечеством. Она не игнорировала законов,управляющих жизнью, - и отходила от реальности, как правило, для того, чтобыразобраться в этой реальности, угадать ее скрытые движущие силы и перспективыее развития".Зрелому Гессе в высшей степени присуще чувство ответственности перед читателем.Писатель как бы приобщает его к своим поискам, к неразрешимым дилеммам, в путахкоторых он бьется, к своим сомнениям и самоиронии. Романтические мотивы и устремленияудивительным образом сочетаются в его творчестве с интеллектуализмом и ироничностью- чертами, свойственными многим крупным реалистам XX столетия.Крайне своеобразна роль юмора у Гессе - он сам неоднократно говорит об этомв ряде произведений и писем. Именно юмор должен помочь страдающему индивидуалисту- герою Гессе - перебросить мост от "идеала" к ненавистной ему бюргерской обыденности.Юмор должен удержать от отчаяния, помочь сохранить рассудок и веру в человека.Конечно, подобное преодоление противоречий с помощью юмора было весьма иллюзорнымдаже в глазах самого писателя. Критика неоднократно отмечала, что во многих произведениях Гессе рядом поставленыдва героя, не столько отрицающие, сколько дополняющие друг друга. Это не толькоборьба разных сторон личности, но и олицетворение двух возможных позиций поотношению к обществу: бегство от него и деятельность внутри него. Намеком натакую пару были уже мальчики Гибенрат и Гейльнер в ранней повести "Под колесами";затем - Сиддхарта и Говинда из повести "Сиддхарта"; писатель Гарри Галлер иего антагонист и друг - джазист Пабло из романа "Степной волк"; средневековыймыслитель, аскет Нарцисс, и художник Гольдмунд из повести "Нарцисс и Гольдмунд"(1930). Гессе понимал ограниченность обеих этих позиций. Уже в "Степной волке"он ясно высказал мысль о необходимости для одинокого созерцателя человека духа(а другого героя Гессе не знал) выйти из изоляции. Но трагедий Гессе заключаласьв том, что он не видел никаких реальных возможностей для своих героев действоватьв рамках буржуазного общества, которое было для него олицетворением Обществакак такового. Отсюда метафизический, внеисторический смысл его программных образови концепций. Другого общества, небуржуазного, он не представлял, сознательноисключил его из своего поля зрения. Свое отвращение к буржуазной политике онперенес на политику вообще и чурался даже самого этого слова. Томас Манн с удивительной прозорливостью уловил слабость этого большого писателяв постоянном противопоставлении "духа" и "политики", Т. Манна не пугали некоторыефетиши, перед которыми останавливался автор "Игры в бисер". "Я полагаю, чтоничто живое не существует сегодня вне политики, - писал Т. Манн Гессе в 1945году. - Отказ от нее - тоже политика, которая тем самым играет на руку зломуделу". В сущности, утверждает Т. Манн, произведения Гессе тоже причастны политике.Ведь если под его любимым понятием "дух" понимать силу, стремящуюся к добруи справедливости, то оно тоже причастно к политике, хочет того Гессе или нехочет. Сам Гессе, прославленный и признанный, жил в Монтаньоле все более уединенно,вне партий и литературных группировок. Об его "отшельничестве" создавались легенды,но надо помнить, что при всем его пресловутом "отказе от политики" общественнаяпозиция Гессе обычно прогрессивна, его конкретные политические высказыванияотличаются большой зрелостью. Когда в 1931 году через Томаса Манна ему было передано приглашение вновьстать членом Прусской академии искусств, из которой он ранее демонстративновышел, писатель аргументировал свой отказ прежде всего своим глубоким недовериемк Веймарской республике - "этому бездушному и беспочвенному государству, котороевозникло из пустоты, из всеобщей усталости после войны". Далее он пишет: "В1918 году я был всеми своими симпатиями на стороне революции, но с тех пор моинадежды на немецкую республику, которую можно было бы принимать всерьез, давноразрушены. Германия упустила время свершить свою революцию и найти свою собственнуюполитическую форму".В годы фашизма Гессе с самого начала был убежден в непрочности и временностипобеды Гитлера. При этом, несмотря на все ужасы фашистской диктатуры, она небыла для него неким мистическим наваждением, как для многих буржуазных интеллигентовтого времени, а явилась закономерным порождением западного общества. Естественно,что для нацистов Гессе с самого начала был "нежелательным" писателем. В 30-е годы Гессе напряженно работал над "Игрой в бисер". Мы уже упоминали,что это было его итогом, его "кредо", отповедью фашизму. Своеобразным эскизоми прологом к этому большому произведению явилась аллегорическая повесть "Паломничествов страну Востока" (1931), которую вместе с "Игрой в бисер" можно считать вершиноймастерства писателя. "Восток" в этом произведении - не географическое понятие, в названии естьиронический намек на распространенные в то время описания путешествий. "СтранаВостока" Гессе - это страна романтики, которая везде и нигде, это - страна духовности,красоты и добра в душе человека. Сюжет повести фантастичен.Удивительное паломничество ведет читателя по родным для Гессе местам: по южнойГермании, Швейцарии, северной Италии. Знакомые пейзажи переходят в условныйландшафт, родственный, например, описаниям немецкого романтика Эйхендорфа. Ноэто еще и путешествие во времени - мы вдруг оказываемся в средневековье, попадаемв страну сказок или в детские и юношеские воспоминания автора. Удивительны исами путешественники, пилигримы, "братья по вере и по духу", члены удивительногоОрдена и прямые предтечи касталийцев из "Игры в бисер". Среди них Дон-Кихот,и близкие Гессе романтики Брентано и Гофман, и герой Гофмана архивариус Линдхорст,и Генрих фон Офтердинген из романа Новалиса, и Тристрам Шенди из романа английскогописателя Лоренса Стерна. Здесь и современник Гессе швейцарский художник ПаульКлее, и сам рассказчик - музыкант Г.Г., в котором мы без труда узнаем ГерманаГессе, и его собственные литературные герои из прежних книг - Сиддхарта, Клингзор,Гольдмунд. Членов этого союза объединяет человечность, естественность, любовьк людям. Им чужд индивидуализм, разочарованность и сухой рассудок. Им противопоказаносебялюбие. Служение людям - вот что, по мысли писателя, должно спасти их ототчаяния. Лео - скромный слуга, готовый каждому помочь, оказывается в итогеВерховным Магистром Ордена. Лео - это второе "я" автора, его свершение.* * *
"Игра в бисер" имеет посвящение - "Паломникам в страну Востока": автор какбы отсылает читателя к своему предыдущему произведению, подчеркивает их родство. Имя главного героя "Кнехт" означает "слуга", герои трех вставных новелл -жизнеописаний, якобы принадлежащих перу самого Кнехта, - это вариации того жеобраза в разные века и в разных странах, как бы подчеркивающие его "вневременной"смысл. Это вариации того же служения - в "разных одеждах", с разным финалом,Продолжая сравнение с музыкой, можно сказать, что основной "мотив" как бы несколькораз "проигрывается" в различных тональностях. "Игра в бисер" требует внимательного, вдумчивого прочтения, многое в нейзашифровано, глубоко спрятано. Писатель обращается в своем произведении к идеями образам разных народов: касталийцы восприняли европейское средневековье сего символикой, для них живы древний Китай, Индия с ее йогической мудростью,им близки математические знаки, музыкальные обозначения и т. д. Перебираниедуховных ценностей, накопленных человечеством, не становится, однако, для авторасамоцелью, той бессмысленной и безрезультатной, хотя и виртуозной, требующейколоссальной подготовки и эрудиции Игрой в бисер, которой занимаются жителиего Касталии. Спокойная и внешне отстраненная манера изложения, ироничностьи любимая Гессе интонация бесстрастного историка прикрывает блестящий критическийанализ, умение писателя различить и зафиксировать симптомы неизлечимой болезнисвоей эпохи и в то же время непонимание глубинных причин этой болезни, внутреннююнеуверенность и противоречивость.Роман состоит из трех, неравных по объему частей: вводного трактата - "популярного"очерка истории Касталии и Игры в бисер, жизнеописания главного героя и произведенийсамого Кнехта - стихов и трех прозаических опусов, имеющих, в свою очередь,форму жизнеописаний. Прежде чем обратиться к истории знаменитого касталийца Кнехта, летописецвозвращается к далекому прошлому - предыстории и истории возникновения Касталии.Якобы с позиций далекого будущего в романе дается сокрушительная критика обществаXX века и его вырождающейся культуры, критика эпохи, которую касталийский историкназывает "фельетонистической" (от немецкого значения термина "фельетон", чтоозначает "газетная статья развлекательного характера"). Надо сказать, что этистраницы Гессе нисколько не утеряли своей злободневности и в наши дни, еслиупотреблять более современные термины, критика фельетонизма есть критика такназываемой "массовой культуры" буржуазного мира. "Духовность" все больше и больше деградирует в "фельетонистическую эпоху".На смену серьезным занятиям науками и искусствами, самоотверженным поискам,открытию новых законов и связей, созданию подлинных произведений человеческогогения пришла пустопорожняя болтовня о науке и искусстве. "Газетное чтиво" становитсязнамением эпохи. Ученые и художники изменяют своему призванию, продаются, таккак их манят деньги и почести. Они более не служат своим убеждениям, а развлекаюти - главное - отвлекают своих читателей. Армия интеллигенции трудится над писаниемвсякого рода печатного хлама. Котируются анекдоты и мелкие происшествия из жизнизнаменитых людей или паукообразные сочинения, вроде: "Фридрих Ницше и дамскиемоды в семидесятые годы девятнадцатого столетия", "Роль комнатных собачек вжизни знаменитых куртизанок" и т. п. Не наука, а профанация науки, проституциядуховного творчества. Слово обесценилось, наступила инфляция слова. За ней скрываетсяужасающая духовная пустота и кризис морали, страх перед будущим, перед неизбежностьюновой войны, перед всесилием "хозяев". В "фельетонистическую эпоху" много талантливых людей, одаренных мыслителей.Этот век не является безыдейным, но, по словам Гессе, он не знает, что делатьсо своими идеями, ибо в глубине всего таятся страх и чувство обреченности. "Ониприлежно учились управлять автомобилем, играть в замысловатые карточные игрыи мечтательно отдавались разгадке кроссвордов, ибо перед лицом смерти, страха,боли, голода они были почти вовсе беспомощны... Люди, читавшие столько фельетонов,слушавшие столько докладов, не изыскивали времени и сил для того, чтобы преодолетьстрах, побороть боязнь смерти, они жили судорожно, они не верили в будущее".Гессе приходит к убеждению, что подобная цивилизация исчерпала себя и стоитна пороге крушения, и ничто не сможет ее спасти. Эти угрожающие симптомы вызывали в "эпоху фельетонизма" разную реакцию, рассказываетлетописец Касталии в романе Гессе. Одни все отрицали и не желали ничего видеть,другие заняли циничную позицию -- "после нас хоть потоп", третьи впали в глубокийпессимизм, и только одиночки стали добровольными, верными жрецами-хранителямилучших традиций духовности. Интеллектуальная элита выделилась впоследствии,смогла основать "государство в государстве" - Касталию - и создать Игру в бисер.Гессе как бы спрашивает: как спасти личность и духовное начало в период распадаи крушения культуры. Может быть, одним из путей спасения могло бы стать бегствоот общества, уход поэтов и ученых в мир "чистого искусства" и поисков "вечнойистины"? Для демонстрации и оценки этого пути Гессе создает свою умозрительнуюэкспериментальную Педагогическую провинцию.Касталия Гете и Касталия Гессе - как мало, в сущности, между ними сходного!Две разные эпохи -- заря и закат эры капитализма. Гете воплощает в Педагогическойпровинции мечты художника, в чем-то опережающего время, - об обществе, преодолевшемпротиворечия - будущем бесклассовом обществе. Касталия Гессе - иная, здесь предусматриваетсяне всестороннее, а только духовное развитие. Если касталийцы Гете мечтали опеределке мира, то новые касталийцы удалились от мира.Как и "страна Востока", Касталия существует лишь в воображении, хотя в еепейзажах вновь оживает родная Гессе южно-немецкая и швейцарская природа, Касталиючасто называют утопией, по нет в ее строе, в ее укладе, в технике ничего утопичного,связанною для нас с обществом будущего. Наоборот, на каждом шагу встречаютсястранные анахронизмы. Жизнь городков внутри Касталии как бы застыла в своейсредневековой патриархальности, жизнь за пределами Касталии кипит ключом - развитиепромышленности, борьба партий, парламент, пресса. Состязания по Игре в бисерпередаются по радио, а ездят по Касталии на лошадях. То же смешение стариныя утонченной современности ощутимо и в построении, и в языке "Игры в бисер". Сам автор писал: "Имеется множество людей, для которых Касталия реальна также, как для меня". В другом случае он объяснял: Касталия - "не будущее, а вечная,платоновская, в различных степенях уже давно открытая и увиденная на земле идея".Неоднократные ссылки на универсальную платоновскую академию, где занималисьвсеми науками своего времени, мы встречаем и в самом тексте романа. Таким образом,Касталия для автора - абстракция, сложный символ, приют чистой созерцательнойдуховности, в отличие от мира, пораженного "фельетонизмом". Касталия напоминает"модель", построенную ученым, всесторонне и критически рассмотренную "вероятность". Все касталийцы принадлежат к Ордену служителей духа. От полностью оторваныот жизненной практики. Здесь парит строгая почти средневековая иерархия (двенадцатьМагистров, Верховная, Воспитательная и прочие Коллегии и т.д.), хотя места распределяютсятолько в зависимости от способностей. Для пополнения своих рядов касталийцынаходят и отбирают одаренных мальчиков по всей стране, а затем обучают их всвоих школах, развивают их ум и чувство прекрасного, приобщают к математике,музыке, философии, а главное, учат размышлять, сопоставлять, наслаждаться "духовнымииграми". После окончания школ юноши попадают в университеты, где обучение нерегламентировано жестким сроком, а затем посвящают себя занятиям науками и искусствами,педагогической деятельности или Игре в бисер. В Касталии нет ограничивающейспециализации в формировании ученых и служителей муз, здесь достигнут некийвысший синкретизм науки и искусства.Как относится сам Гессе к придуманной им Касталии? На этот вопрос трудно датьоднозначный ответ. Вместе со своим героем Кнехтом Гессе понимает, что у Касталиинет прочных корней в реальной жизни, что, если она не переменится и не откажетсяот своей замкнутости, ей грозит неминуемая гибель. Вместе с Кнехтом Гессе любити нежно оплакивает эту удивительную страну, которая под его пером буквальнооживает для читателя. Гессе можно с полным правом назвать наследником и продолжателемлучших традиций немецкой прозы ("традиционалистом", как он сам себя с гордостьюназывал). При всем внешнем спокойствии повествования стиль Гессе глубоко эмоционален. Как реален и убедителен Эшгольц - школьный городок, в который мы попадаемвместе с Кнехтом; как великолепны горы, в которых Кнехт странствует на каникулах,направляясь к Магистру музыки; как тепло описан Вальдцель - столица Касталии- с его средневековой архитектурой, бородатыми бюргерами и их веселыми дочками,охотно позволяющими любить себя касталийским студентам. Касталийцы живут в прекрасномокружении, Гессе собрал вокруг них все самое ему дорогое. И в то же время ониживут вдали от реального мира с его тревогами и угрозами.В Касталии "духовность" отделена наконец от буржуазного "процветания" - то,о чем всегда мечтал Гессе, но его касталийцы принесли в связи с этим целый рядтяжких жертв. Они отказались не только от собственности, семьи, от счастья индивидуальногоавторства (так, юношеские стихи Кнехта - в Касталии непростительный грех), нодаже и от своеобразия собственной личности, ибо уход от жизни, пребывание ватмосфере чистой духовности губительно действуют на индивидуальность. Касталийцыотказались от творчества как такового: от новаторства, от поисков и движения,от развития, пожертвовав ими ради гармонии, равновесия и "совершенства", Ониотказались от деятельности ради созерцания. Все их занятия бесплодны. Они несоздают нового, а лишь занимаются толкованием и варьированием старых мотивов.Их развитие приводит к созданию людей типа Тегуляриуса, типичных отщепенцев,гениев-одиночек, которые в своем увлечении изощренностью и формальной виртуозностьюпренебрегают столь важной для касталийцев "медитацией" - созерцанием. Медитация - некое фантастическое занятие, подробно описанное в романе Гессе,- представляет собой последовательность дыхательных упражнений и волевых приемовсосредоточения и самопогружения, напоминающих приемы йогов. К медитации всекасталийцы обязаны прибегать периодически, а также в моменты особого напряженияили волнений, ибо это разрядка, гигиена умственной и психической деятельности.Но медитация в романе, несомненно, имеет и более глубокий смысл: она даруетне только полное отдохновение и овладение собой, но и временное погружение в"ничто", полную отрешенность от суетного, от "майя", что необходимо человекудля обретения способности к духовной самодисциплине, к объективному взглядуна вещи и к хладнокровному осмыслению своей деятельности. Пренебрегая медитацией,касталийцы полностью утрачивают свою способность к служению и сознание долга,они становятся окончательно бесполезными. Касталийцы обречены, ибо они аристократы, каста. Сословие аристократов духа,замкнутое в себе и не служащее обществу, неизбежно приходит к вырождению и гибели,считает писатель. Недаром самое почитаемое занятие в Касталии, ее высшее достижение,основа и смысл ее существования - это таинственная Игра в бисер, самый многозначныйи сложный символ в этом творении Гессе. Писатель дает Игре в бисер, иначе Игре стеклянных бус (оба перевода немецкогоGlasperlenspiel, на наш взгляд, имеют право на существование и дополняют другдруга), по видимости точное, а в сущности ничего не определяющее определение:"Игра стеклянных бус есть игра со всеми смыслами и ценностями нашей культуры,мастер играет ими, как в эпоху расцвета живописи художник играл красками своейпалитры". Так же неопределенно и загадочно стихотворение Кнехта, посвященноеИгре. В основе этого символа лежит давняя мечта философов и ученых о всеобъемлющейсистеме, об универсальном языке, способном выразить и сопоставить все открытые"смыслы", весь духовный мир человечества. Игра - это и религия, и философия,и искусство, все в целом и ничто в частности. Это и символическое обозначениеутонченной духовности, прекрасной интеллектуальной деятельности как таковой,поисков абстрактного смысла - квинтэссенции истины. Для писателя Гессе близкотакже понимание Игры как занятия литературой; во всяком случае, это касаетсясугубо современных литературных форм, проникнутых интеллектуализмом, недаромодин из главных мастеров Игры носит имя Томас фон дер Траве (намек на ТомасаМанна, родившегося в Любеке на реке Траве). Гессе с видимой достоверностью описывает происхождение этого фантастическогозанятия. На заре Касталии некий Перро из Кальва - родного города Гессе - использовална семинарах по теории музыки придуманный им прибор со стеклянными бусинами.В дальнейшем этот прибор был усовершенствован. Скорее всего, он похож на некуюэлектронную машину, где бусины стали кодом, знаками универсального языка, спомощью которого можно без конца сопоставлять различные смыслы и категории. Около 2200 года Магистром Игры стал мастер Игры, не знающий равных, - ЙозефКнехт. Кнехт - любимый герой Гессе - прошел весь тот путь, который проходяткасталийцы. Способного мальчика рано отобрали в "элитарную школу". Ему повезло- на самой заре своего развития он встретился и сблизился с Магистром музыки- человеком, воплотившим в себе наиболее привлекательные черты Касталии: равновесие,ясность, упоительную веселость (сродни "бессмертным" из "Степного волка"). Встречас Магистром музыки сделала разлуку с прежней жизнью таинством, посвящением.Только смутно, по реакции окружающих, мальчик догадывается, что уход в Касталию,в разреженную атмосферу чистой духовности, - не только возвышение, но и потеря. Позже, от самого Магистра музыки. Кнехт узнает, что не так уж легко досталасьтому пресловутая касталийская ясность. "Истина должна быть пережита, а не преподана",- говорит учитель своему любимому ученику. И далее: "Готовься к битвам, ЙозефКнехт..." Путь Кнехта состоит из этапов, изображаемых Гессе как ряд ступеней, уводящихвсе выше и выше. Лишь на время герой обретает желанную гармонию, но наступает"пробуждение", и он вновь готов рвать связи, "преступать пределы" и отправлятьсяв дорогу, ибо: Не может кончиться работа жизни...Так в путь -- и все отдай за обновленье! (Из стихов Иозефа Кнехта) Чем дальше, тем труднее дается Кнехту переход со ступени на ступень, тем резчеощущает он скрытые диссонансы касталийской действительности. Встреча Кнехтас "мирянином" Плинио Дезиньори, его другом-врагом, их диспут-поединок, о которомКнехт, по желанию преподавателей, выступает в роли апологета Касталии, дальнейшиесоприкосновения с настоящим, реальным миром, - волнуют и тревожат Кнехта. Недаромзвучит в его юношеских стихах: Рассудок, умная игра твоя -Струенье невещественного света, Легчайших эльфов пляска, - и на это Мы променяли тяжесть бытия. Кнехт с радостью приемлет все лучшее в Касталии, он поистине наделен даромученичества и служения, но он интуитивно старается избегнуть касталийской ограниченности.Все его склонности влекут его к Игре, к тому, чтобы стать ее величайшим адептом,но герой избирает к ней окольные, затяжные пути, ничего не принимая как данное,желая самостоятельно и критично пройти весь тот путь, что она прошла. Для этогоему приходится углубиться в изучение многих сложных вопросов, и один из этаповэтого пути - его пребывание в домике Старшего Брата, в мире "старых китайцев".Старший Врат особенно ярко демонстрирует Кнехту одну из сторон мировоззренияКасталии - добровольное самоограничение, отказ от универсальности и развитияради ограниченного совершенства минувших времен. Но важнейшее значение для развития Кнехта имеет его миссия в бенеднктинскойобители Мариафельс. Гессе не религиозен, христианство, в лучшем смысле этогослова, для него категория общечеловеческая и этическая, он воспринимает егокак "историю и совесть". Монастырь Мариафельс показан не как оплот религии,а как одни из последних оплотов духовности в "миру", как лучшее место для касталийцаза пределами Провинции. Здесь начинается ученичество Кнехта у историка - отцаИакова. Прообразом этого героя послужил швейцарский историк культуры Якоб Буркхардт(1818-1898), идеи которого оказали влияние на самого Гессе, но значение образапатера Иакова много больше, чем просто отражение факта из биографии писателя.Под влиянием Иакова Кнехт впервые задумывается об историзме, о соотношении историигосударства и истории культуры, впервые постигает, что живая история вовсе неподчиняется абстрактно-логическим законам разума и не исчерпывается историейидей. "Пусть тот, кто занимается историей, наделен самой трогательной детскойверой в систематизирующую силу нашего разума и наших методов, но, помимо этогои вопреки этому, долг его - уважать непостижимую правду, реальность, неповторимостьпроисходящего", - учит Йозефа отец Иаков. Гессе приходит здесь к признанию необходимостиисторического взгляда на вещи, хотя и не идет дальше этого признания. Итак, с помощью занятий историей Кнехт увидел истинное место Касталии, еевременность и относительность, потому что отчуждение ее от мира - трагическаяошибка. "Игра игр" - всего лишь игра, имеющая в лучшем случае педагогическоезначение. Страна интеллекта - крошечная частица вселенной, пусть даже самаядрагоценная и любимая. Касталия была создана когда-то и должна погибнуть, посколькуона почти перестала выполнять даже то немногое, ради чего ее создали, - своюпедагогическую миссию. Писатель не приемлет отрыва духовной элиты от жизни общества.Он критикует Касталию устами "идеального касталийца", и эта критика вновь обращенак нашей современности. Наука и искусство хиреют и чахнут в изоляции от живой жизни, без осмысленияи смысла, какой бы утонченности и виртуозности ни достигли их представители.Более того, самое их существование оказывается под угрозой. Пока касталийцызатворнически трудятся в своих библиотеках и архивах, играют в свои великолепныеигры, общество, от которого они уходят все дальше, может счесть свою Касталиюбесполезной роскошью. "Игра в бисер" - роман-предостережение всей западной цивилизацииXX века. Еще в юношеском стихотворении вставало перед Кнехтом страшное видение- последний мастер Игры: Но нет их больше, нет ни тайн, ни школ,Ни книг, былой Касталии... СтарикПокоится, прибор держа в руке,И, как игрушка, шарики сверкают,Что некогда вмещали столько смысла... Дом уже горит, утверждает Кнехт в своем послании членам Коллегии, и наш долг"не заниматься анализом музыки или уточнением правил Игры, но поспешить туда,откуда валит дым". При этом, говорит дальше Кнехт, ни в коем случае нельзя допуститьпредательства по отношению к лучшему в Касталии - по отношению к духовности,интеллектуальной честности, к поискам смысла. "Трусом назовем мы того, кто уклоняетсяот трудов, жертв и опасностей, выпавших на долю его народа, - говорится в томже послании. - Но трусом и предателем вдвойне будет тот, кто изменит принципамдуховной жизни ради материальных интересов, кто, например, согласится предоставитьвласть имущим решать, сколько будет дважды два". Кнехт напоминает Коллегии, что "Magister Ludi" означает не только "МагистрИгры", но и просто "школьный учитель". Самая важная задача, считает Кнехт, авместе с ним Гессе, - это воспитание молодого поколения, и не в Касталии, несреди элиты, а в "миру". Передача молодым людям благородных традиций, наделениеих подлинной духовностью - вот путь к спасению страны интеллекта. Кнехт покидаетКасталию, которую он так горячо любит. Йозеф Кнехт - программный герой, он и духовен и деятелен. В нем одном воплотилисьвсе "пары" героев Гессе: Галлер и Пабло, Нарцисс и Гольдмунд и другие. Кнехтслишком богат и многосторонен, чтобы удовлетвориться призрачным существованиемв Касталии. Я жажду действительности, говорит Кнехт, я не только касталиец,но и человек. Кнехт становится наставником сына Дезиньори, ибо, по его мнению,воспитание даже одного настоящего, способного действовать человека важнее прекрасной,но бесполезной Игры в бисер. Конец Кнехта - самая живая, полнокровная часть всего жизнеописания, здесьэтот герой более всего убедителен и человечен. Однако характерно, что касталийскийлетописец не приемлет такого конца - для него это всего лишь "легенда". Гессене видит для Кнехта другого поля деятельности, кроме воспитания одиночки. Онвообще не показывает нам Кнехта в реальной жизни. Резким диссонансом обрываетсямузыкальная тема - путь Кнехта, герой бессмысленно погибает в водах горногоозера. В сущности, мы не знаем даже, добился ли бы он успехов на своем поприще.А Касталия в романе Гессе не погибает, вопреки предсказаниям Кнехта, ибо этоее будущий историк восстанавливает для потомства жизнь величайшего Магистра.Как же понимать Гессе, опровергающего самого себя? Писатель как будто бы заканчиваетроман знаком вопроса. Отвергает он или принимает Касталию? Несомненно, ответГессе в достаточной мере противоречив, он, как это обычно для него, ставит проблемуи призывает читателя размышлять вместе с ним. В сущности, он сам сознает, чтовоспитание одиночек - недостаточное средство для радикального изменения общества."Я не являюсь представителен готового, уже сформулированного учения, я человекстановления и развития", - говорил Гессе еще в 1930 году.Очень важен для понимания замысла писателя эпиграф к "Игре в бисер". Гессесам его сочинил, переведя затем на средневековую латынь и приписав его авторствовымышленному Альбертусу Секундусу (вполне в духе придуманной им Игры). В эпиграфеговорится, что, вопреки мнениям дилетантов, вещи несуществующие много труднееизображать, чем существующие, и необходимо, но и очень трудно описывать их так,чтобы они как бы существовали и могли оказывать влияние на действительность."Страна Касталия" Гессе - именно такое "несуществующее понятие", призванноевлиять на действительность. "Духовность" не должна исчезнуть, она должна облагородитьи преобразить жизнь - вот, по-видимому, один из выводов Гессе. Три вариации, три истории одного и того же человека "в разных историческиходеждах" заключают книгу и также дают ключ к постижению смысла произведения.Герой первого "жизнеописания", "Заклинатель дождя", по имени Слуга, - благородныйноситель духовности первобытного племени. Продолжая путь своего предшественника,он неутомимо добывает и копит все новые знания об окружающем мире и с помощьюэтих знаний стремится служить людям. Вокруг него стена непонимания. Кажется,окружающие дикость и мракобесие вот-вот загасят этот светильник разума. Но делоСлуги не погибает, он приносит себя в искупительную жертву ради того, чтобыне угасла во тьме искра духовности, чтобы люди успокоились, образумились, чтобыего ученик и сын Туру смог продолжить его дело. Во втором жизнеописании раннехристианский отшельник, исповедник Иосиф Фамулус(по-латыни "слуга") по-своему служит людям, с редкой добротой, кротостью и участиемвыслушивая их признания в грехах и теп облегчая их душу. Он разочаровываетсяв этом своем служении, видя ограниченность своих сил и своего разумения и неспособностьвозвыситься над житейской суетностью. Иосиф бежит "со своего поста" и встречаетдругого, старейшего исповедника, который осуществлял своз служение иначе, творясуд и налагая кару, а теперь тоже во всем разочаровался и направляется за поддержкойк Иосифу. Эта встреча дает силы старшему из двоих возвратиться и продолжатьсвою деятельность, сделав младшего учеником и преемником, ибо каждый долженоставить в мире ученика, посадить дерево и дождаться его плодов, считает писатель. "Индийское жизнеописание" - третья вариация той же судьбы, по-своему близкаясердцу писателя. Здесь итог бурной жизни Дасы (что тоже значит "слуга") - непринесение себя в жертву и не "продолжение службы", а бегство в лес, к старомуйогу, уход в нирвану, признание всего в жизни иллюзией, "майей", то есть тотже уход в Касталию. Какой же из трех путей избирает автор для своего программного героя ЙозефаКнехта? Первый - принесение себя в жертву ради будущего. Кнехт погибает радитого, чтобы могла существовать Касталия - страна разума и духовности. Своимотчаянным прыжком в ледяные воды озера он потрясает и пробуждает к новой жизнисвоего необузданного ученика. "Да, смерть Кнехта допускает, естественно, многотолкований, - пояснял Гессе. - Для меня главным был мотив жертвы, которую онприносит смело и радостно. И этим, как я это понимаю, он не прервал, а выполнил свою педагогическуюмиссию".Было бы неправильно считать конец "Игры в бисер" пессимистичным. Кнехт погиб,но остался молодой Дезиньори, разбуженный и навсегда покоренный великолепнойличностью своего воспитателя. В этом прозвучала надежда. Гессе был убежден,что какими-то, пусть неизвестными ему путями человечество все же придет к созданиюболее гармонического общества, чем Европа середины XX века. Произведения Гессе переведены сейчас почти на все языки мира. Его читают,о нем спорят. Широко издают и изучают Гессе в ГДР. В наши дни, когда ряд модныхфилософов на Западе категорически утверждает примат практицизма над "духовностью",его "Игра в бисер" приобретает особую актуальность. Гессе - хранитель и продолжатель лучших традиций культуры прошлого - был"служителем нового" (как назвал его тот же Томас Манн), он старался сохранитьдля этого нового все то, что он любил и почитал в прошлом. Советские читатели,несомненно, с интересом приобщатся к тревожным раздумьям автора "Игры в бисер".