Перевод текстов и документов > Лихачев Д.С. О названии Задонщина

О названии Задонщина

Д. С. Лихачев

ЛИТЕРАТУРА ЭПОХИ "СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ"

(Памятники литературы Древней Руси. XII век. - М., 1980. - С. 5-22)

Эпоха, которой принадлежит гениальный памятник "Слово о полку Игореве",противоречива и трагична в своей основе. С одной стороны, она отмечена высокимразивтием искусств: живописи, архитектуры, прикладного искусства, литературы,а с другой - она характеризуется почти полным распадом Русского государствана самостоятельные княжества, отмечена разорявшими страну междуусобными войнамикнязей и чревата крайним ослаблением Руси как единого целого в военном отношении.

В свое время - в конце XI и в первой четверти XII века - Владимир Мономахвносил сильное сдерживающее начало в процесс дробления Русской земли. Ему удалосьглубокими походами в степь утишить половцев. Со смертью Владимира Мономаха в1125 году вражда между отдельными русскими князьями усиливается, а через некотороевремя возобновляются и набеги половцев. Вплоть до татаро-монгольского нашествиямеждуусобия отдельных ветвей княжеского рода становятся все более и более частыми.Воюют в основном потомки Владимира Мономаха - "мономаховичи" - с потомкамипостоянного противника Мономаха Олега Святославича - "ольговичами".Но внутри каждого из этих родов возникают собственные противоречия интересов.Слабеет значение Киева как объединяющего центра Руси, особенно после тех разорений,которым его подвергли сами русские князья. Возникают новые сильные центры притяжения- Владимир-Залесский во Владимиро-Суздальской земле, Чернигов, Владимир-Волынскийи Галич на юго-западе Руси, Новгород и Смоленск на севере и северо-западе. Появляетсятенденция к еще более мелкому дроблению. Политическое и военное единство Русифактически перестает существовать. Однако не прекращается сознание исторического,языкового и культурного единства всего русского народа на огромном пространствесеверо-востока Европы. Развивается трагическое противоречие между осознаниемсебя как единого целого и фактическим положением дел. В этих условиях особуюроль суждено было сыграть литературе.

* * *

Литература народа - это не простая совокупность литературных произведений.Сами по себе отдельные произведения еще не создают литературы как единого целого.Произведения составляют литературу, когда они связаны между собой в некое органическоеединство, влияют друг на друга, "общаются" друг с другом, входят вединый процесс развития и несут совместно более или менее значительную обществуннуюфункцию.

Уже в XI веке началось "взаимообогащение литературных произведений",которое в условиях Древней Руси сводилось главным образом к заимствованию изодного произведения в другое целых отрывков или отдельных фраз, к присоединениюпроизведений друг к другу, к их включению друг в друга, к составлению их новыхредакций и новых памятников на основе старых.

Вся литература XII - начала XIII века является единым реальным целым, в которомпроизведения объединяются, соединяются между собой, продолжают друг друга, составляютсяна основе переписки нескольких писателей, живущих в разных концах Русской земли.При этом она становится литературой единой темы - темы Русской истории, литературойединой идеи - идеи необходимости единения. Вся русская литература XII - началаXIII века по существу одно произведение, которое мы могли бы назвать своеобразнойпроповедью единства Русской земли, - проповедью, составленной в разных концахРуси и в едином стиле монументального историзма, который, возникнув в XI веке,именно в XII и начале XIII века достигает своего особенно активного и действенногорасцвета.

Академик М. Н. Сперанский писал о "нескольких типах литературы"в период раздробленности Руси. "И типы эти, - добавлял он, - будут основаны,между прочим, на различиях племенных, также и областных (государственных). Несомненно,что благодаря различной культуре отдельных племен и христианская литературараспространялась далеко не равномерно, иначе сказать: перед нами этнографическийпринцип развития нового миросозерцания" [1].

Представления о том, что литература была так же "раздроблена", какбыл раздроблен на отдельные феодальные княжества весь государственный стройДревней Руси, стали общим местом всех историй литературы. Однако, в отличиеот М. Н. Сперанского, все последующие исследователи главное значение придавалине "этнографическому принципу", а политическому, и разделение русскойлитературы в XII и в начале XIII века вели главным образом по княжествам, ане по племенам.

Между тем русская литература этого периода не только развивается как единоецелое, но и не обнаруживает никаких признаков стремления к самостоятельномуи замкнутому развитию в отдельных областях и княжествах. Ни одно из произведенийне выступает с проповедью разделения Руси, выделения того или иного княжествав самостоятельное государство, не отражает стремления к культурному отъединению.Напротив, писатели этого периода как бы устремляются друг к другу через огромныерасстояния, пытаются установить между собой связи, вступают в переписку, ощущаютсвою общность и избегают творческого одиночества. Стремление к преодолению расстоянийопределяет весь характер литературы этого периода. Каждое из княжеств дорожитсвоею исторической общностью с другими княжествами. Монументально-историческийстиль определяет содержание, форму и самые способы ведения летописания, составлениялитературных произведений, отношение писателей к окружающему миру и характерлитературной традиции.

* * *

Начнем с летописания, которое в силу своего местного происхождения, казалосьбы, должно было более всего отразить местный характер литературы, если бы ондействительно существовал. Между тем именно летописям принадлежала главная рольв деле взаимообогащения литературы в XI - XIII веках.

"Повесть временных лет", составленная в самом начале XII века, подвеласвоеобразный итог литературному развитию предшествующего времени. Она явиласьсвоего рода "литературной антологией" русских и переводных произведений.Помимо предшествующих летописных сводов и византийских хроник в "Повестивременных лет" были отражены идеи и отдельные выражения из "Словао Законе и Благодати" митрополита Илариона, "Поучение о казнях божиих"Феодосия Печерского, жития первых русских святых и сказания о первых насельникахКиево-Печерского монастыря, повесть об ослеплении Василька Теребовльского имногое другое [2]. В XII веке происходит дальнейшееразвитие объединяющего значения "Повести временных лет". Она ставитсяв начало многих местных летописей. По-видимому, "Повесть временных лет"начинает собой Черниговское летописание князей "ольговичей" (потомковОлега Святославича). Она появляется в Переяславле-Южном, во Владимире-Волынскоми во Владимире-Залесском. В последнем княжестве в один из списков "Повестивременных лет" включается собрание сочинений Владимира Мономаха - его "поучение",его автобиография и его письмо к Олегу Святославичу. И это включение сочиненийМономаха становится важнейшей символической акцией, знаменуя собой принятиеполитических и моральных заветов Мономаха во Владимиро-Суздальском княжестве.

Движение "Повести временных лет" по всему горизонту Русской землине было только историко-литературным фактом. Это был факт политического самосознания.

В XII веке многие летописи, продолжающие общерусское летописание, составляютсяв разных городах и монастырях Руси. Летописи ведутся не только в Киеве, но ив Чернигове, в Переяславле-Южном (летопись княжеская и летопись епископская),в Новгороде (и при владычнем дворе в Святой Софии, и в небольшой уличанскойцеркви Якова в Неревском конце Новгорода), и во Владимире-Залесском, и в Ростове,и во Владимире-Волынском, и в Смоленске, а возможно, и во многих других городахРуси.

При этом замечательным свойством русского летописания оставалось его стремлениеохватить все русские события, всю Русскую землю. В Киевской летописи, начинаясо второй половины XII века, мы находим черниговскую летопись и летопись Переяславля-Южного,извлечения из северо-восточного летописания. В летописи Переяславля-Южного отражаетсяКиевская летопись. В новгородском летописании, открывающемся киевским Начальнымлетописным сводом XI века, в начале XIII века отражается рязанское летописаниеи постоянно делаются попытки выйти за пределы только новгородских событий.

В летописание Владимира-Залесского включаются обе летописи Переяславля-Южного- епископская и княжеская, а через них и Киевская летопись.

Выходило за пределы местных событий и летописание Владимира-Волынского.

Летописцы как бы ищут друг друга, их летописи постоянно переписываются и перевозятсяиз одного княжества в другое. В этом сказываются объединительные тенденции летописцев,их замечательное стремление к "преодолению пространства".

В разнообразии манер, в которых написаны дошедшие до нас летописи (из нихглавные рукописи - Ипатьевская XV века, Лаврентьевская XIV века и Синодальныйсписок Новгородской первой летописи XIII века), сказываются не столько местныечерты, так называемое "областническое начало", сколько разнообразиежанров вошедших в них произведений, разнообразие социальной принадлежности летописцеви разнообразие литературных и "деловых" влияний, которые они испытали.

В Киевский свод 1200 года (он читается ныне в составе Ипатьевской летописи)вошли не только летописи других летописных центров Руси, но и особый жанр семейныххроник князей - Ростиславичей (потомков Ростислава Мстиславича), СвятославаОльговича и его сына Игоря Святославича (героя "Слова о полку Игореве"),вошли повести о княжеских преступлениях - Повесть об убийстве Игоря Ольговичаи о преступлениях Владимирки Галицкого. Заключался свод торжественной речьюигумена Выдубецкого монастыря Моисея по случаю построения монастырской стенынад Днепром. Этим обилием и жанровым разнообразием источников определилось взначительной мере литературное богатство сохранившейся до нашего времени Ипатьевскойлетописи за XII век.

Летопись Владимира-Залесского (она сохранилась в составе Лаврентьевской) веласьпри храме Успения богородицы и поэтому отразила стремление своих церковных составителейвидеть в каждом знаменательном событии заступничество богородицы, ее особоепокровительство городу Владимиру и владимирскому князю. Летопись Владимира-Залесскогоотразила влияние главным образом церковной литературы: Паримийника, Жития Борисаи Глеба, слова Феодосия Печерского о "казнях божиих", "Словао Законе и Благодати" и проч.

Значительно меньше литературных источников отразила Новгородская летопись.Ее язык ближе всего деловой прозе - языку берестяных грамот и "Русскойправде".

Замечательно, однако, что литературные источники летописей также свидетельствуютоб их распространении по всей Русской земле. Так, например, киевское "Словоо Законе и Благодати" оказывает воздействие на летопись и на северо-востокеРуси во Владимире-Залесском, и на юго-западе - во Владимире-Волынском. Характернотакже, что наиболее детальный рассказ об убиении Андрея Боголюбского попал нев летопись Владимира-Залесского, где события происходили, а в киевскую (сейчасэтот подробный рассказ читается в Ипатьевской летописи, а более сжатый - в Лаврентьевской).

Своеобразную местную ограниченность можно усмотреть лишь в некоторых частяхновгородского летописания, но объясняется это тем, что одна из новгородскихлетописей велась в небольшой церкви уличан на Яковлевой улице Неревского концаНовгорода ее попом Германом Воятой. Священники уличанских церквей в Новгородевыбирались жителями улицы, и этим, очевидно, объясняется, что Герман Воята (Воята- сокращение языческого имени Воислав) был носителем полуязыческих представлений.Записи этого священника с двойным - христианским и языческим - именем имеютотчасти личный характер. Так, например, под 1138 годом Герман Воята записывает,что 9 марта "бысть гром велий, яко слышахом чисто в истьбе седяще".В тот же год 23 апреля "пополошишася людье: сългаша бо, яко Святопълк угорода с пльсковици (псковичами - Д. Л.), и высушася всь город к Сильнищю,и не бы ничто же". В стилистическом отношении очень интересна запись 1143года, в некоторых своих частях передающая даже короткий ритм устной речи: "...стояше вся осенина дъждева, от Госпожина дни до Корочюна, тепло, дъжгь".Обращает на себя внимание в этой записи также и замена в определении временихристианского Филиппова заговенья языческим "Корочюном".

Общественный строй Новгорода отразился и на других новгородских летописях,вошедших в состав новгородского летописания при новгородском Софийском владычнемдворе. Язык новгородских летописей простой, с малым количеством церковнославянизмов.В этой же летописи сильнее, чем в каких-либо иных, могут быть отмечены языковыедиалектизмы. Элементы новгородского говора выступают в новгородских рукописяхвообще довольно рано (так, например, они есть уже в новгородской Минеи 1096-1097гг.), но и эти диалектизмы не служат еще признаком "областного этнографического"принципа в развитии литературы. Это все свидетельства только языковых различий,но не появления областного самосознания.

В идейном отношении отдельные летописи, как и отдельные повести о княжескихпреступлениях, могли стоять за своего князя, за своих местных князей, высказыватьразличные политические убеждения (летопись была далеко не бесстрастной и равнодушнойк добру и злу), но ни один летописей никогда не высказывался за отделение своегокняжества в самостоятельное государство, за сепаратистский принцип в жизни страны.Напротив, спор шел только о том, кто из князей, какая из княжеских родовых линийлучше всего служит единству Русской земли.

* * *

Та же постоянная общерусская интеграция пронизывает собой и наиболее значительныйпамятник историко-церковной литературы начала XIII века - Киево-Печерский патерик.

Он создаваося постепенно в разных концах Русской земли, на основании различныхпредшествующих ему литературных памятников и был проникнут идеей общерусскогозначения Киево-Печерской обители.

Патерик возник в двух крайних концах Русской земли - из переписки киево-печерскогомонаха Поликарпа с владимиро-суздальским епископом Симоном. В своем письме изКиева во Владимир Поликарп пожаловался Симону, что его обходят в церковных назначениях.Симон ответил Поликарпу наставительным письмом на тему о великой чести подвизатьсяна Киево-Печерской земле и к своему письму присоединил несколько коротких рассказово жизни печерских монахов. Письмо, очевидно, подействовало на Поликарпа, и ондополнил рассказы Симона своими собственными в письме к печерскому игумену Акиндину.Письма Симона и Поликарпа были объединены в XIII веке со сказанием Нестора опервых черноризцах Печерских, которое в свое время было включено в состав "Повестивременных лет" со сведениями из не дошедшего до нас Жития Антония Печерского,а также Житием Феодосия Печерского и некоторыми другими литературными материалами.Так создалось сводное произведение, не совсем похожее по форме и жанровым признакамна византийские патерики, но тем не менее названное в поздних своих спискахименно патериком, чтобы как-то ввести его в привычные церковные жанры.

В Киево-Печерском патерике сказывались разнообразные влияния: и влияние эпистолярнойпрактики своего времени, и воздействие тех же греческих патериков, отразилисьлетописная форма изложения, стиль житейной литературы, стиль учительных сочиненийи, наконец, содержание устных слухов, преданий и других жанров восточно-славянскогофольклора. В литературной истории Киево-Печерского патерика можно проследитьудивительный процесс формирования оригинального по своим жанровым признакамбольшого памятника на основании множества самых разнообразных и порой неожиданныхвлияний. Однако не менее оригинальным явился Киево-Печерский патерик и в идейномотношении. Христианские представления соединились в его идейном содержании сдревним культом Земли [3], который также вкакой-то мере отразился на идейной стороне монументально-исторической стилистическойформации.

В патерике подчеркивается, что Киево-Печерская Успенская церковь воздвигнута"от Севера" и "от Юга": варягами, давшими материальные средства,и греками, чудесным образом посланными из константинопольского монастыря Влахерны,чтобы построить монастырскую церковь и расписать ее.

Место, на котором построена церковь - свято. Оно указано чудесами. Чудесноуказана и мера церкви. По ней, этой мере, выстроены Успенские же церкви богоматерив Ростове и Суздале. Из Печерского монастыря выходят епископы, а иноки его строятмонастыри по всей Руси - вплоть до далекой Тмуторокани на Черном море. Монастырькак бы распространяет знаки святости по всей Русской земле. Это святыня всерусскаяи всесветная.

Всякая местность освящается построением в ней монастыря или церкви, историческимиили церковно-историческими воспоминаниями. По сути дела на этом строилось ипонятие "Святой Руси": каждое место в ней утверждалось в своей абсолютнойценности благодаря этим "отметкам" - освещению их воспоминаниями истроениями.

Характерно, что владимирский епископ Симон в своем письме в Киев к Поликарпупишет о "Русском мире" и о той роли, которую играет в нем Киево-Печерскиймонастырь. Именно отсюда, из Киево-Печерской обители, вышли первые русские церковныеиерархи - Киева, Переяславля, Ростова, Новгорода, Владимира, Юрьева, Полоцка,Тмуторокани, Чернигова, Турова, Белгорода, Суздаля. "И аще хощещи вся уведати,почти летописца стараго Ростовьскаго". В этом летописце Симон отмечает30 имен русских иерархов, вышедших из Киево-Печерского монастыря, а всего, считаяи тех, кто жил позднее, "и до нас, грешных", отмечает Симон, былоих около пятидесяти.

При этом обратим внимание вот на что: чтение, и особенно чтение летописи,по словам Симона, внушает мысль о значении Печерской обители для всего "Русскогомира". Такова же роль чтения и в проповеди мира, как тишины и спокойствия,братолюбия князей. "Русский мир" и "мир в Русской земле"- это по существу нечто общее. Эта идея роли чтения - по своему замечательнаи очень действенна. Ни один из писателей XII - начала XIII века не опускалсядо высказываний за разделение Русской земли. Летописцы и отдельные книжникимогли ошибаться и могли находить именно своего князя правым в создававшихсяконфликтах, считая его первым среди русских князей и наиболее достойным занятьв Русской земле или в том или ином княжестве руководящее место, однако в целомрусская литература на всем протяжении ее вплоть до Батыева нашествия проповедовалатолько одно: необходимость "блюсти Русскую землю".

Киево-Печерский патерик не только служил идее единства Руси, но и утверждалсамобытность этой Руси, способствовал формированию в ней церковного идеала поведения,своих русских церковных обычаев, монашеского "этикета". Так, например,в патерике рассказывается, как родился русский обычай вкладывать в руку умершегонаписанную молитву с просьбой о прощении ему грехов. Авторы патерика сознавали,что этого обычая нет в других землях.

Авторы патерика стремились создавать идеал чинного обряда жизни не тольков монастыре, но и за его пределами. В патерике рассказывается, например, наосновании Жития Феодосия, как киевский князь Изяслав, навестив однажды Феодосия,спросил у него: почему так вкусна пища в его монастыре, тогда как на его собственныхпирах, где пища различна и многоценна, она "не суть такова сладка, якоже сиа". Феодосий разъяснил князю: потому что она готовится в монастыреблагоговейно и по обрядам, описал эти обряды, а у князя пища приготовляетсярабами, которые работают "сварящеся (ссорясь - Д.Л.) и шегающе (насмехаясь- Д.Л.) и кленуще друг друга, и многажды же биеми суть от приставник,и тако вся служба их с грехом съвръшаетъся".

Патерик относится к тому времени, когда происходило становление феодальногобыта, устанавливался этикет - этикет поведения, этикет воинский, княжеский,монашеский. Каждое сословие в это время предстает в литературе как бы в своемгеральдическом знаке, изображающем его в момент исполнения им его высшего сословногодолга: князь выезжает на битву впереди войска и первым ломает в битве копье(т. е. начинает битву); подручные князя ездят у стремени своего главы; отрокипредстоят перед князем; бояре заседают в совете ("бояре думающие");крестьяне пашут и т. д. Характерен тот образ работающего монаха, который даетКиево-Печерский патерик: "Многажды же великому Никону седящу и строащукнигы, и блаженому (Феодосию - Д.Л.) въскрай его седящу и прядущу вервиееже на потребу таковому делу. Таково бе того (Феодосия - Д.Л.) смирениеи простота". Сравните в патерике другую идиллическую сценку с тем же Феодосием:Ларион "беяше бо книгам хитр писати, и съй по вся дъни и нощи писаше книгыв келии блаженнаго отца Феодосия, оному же (т. е. Феодосию - Д.Л.) псалтырпоющу усты тихо и рукама прядуща вълну или ино кое дело..." "Делание"книг (их писание, переплетание и проч.) - это одно из важнейших монашеских занятий.Но есть и другие. Патерик замечателен тем, что живописует и эти занятия монаховпомимо молитвы и бдения - в садоводстве, в приготовлении пищи, а иногда и вруководстве строительными работами. В последнем случае описываются в патерикеи конфликты, возникающие между работниками, нанятыми со стороны, и монастырем.Не всегда идеально ведут себя и сами монахи. В них сказываются и дурные чертыхарактера, и разные слабости. Однако конфликты в конце концов прекращаются имонашеская идиллия восстанавливается.

Патерик, с одной стороны, показывает нам становление на Руси нового литературногожанра, с другой же стороны, параллельно этому - становление на Руси феодальногобыта и феодальных идеалов поведения. Восхваляя или осуждая, авторы патерикаи в том, и в другом случае пропагандировали идеальные с их точки зрения отношениявнутри монастыря и с окружающим его обществом - князем в первую очередь.

* * *

Становление литературных жанров, как и становление опять-таки быта, в целомрисует нам и другое знаменитое произведение того времени - "Моление ДаниилаЗаточника". Это произведение во многом загадочное, но и безусловно замечательное.Не ясен прежде всего главный персонаж - он же и предполагаемый автор "Моления"- Даниил Заточник: кто он по своему социальному положению, чьи интересы он выражает,какому князю служит. Не ясна и жанровая принадлежность произведения. "Загадочность""Моления" не случайна - это результат того, что сама литература находиласьв XI - XIII веках в процессе жанрообразования, а общество было обществом несформировавшимся,становящимся, находящимся в процессе классообразования. Если принять во вниманиеэту неустойчивость общества и всеобщее стремление обрести эту устойчивость,в частности в литературе, где шли поиски новых жанров, отвечающих задачам русскойдействительности, то объяснение "Моления" может быть дано такое.

В византийской и древнерусской литературе еще в XI веке существовали сборникиизречений. В частности, известен был в Древней Руси "Стословец" Геннадия- сочинение, возможно, и древнерусское. Но в этих сборниках изречения не располагалисьв каком-нибудь стройном порядке. Каждое изречение имело самодовлеющее значение."Моление" - это тоже в какой-то мере сборник изречений, но нанизанныхна определенный и довольно острый сюжет: бедный, зависимый, а может быть, исосланный человек размышляет над тем, как ему выбраться из своего тяжелого положения,прикидывает различные жизненные ситуации, которые помогли бы ему выбраться изего унижений, и обращается к князю с разными мольбами. Положение, знакомое различнымэпохам, но особенно острое для эпохи совершающегося классообразования. Мысленнопримеривая себя к разным жизненным ситуациям, Даниил шутит над собой. Он вымаливаету князя милость, может быть - подачку, стремится рассмешить князя или поразитьостроумием. Среди его шуток - предложение жениться на богатой, но "злообразной"жене и изображение этой жены: это как бы сценки для пирушек, на которых присутствуюттолько мужчины. Восхваляя силу князя и преувеличивая, может быть, свою нищету,Даниил вносит оттенок иронии и в свои похвалы князю.

И все же заканчивается "Моление" вполне серьезным превознесениемсилы князя и мольбой к богу дать "князю нашему Самсонову силу, храбростьАлександрову (Александра Македонского - Д.Л.), Иосифль разум, мудростьСоломоню и хитрость (искусность - Д.Л.) Давидову и умножи, господи, всячеловекы под нози его". Последняя просьба к богу особенно характерна. Вогромных пространствах Русской земли людей было немного. Обязанностью князябыло привлечь в свои владения как можно больше крестьян, "блюсти смерд",то есть умерять их эксплуатацию отдельными феодалами в интересах всего классафеодалов в целом, и давать крестьянам надежную защиту от набегов половцев.

* * *

Широкое видение Русской земли, как бы "панорамное зрение", которое,с одной стороны, охватывало Руси одновременно в разных ее концах и заставляловоспринимать происходившие в ней события в глубокой исторической перспективе(основные признаки монументально-исторического стиля), а с другой - заставлялописателей и читателей древнерусских произведений XII - начала XIII века интересоватьсяи окружающими Русь странами. Этот интерес особенно характерен для Галицко-Волынскоголетописания, вошедшего в состав сохранившейся др нашего времени Ипатьевскойлетописи. В последней мы постоянно находим сведения об отношениях с Венгрией,Польшей, Литвой, Византией, половцами. Русская земля мыслится не только во всейее широте, но и как часть вселенной, во всяком случае - как часть христианскогомира.

Этому осознанию Руси как части вселенной служил жанр "хождений"в "Святую землю" и в Царьград. Это были два центра мировой историии мира в его целом. Приобщение к этим центрам воспринималось как приобщениек мировому единству. Паломники и простые путешественники как бы удостоверялисьв своих путешествиях, что мир как целое существует, существует и "священная"история мира.

Первым из "хождений" было "Хождение в Святую землю игуменаДаниила". Путешествия в Палестину, на Афон и в Константинополь совершалисьи до XII века. На Афоне был, например, основатель Киево-Печерского монастыряАнтоний, путешествовал туда же игумен Варлаам, но только игумен Даниил оставилоб этом путешествии в Палестину подробные и знаменательные записки. Его запискиобращены ко всем русским, кто хотел бы вслед за ним совершить паломничествов те же места. Это своего рода путеводитель: подробный и наставительный. Онсвидетельствует о чувстве неразрывной связи всей Русской земли с тогдашним религиознымцентром мира, и не случайно, что в Иерусалиме игумен Даниил возжигает кадилоу гроба господня "от всей Русской земли", а не только от своего монастыряили княжества. Даниил был в Палестине, когда она находилась в руках крестоносцев.Он был принят королем Балдуином как представитель Русской земли с особеннымпочетом. Он пишет сам о себе как об "игумене русском", а не какого-тоотдельного монастыря.

В "Хождении" Даниила поражает его подготовленность к этому путешествию.Он знает историю тех мест, где он бывал, и соответственно сам выбирает своймарштур. Такую же осведомленность он предполагает в своих читателях. В своемсочинении он как бы сверяет свои знания с виденным и дополняет уже известныесведения сообщением о сохранности памятников, их размерах, расстояниях междупамятными местами, о почитании их среди местного населения и у паломников.

По многим признакам можно считать Даниила выходцем из одного из южных княжеств,однако это никак не сказывается "идеологически". В конце XII векаходил в "Святую землю" и в Царьград новгородец Добрыня Ядрейкович,и он также составил описание своего путешествия - как своего рода путеводительбудущим русским ходокам.

Когда в 1204 году крестоносцы захватили и разграбили Константинополь, - этособытие глубоко потрясло Русь. Один из русских, находившихся в то время в Константинополе,составил о взятии Константинополя крестоносцами подробную повесть - одно изсамых детальных и обстоятельных описаний этого события. Русский автор этой повестипоказал свою глубокую осведомленность в византийских событиях, описал мотивытех или иных действий обеих сторон и остро почувствовал трагичность происходящего.Повесть составлена одновременно и умело и просто. Автор не только видел некоторыеиз событий собственными глазами, но и слышал о них от других - от греков. Впоследствииповесть была включена не только в сочинения по всемирной истории ("Еллинскийи Римский летописец"), но и в Новгородскую летопись: Новгород, стремившийсяк церковной самостоятельности от Киева, был особенно тесно связан с Константинополем,несмотря на свою крайнюю отдаленность от него, и новгородцев глубоко интересоваловсе, что там происходило.

Интерес к мировой истории отразился также в распространении переводных и компилятивныхсочинений по всемирной истории - особенно по истории библейской и византийской- с захватом истории Греции и Рима. Особенно большое значение имел в это время"Еллинский и Римский летописец". Под "Еллинским летописцем"разумелось описание языческой части мировой истории, под "Римским"- история христианских государств: Рима Первого, западного, и Рима Второго,восточного, связь с которым ощущалась на Руси не только по церковной линии,но и, в широком смысле, - по культурной.

О мудрости мироустройства подробно говорил "Шестоднев" Иоанна ЭкзархаБолгарского. Это сочинение оказывало сильное влияние на всю русскую литературуи отчасти на изобразительное искусство вплоть до XVIII века. Это было любимоепроизведение русских читателей, интересовавшихся смыслом не только всего преходящего,но и всего "вечно" устроенного. "Шестоднев" рассказывало творении мира в шесть дней (отсюда и его название) и о целесообразности всегов нем существующего, о саморегулировке всего в природе и самоочищении мира,о круговороте воды, о целесообразности всего живущего, о красоте моря - егонабегающих на песчаный берег волнах, - разумности расселения в мире рыб и птици о многом другом. Человек был представлен в этом сочинении как центр вселенной,ради которого живет и совершается все в природе и который нравственно отвечаетпоэтому за все то, что его окружает и ему, в сущности, принадлежит и подчиняется.

Все переводные или перешедшие к нам из Болгарии сочинения как нельзя лучшесоответствовали стилю монументального историзма, в рамках которого воспринималсямир в Древней Руси XII - XIII веков. Большинство апокрифов, патеричных рассказовСинайского или Азбучного патериков, сборников изречений учили древнерусскогочитателя тому же широкому видению, умению за случайным и преходящим угадыватьнечто значительное и "вечное".

В тесной связи с произведениями, перенесенными к нам из Болгарии и Византии,находились те русские оригинальные сочинения, которые были написаны в строгихрамках традиционных жанров.

Русская литература в XII и начале XIII века, как мы уже видели, постояннопыталась создать и развивать свои собственные жанры, способные наилучшим образомответить потребностям русской действительности. Даже многие традиционные жанрыпретерпевали значительные изменения - как, например, жития святых, проповеди,поучения, в которых все сильнее и сильнее вторгались политические мотивы. Однакожанр торжественной проповеди сохранился почти без изменений, и в нем древнерусскиеписатели достигли большого искусства. Таковы были, например, "Слова"Кирилла, епископа Туроского, переписывавшиеся в древнерусских и южнославянскихрукописях наряду с произведениями лучших древнехристианских и византийских ораторов:в первую очередь - наиболее авторитетного в Древней Руси отца церкви - ИоаннаЗлатоуста.

"Слова" Кирилла Туровского, посвященные тем или иным церковным праздникам,составлены по самым высоким канонам византийского ораторства, отличаются удивительнымизяществом языка, расчетливо учитывающего устное произнесение в церкви при большомстечении молящихся. По-своему - это тоже произведения монументально-историческогостиля и монументально-исторического мышления. Кирилл в каждом из своих "Слов"напоминает слушателям о "вечном смысле" происходящего, о своеобразномсвященном круговороте праздничного годового цикла. Он приглашал своих слушателейвоспарить умом и сердцем, взглянуть на совершающийся праздник как на своегорода вечное действо, существующее "ныне и присно" (т. е. сейчас ивсегда).

Очень мало дошло до нас от писаний Климента Смолятича - митрополита из русских,поставленного в Киеве, как в свое время и Иларион, без санкции константинопольскогопатриарха. Сохранилось лишь его послание некоему священнику Фоме. Это - частьих переписки (а переписка была очень характерна, как уже говорилось, для этоговремени), которая велась киевским митрополитом Климентом Смолятичем (он былоодно время епископом в Смоленске) с князем Ростиславом Мстиславичем и его священникомФомой. Но эта часть позволяет говорить, что переписка в целом велась по общемировоззренческимвопросам и касалась литературных принципов. Фома обвиняет Климента в том, чтоон увлекается языческой философией, и, в частности, высказываниями Гомера, Аристотеляи Платона. Это не означает, что Климент хорошо их знал. По-видимому, Климентцитировал греческих философов по сборникам изречений, которые были широко распространеныв то время, но все же отзывы летописи о Клименте как о "книжнике"и "философе" свидетельствуют о высокой культуре этого писателя, сочинениякоторого, к сожалению, в основном до нас не сохранились, хотя летопись и говорито том, что он был автором "многих" произведений.

* * *

Кульминация всех идейно-стилистических особенностей литературы XII века -гениальный памятник "Слово о полку Игореве".

По своим идеям "Слово о полку Игореве" не было одиноким памятником.В сущности вся русская литература XII века пронизана идеей необходимости единения,- особенно единения княжеского, сплочения военного и прекращения усобиц. Литературапротивостоит печальной действительности. Она отталкивается от нее, призываетк ее исправлению. В этом своеобразная диалектика отношений литературы и действительности.С одной стороны, она порождена действительностью и не может сказать ничего,чего не было бы в этой действительности или в существующей в это время литературнойтрадиции ("вторичной действительности" своего времени); с другой стороны- литература идет впереди своего времени. Это особенно характерно для русскойлитературы, которая всегда стремилась к исправлению общественных недостатков.На этом передовом характере литературы строился весь общественный авторитетрусской литературы. И этот общественный авторитет она стала завоевывать с самогоначала, но особенно в XII веке, в эпоху, когда литература составила большуюобщественную силу, - эпоху "Слова о полку Игореве".

"Слово о полку Игореве" посвящено походу 1185 года на половцев новгород-северскогокнязя Игоря Святославича и написано, очевидно, под свежим впечатлением от егопоражения. Но по существу настоящим героем этого произведения является вся Русскаяземля, взятая в широчайших географических и исторических пределах. Вот в этомшироком охвате Русской земли и заключена конкретность призыва автора к единствувсех русских княжеств: автор сознает реальное и художественное их единство,их историческую общность и, следовательно, трагичность разрыва между печальнойдействительностью Руси, ввергнутой в раздоры князей, и идеальным и возможнымвеличием ее истории, ее природы, находящейся в сочувственном единении с русскимнародом.

Повествование в "Слове о полку Игореве" непрерывно переходит изодного географического пункта в другой. Автор "Слова" постоянно охватываеткрайние географические точки своими призывами к единению, обращениями к отдельнымкнязьям. "Золотое слово" Святослава Киевского обходит всю Русскуюземлю по окружности - ее самые крайние точки. Мифическое существо "Див"кличет на вершине дерева, велить послушать земле неведомой, Волге, и Поморию,и Сурожу, и Корсуню, и Тмутороканскому болвану на Черном море. Жена Игоря Ярославнаплачет на самой высокой точке Путивля, в котором она скрывалась во время плененияИгоря, - на крепостной стене, над заливными лугами Сейма, обращаясь к солнцу,ветру, Днепру. Девицы после возвращения Игоря из плена поют на далеком Дунае,их голоса вьются через море [4] до Киева. Каждоедействие воспринимается как бы с огромной высоты. Благодаря этому и сама битваИгоря с половцами приобретает всесветные размеры: черные тучи, символизирующиеврагов Руси, движутся от самого моря. Дождь идет стрелами с Дона великого. Ветрывеют стрелами с моря. Битва как бы наполняет собой всю степь.

"Слово" постоянно говорит о "славе" князей - нынешнихи умерших - и также в этих широчайших пределах. От войска Романа и Мстиславадрогнула земля и многие страны - Хинова, Литва, Ятвяги, Деремела, и половцыкопья свои повергли и головы свои склонили под те мечи булатные. Князю СвятославуКиевскому поют славу немцы и венецианцы, греки и моравы. Пространственные формыприобретают в "Слове" и такие понятия, как "тоска", "печаль","грозы": они текут по Русской земле, воспринимаются в широких географическихпределах, почти как нечто материальное и ландшафтное.

Стиль монументального историзма сказывается в "Слове" и в попыткахпередать действие как столкновение сил, как передвижение больших масс. Действующиелица переносятся в "Слове" с большой быстротой: постоянно в походеИгорь, парадируют в быстрой езде "кмети" - куряне, в быстрых переездахОлег Гориславич и Всеслав Полоцкий. Последний, обернувшись волком, достигаетза одну ночь Тмуторокани, слышит в киеве колокольный звон из Полоцка и т. д.

Неподвижен великий князь Святослав Киевский, но его "золотое слово"обращено с Киева "на горах", где он сидит, ко всем русским князьями обходит по кругу всех русских князей по границам Руси. Движется не он, нозато движется все вокруг него. Он господствует над движением русских князей,управляет их движением. То же самое и Ярослав Осмомысл. Он неподвижен высокона своем златокованном столе в Галиче, но его железные полки подпирают горыугорские, он мечет бремены через облака, рядит суды до Дуная, грозы его по землямтекут, и он отворяет врата Киеву.

В таком же церемониальном положении изображен и Всеволод Суздальский, готовыйвычерпать шлемами Дон, расплескать веслами Волгу, полететь к Киеву. Великийкнязь церемониально неподвижен, но он среди движения.

Вообще церемониальность играет существенную роль в стиле монументального историзмаи, ссответственно, - в "Слове о полку Игореве". Не случайно в "Слове"так часто говорится о таких церемониальных формах народного творчества, какслава и плач. Боян поет славу старому Ярославу и храброму Мстиславу, он свиваетславы "оба полы сего времени" и исполняет славу князьям на своем струнноммузыкальном инструменте. Славу поют Святославу иноземцы. Говорится в "Слове"о плаче русских жен, о пении славы девиц на Дунае, приводится плач Ярославны.

Описан и упомянут в "Слове" целый ряд церемониальных положений:обращение Игоря к войску, звон славы в Киеве: "Звенитъ слава въ Кыеве...стоять стязи въ Путивле". Игорь вступает в золотое стремя - момент тожецеремониальный. После первой победы Игорю подносят "черьленъ стягъ, белуюхорюговь, черьлену чолку, сребрено стружие". В церемониальном положенииизображен "на борони" Яр-Тур Всеволод. О пленении Игоря сообщаетсякак о церемониальном пересаживании из золотого княжеского седла в седло кощеево(рабское). Своеобразно церемониальное положение Всеслава Полоцкого: он добываетсебе Киев, как "девицу любу", скакнув на коне и дотронувшись стружием(древком копья) до золотого киевского стола, что напоминает сватовство к невестев русской сказке (Иванушка скачет на коне и успевает снять кольцо с руки царевны,сидящей высоко в тереме). Церемониален плач Ярославны. Она плачет открыто, привсех, на самом видном месте Путивля. Наконец, завершается "Слово"великолепной церемонией въезда Игоря в Киев и пением ему славы в разных концахРуси.

Церемониальность и монументализм XII века сочетается в "Слове" ис тем, что каждое событие воспринимается в ней в большой исторической перспективе.В "Слове" постоянно говорится о дедах и внуках, о славе дедов и прадедов,об "Ольговом гнезде" (Олег Святославич - дед Игоря). Сам автор "Слова"- внук Бояна, ветры - "Стрибожи внуки", русское войско - "силыдаждьбожа внука", Ярослав Черниговский с подвластными ему войсками ковуевзвонят в "прадеднюю славу". Изяслав Василькович "притрепал"славу деду своему Всеславу Полоцкому. Внуков последнего призывают понизить своистяги - признать себе побежденными в междуусобных битвах и т. д. и т. д.

Для того, чтобы опоэтизировать события, современные походу Игоря, автор привлекаетрусскую историю XI века. Свои поэтические сопоставления автор "Слова"делает с историей Олега Святославича и Всеслава Полоцкого, с битвой Бориса Вячеславичана Нежатиной Ниве, с гибелью в реке Стугне юноши князя Ростислава, с поединкомМстислава Тмутороканского и Редеди. Это все события XI века - "дедовские"по времени. Автор вспоминает певца Бояна - также XI века.

В "Слове о полку Игореве" остро ощущается воздух русской истории.Повторяем: "Слово" принадлежит монументально-историческому стилю,который не только определял внешнюю форму произведений, но был глубоко идеологичени лучше всего мог выразить представления о единстве Руси - в географическоми историческом осмыслении этого понятия. Впоследствии, когда "Задонщина"заимствовала из "Слова" ряд формул, образов и положений, она оказаласьнеспособной заимствовать от него эту самую характерную и самую важную чертухудожественной системы "Слова" - его монументальность и глубокий средневековыйисторизм, придающий "Слову" при всей его лиричности своеобразную эпичность:это как бы плач и слава всей Русской земле в ее огромных пределах и в ее глубокоисторической перспективе.

Монументально-исторический стиль возник вместе с русской литературой. На первыхпорах (в XI в.) он выражал собой преодоление страха перед пространством, появлениеширокого видения мира, возникновение исторического сознания и ощущение своейсвязи с окружающим Русь миром, с мировой историей. В эпоху усиленного дробленияРуси на отдельные княжества монументально-исторический стиль усложнил свои "идеологическиефункции": он был идеальным выражением сознания единства всей Русской земли.В "Слове о полку Игореве" он был теснейшим образом связан с его призывомк единению, к защите пространства Руси, к динамизму обороны. Благодаря тому,что монументализм выражался в эту эпоху по преимуществу с помощью изображениябыстроты передвижения в огромных пространствах, - очень небольшое по своим размерам"Слово" производило исключительно сильное впечатление непосредственнымощущением единства всей Русской земли как живого огромного существа. Оно сумелосоединить лирическое отношение к Руси с эпическим, историю Руси с походом ИгоряСвятославича, рассказать о несчастных последствиях одного, казалось бы небольшого,похода для всей Руси. По точному определению академика А. С. Орлова: "Героем"Слова" является "Русская земля", добытая и устроеннаятрудом великим всего Русского народа" [5].

"Слово о полку Игореве" не было одиноким памятником своего времени.Это ясно не только потому, что оно принадлежало тому же стилю монументальногоисторизма, к которому принадлежали и все другие произведения того же времени.Это ясно и не потому также, что в нем отразилось то же сознание единства Руси,которым жили все русские произведения XII - первой трети XIII века. В "Словео полку Игореве" есть и прямые совпадения с летописью (главным образомс Киевской в составе Ипатьевской) и с отдельными произведениями.

Стоит в этой связи остановиться на слове, которое было произнесено 2 мая 1175года в день празднования памяти Бориса и Глеба в черниговском соборе неизвестнымавтором, - "Слове о князьях". Оно, очевидно, не случайно предшествует"Слову о полку Игореве" и при этом возникает в том самом родовом гнезде"ольговичей", с которым были тесно связаны герои "Слова"- Игорь Святославич Новгород-Северский, Святослав Всеволодович Киевский и братИгоря - Всеволод Буй-Тур. В "Слове о князьях" Борисе и Глебе, погибшихмученической смертью от руки подосланных их старшим братом Святополком убийц,восхваляется безропотное подчинение старшему брату и осуждаются княжеские усобицы- усобицы, возникающие иногда "за малую обиду" (ср. в "Словео полку Игореве": "И начяше князи про малое се великое мълвити").В междуусобиях князья лишаются "чести славы" (ср. в "Слове...":...уже бо выскочисте изъ дедней славе").

Даже в службе XII века "Покрову", празднику русскому по своему происхождению,мы находим поэтические строки, осуждающие братоубийственные раздоры князей.В службе этой говорится о вражеских стрелах, летящих "во тьме разделениянашего".

* * *

Несомненно, что период со второй четверти XII века и по 1237 год (год нашествияБатыя) был периодом самого интенсивного становления жанровых и идейных особенностейрусской литературы на всем обширном пространстве Русской земли - от Новгородана севере и до ее границы со степью на юге, от Галича и Владимира-Волынскогона юго-западе и до Минска, Турова и Витебска на северо-западе, а оттуда - доВолги на востоке. Литература разнообразна по жанрам, по стилистическим особенностямязыка и вместе с тем удивительно едина по своим идеалам и политическим устремлениям:она не имеет одного центра и вместе с тем не провинциальна, она продолжает традицииXI века и одновременно обогащает эти традиции различными новизнами. Старое иновое, чужеземное и свое - местное, возникшее в самых различных, раскинутыхпо всей Русской земле городских и монастырских центрах, церковное и светскоев самых различных сочетаниях - определяют удивительное богатство литературыэтого периода.

В пору, когда между отдельными княжествами распадались экономические и политическиесвязи, в литературе возникло прямо противоположное явление - стремление к объединению,утверждались идеи объединения Руси, развивались конкретные литературные связи,стремление к переписке, к взаимопополнению отдельных произведений в разных частяхРусской земли. Вопреки утвердившемуся в литературоведении мнению о делении литературына "областные кусты" [6], литературана самом деле сильнейшим образом тяготела к "перекрестному творчеству".

Литература мыслится в этот ответственнейший период ее истории прежде всегокак общение людей между собой, как укрепление единомыслия, как проповедь идейединства. Одной из форм этого общения становится переписка, другой - устное,прочитанное слово, обращенное к многочисленным слушателям, третьей - обращениек потомкам, попытка закрепить настоящее и прошлое для будущего. Во всех этихслучаях это общение коллективное или становящееся коллективным в процессе переписки- многих летописцев, многих авторов, многих переписчиков и редакторов произведений,стремившихся вложить в произведение свой личный опыт и при этом пишущих в разныхконцах Русской земли - "Русского мира", как его называл Киево-Печерскийпатерик. Коллективность (в авторстве и в чтении произведения), разнотерриториальностьсоздания - важная черта стиля монументализма, сложившегося в своих существенныхчертах еще в XI веке, но в XII веке приобретшего особенно острое идеологическоенаполнение.

Литературное самосознание, начиная со второй четверти XII по начало XIII века,не только определялось монументально-историческим стилем, но в значительноймере накладывало свой отпечаток на этот стиль, сообщало ему не только внешнююмонументальность, но и монументальность идейного воздействия на русскую действительность.Исторический монументализм согласовывался с той громадной обязанностью, котораялегла на литературу, - сохранение единства Руси. Именно это обязанность объясняетнам то, что за перо брались люди, облеченные властью и авторитетом, - киевскийкнязь Владимир Мономах, а может быть, и его сын Мстислав Великий - новгородский,возможно - владимирский князь Андрей Боголюбский (гипотеза Н. Н. Воронина),митрополит Климент, владимирский епископ Симон и многие другие.

Если можно говорить в XII веке о Русской земле как о едином целом, то этоцелое было воплощено прежде всего в языке, в исторической и культурной общности,однако самосознание этого единства было выражено только в литературе - единойи зовущей к единству. Литература явилась живым воплощением единства Руси.

Краткий разрыв между единством всей русской литературы и отсутствием этогоединства в политической и экономической жизни страны, военная слабость как следствиеэтого разъединения, - придали русской литературе особый трагический характер,сильнее всего выразившийся в характернейшем произведении этого периода - "Словео полку Игореве". Однако этот же разрыв способствовал росту общественногоавторитета литературы. Она становится важнейшим фактором сохранения единства,значительной исторической силой.

Все изложенное объясняет нам ту особую роль, которую отныне стала играть русскаялитература в русской истории, и то обстоятельство, почему так высоко был поднятее моральный авторитет в русском обществе. Эту роль и этот авторитет русскаялитература сохранит и впоследствии - вплоть до нашего времени.

Период литературного развития, начавшийся непосредственно после смерти ВладимираМономаха, когда утеря единства Руси стала несомненным фактом, и закончившийсяс полным разгромом Руси во время нашествия Батыя, подготовил собой ту мужественность,с которой в русской литературе были встречены эти катастрофические события разгромаРуси. Сознание своего долга, сознание единства, вера в будущее освобождение- все это оказалось как никогда важно в пору страшного иноземного владычества.

Примечания

1. М.Н. Сперанский. История древнейрусской литературы. Пособие к лекциям в университете. Введение. Киевский период.Изд. 3-е. М., 1920, с. 282.

2. А.А. Шахматов. "Повесть временныхлет" и ее источники. - Труды Отдела древнерусской литературы, т. IV.М. - Л., 1940.

3. О культе Земли см. подробнее в работе:В.Л. Комарович. Культ рода и земли в княжеской среде XI - XIII вв. - ТрудыОтдела древнерусской литературы, т. XVI. М. - Л., 1960.

4. Хотя между Дунаем и Киевом лежит суша,но автор "Слова", согласно представлениям своего времени, видитпространство по путям передвижения. Путь же от Дуная до Киева шел по морю,а затем по Днепру.

5. А.С. Орлов. Слово о полку Игореве.М. - Л., 1946, с. 48.

6. Мнение о делении литературы по областямвозникло под влиянием ложного представления о том, что литература должна непременнопассивно следовать за действительностью. На самом деле литература определяетсядействительностью, но в иные исторические периоды идет впереди действительности,выражая ее скрытые тенденции.