Перевод текстов и документов > Лотман Ю.М. Семиотика культуры и понятие текста

Семиотика культуры и понятие текста

Ю. М. Лотман

СЕМИОТИКА КУЛЬТУРЫ И ПОНЯТИЕ ТЕКСТА

(Лотман Ю.М. Избранные статьи. Т. 1. - Таллинн, 1992. - С. 129-132)

В динамике развития семиотики за последние пятнадцать лет можно уловить дветенденции. Одна направлена на уточнение исходных понятий и определение процедурпорождения. Стремление к точному моделированию приводит к созданию метасемиотики:объектом исследования становятся не тексты как таковые, а модели текстов, моделимоделей и т. д. Вторая тенденция сосредоточивает внимание на семиотическом функционированииреального текста. Если, с первой позиции, противоречие, структурная непоследовательность,совмещение разноустроенных текстов в пределах единого текстового образования,смысловая неопределенность - случайные и "неработающие" признаки,снимаемые на метауровне моделирования текста, то, со второй, они являются предметомособого внимания. Используя соссюрианскую терминологию, можно было бы сказать,что в первом случае речь интересует исследователя как материализация структурныхзаконов языка, а во втором предметом внимания делаются именно те ее семиотическиеаспекты, которые расходятся с языковой структурой.

Как первая тенденция получает реализацию в метасемиотике, так вторая закономернопорождает семиотику культуры.

Оформление семиотики культуры - дисциплины, рассматривающей взаимодействиеразноустроенных семиотических систем, внутреннюю неравномерность семиотическогопространства, необходимость культурного и семиотического полиглотизма, - в значительноймере сдвинуло традиционные семиотические представления. Существенной трансформацииподверглось понятие текста. Первоначальные определения текста, подчеркивавшиеего единую сигнальную природу, или нерасчленимое единство его функций в некоемкультурном контексте, или какие-либо иные качества, имплицитно или эксплицитноподразумевали, что текст есть высказывание на каком-либо одном языке. Перваябрешь в этом, как казалось, само собой подразумевающемся представлении былапробита именно при рассмотрении понятия текста в плане семиотики культуры. Былообнаружено, что, для того чтобы данное сообщение могло быть определено как "текст",оно должно быть как минимум дважды закодировано. Так, например, сообщение, определяемоекак "закон", отличается от описания некоего криминального случая тем,что одновременно принадлежит и естественному, и юридическому языку, составляяв первом случае цепочку знаков с разными значениями, а во втором - некоторыйсложный знак с единым значением. То же самое можно сказать и о текстах типа"молитва" и т. п. [1].

Ход развития научной мысли в данном случае, как и во многих других, повторяллогику исторического развития самого объекта. Как можно предположить, историческивысказывание на естественном языке было первичным, затем следовало его превращениев ритуализованную формулу, закодированную и каким-либо вторичным языком, т.е. в текст. Следующим этапом явилось соединение каких-либо формул в текст второгопорядка. Особый структурный смысл получали такие случаи, когда соединялись текстына принципиально различных языках, например, словесная формула и ритуальныйжест. Получающийся в результате текст второго порядка включал в себя расположенныена одном иерархическом уровне подтексты на разных и взаимно не выводимых другиз друга языках. Возникновение текстов типа "ритуал", "обряд","действо" приводило к совмещению принципиально различных типов семиозисаи - в результате - к возникновению сложных проблем перекодировки, эквивалентности,сдвигов в точках зрения, совмещения различных "голосов" в едином текстовомцелом. Следующий в эвристическом отношении шаг - появление художественных текстов.Многоголосый материал получает дополнительное единство, пересказываясь на языкеданного искусства. Так, превращение ритуала в балет сопровождается переводомвсех разноструктурных подтекстов на язык танца. Языком танца передаются жесты,действия, слова и крики и самые танцы, которые при этом семиотически "удваиваются".Многоструктурность сохраняется, однако она как бы упакована в моноструктурнуюоболочку сообщения на языке данного искусства. Особенно это заметно в жанровойспецифике романа, оболочка которого - сообщение на естественном языке - скрываетисключительно сложную и противоречивую контроверзу различных семиотических миров.

Дальнейшая динамика художественных текстов, с одной стороны, направлена наповышение их целостности и имманентной замкнутости, а с другой, на увеличениевнутренней семиотической неоднородности, противоречивости произведения, развитияв нем структурно-контрастных подтекстов, имеющих тенденцию к все большей автономии.Колебание в поле "семиотическая однородность семиотическая неоднородность"составляет одну из образующих историко-литературной эволюции. Из других важныхее моментов следует подчеркнуть напряжение между тенденцией к интеграции - превращениюконтекста в текст (складываются такие тексты, как "лирический цикл","творчество всей жизни как одно произведение" и т. п.) и дезинтеграции- превращению текста в контекст (роман распадается на новеллы, части становятсясамостоятельными эстетическими единицами). В этом процессе позиции читателяи автора могут не совпадать: там, где автор видит целостный единый текст, читательможет усматривать собрание новелл и романов (ср. творчество Фолкнера), и наоборот(так, Надеждин в значительной мере истолковал "Графа Нулина" как ультраромантическоепроизведение потому, что поэма появилась в одной книжке с "Балом"Баратынского и обе поэмы были восприняты критиком как один текст). Известныв истории литературы случаи, когда читательское восприятие того или иного произведенияопределялось репутацией издания, в котором оно было опубликовано, и случаи,когда это обстоятельство никакого значения для читателя не имело.

Сложные историко-культурные коллизии активизируют ту или иную тенденцию. Однакопотенциально в каждом художественном тексте присутствуют обе они в их сложномвзаимном напряжении.

Создание художественного произведения знаменует качественно новый этап в усложненииструктуры текста. Многослойный и семиотически неоднородный текст, способныйвступать в сложные отношения как с окружающим культурным контекстом, так и считательской аудиторией, перестает быть элементарным сообщением, направленнымот адресанта к адресату. Обнаруживая способность конденсировать информацию,он приобретает память. Одновременно он обнаруживает качество, которое Гераклитопределил как "самовозрастающий логос". На такой стадии структурногоусложнения текст обнаруживает свойства интеллектуального устройства: он не толькопередает вложенную в него извне информацию, но и трансформирует сообщения ивырабатывает новые.

В этих условиях социально-коммуникативная функция текста значительно усложняется.Ее можно свести к следующим процессам.

1. Общение между адресантом и адресатом. Текст выполняет функцию сообщения,направленного от носителя информации к аудитории.

2. Общение между аудиторией и культурной традицией. Текст выполняет функциюколлективной культурной памяти. В качестве таковой он, с одной стороны, обнаруживаетспособность к непрерывному пополнению, а с другой, к актуализации одних аспектоввложенной в него информации и временному или полному забыванию других.

3. Общение читателя с самим собою. Текст - это особенно характерно для традиционных,древних, отличающихся высокой степенью каноничности текстов - актуализируетопределенные стороны личности самого адресата. В ходе такого общения получателяинформации с самим собою текст выступает в роли медиатора, помогающего перестройкеличности читателя, изменению ее структурной самоориентации и степени ее связис метакультурными конструкциями.

4. Общение читателя с текстом. Проявляя интеллектуальные свойства, высокоорганизованныйтекст перестает быть лишь посредником в акте коммуникации. Он становится равноправнымсобеседником, обладающим высокой степенью автономности. И для автора (адресанта),и для читателя (адресата) он может выступать как самостоятельное интеллектуальноеобразование, играющее активную и независимую роль в диалоге. В этом отношениидревняя метафора "беседовать с книгой" оказывается исполненной глубокогосмысла.

5. Общение между текстом и культурным контекстом. В данном случае текст выступаетв коммуникативном акте не как сообщение, а в качестве его полноправного участника,субъекта - источника или получателя информации. Отношения текста к культурномуконтексту могут иметь метафорический характер, когда текст воспринимается какзаменитель всего контекста, которому он в определенном отношении эквивалентен,или же метонимический, когда текст представляет контекст как некоторая часть- целое [2]. Причем, поскольку культурный контекст- явление сложное и гетерогенное, один и тот же текст может вступать в разныеотношения с его разными уровневыми структурами. Наконец, тексты, как более стабильныеи отграниченные образования, имеют тенденцию переходить из одного контекстав другой, как это обычно случается с относительно долговечными произведениямиискусства: перемещаясь в другой культурный контекст, они ведут себя как информант,перемещенный в новую коммуникативную ситуацию, - актуализируют прежде скрытыеаспекты своей кодирующей системы. Такое "перекодирование самого себя"в соответствии с ситуацией обнажает аналогию между знаковым поведением личностии текста. Таким образом, текст, с одной стороны, уподобляясь культурному макрокосму,становится значительнее самого себя и приобретает черты модели культуры, а сдругой, он имеет тенденцию осуществлять самостоятельное поведение, уподобляясьавтономной личности.

Частным случаем будет вопрос общения текста и метатекста. С одной стороны,тот или иной частный текст может выполнять по отношению к культурному контекстуроль описывающего механизма, с другой, он, в свою очередь, может вступать вдешифрующие и структурирующие отношения с некоторым метаязыковым образованием.Наконец, тот или иной текст может включать в себя в качестве частных подструктури текстовые, и метатекстовые элементы, как это характерно для произведений Стерна,"Евгения Онегина", текстов, отмеченных романтической иронией, илиряда произведений XX в. В этом случае коммуникативные токи движутся по вертикали.

В свете сказанного текст предстает перед нами не как реализация сообщенияна каком-либо одном языке, а как сложное устройство, хранящее многообразныекоды, способное трансформировать получаемые сообщения и порождать новые, какинформационный генератор, обладающий чертами интеллектуальной личности. В связис этим меняется представление об отношении потребителя и текста. Вместо формулы"потребитель дешифрует текст" возможна более точная - "потребительобщается с текстом". Он вступает с ним в контакты. Процесс дешифровки текстачрезвычайно усложняется, теряет свой однократный и конечный характер, приближаяськ знакомым нам актам семиотического общения человека с другой автономной личностью.

Примечания

1. Возможны случаи редукции значений первогоряда (естественного языка) - молитва, заклинание, ритуальная формула могутбыть на забытом языке или же тяготеть к глоссолалии. Это не отменяет, а подчеркиваетнеобходимость осознавать текст как сообщение на некотором - неизвестном илитаинственном - первичном языке. Определение текста, даваемое в плане семиотикикультуры, лишь на первый взгляд противоречит принятому в лингвистике, ибои там текст фактически закодирован дважды: на естественном языке и на метаязыкеграмматического описания данного естественного языка. Сообщение, удовлетворяющеелишь первому требованию, в качестве текста не рассматривалось. Так, например,до того как устная речь сделалась объектом самостоятельного лингвистическоговнимания, она трактовалась лишь как "неполная" или "неправильная"форма письменного языка и, являясь бесспорным фактом естественного языка,в качестве текста не рассматривалась. Парадоксально, но известная формулаЕльмслева, определившая текст как "все, что может быть сказано на датскомязыке", фактически понималась как "все, что может быть написанона правильном датском языке". Введение же устной речи в круг лингвистическихтекстов подразумевало создание специального метаязыкового для нее адеквата.В этом отношении понятие текста в лингвосемиотическом контексте сопоставимос общенаучным понятием факта.

2. Аналогичные отношения возникают, например,между, художественным текстом и его заглавием. С одной стороны, они могутрассматриваться как два самостоятельных текста, расположенных на разных уровняхв иерархии "текст - метатекст"; с другой, они могут рассматриватьсякак два подтекста единого текста. Заглавие может относиться с обозначаемомуим тексту по принципу метафоры или метонимии. Оно может быть реализовано спомощью слов первичного языка, переведенных в ранг метатекста, или с помощьюслов метаязыка и т. д. В результате между заглавием и обозначаемым им текстомвозникают сложные смысловые токи, порождающие новое сообщение.