Пушкин и народная поэзия

Р. Якобсон

ПУШКИН И НАРОДНАЯ ПОЭЗИЯ

(Якобсон Р. Работы по поэтике. - М., 1987. - С. 206-209)

"В зрелой словесности, - пишет Пушкин, - приходит время, когда умы, наскучаоднообразными произведениями искусства, ограниченным кругом языка условленного,избранного, обращаются к свежим вымыслам народным и к странному просторечию,сначала презренному" [ПСС, VII, 80-81]. Сопротивление романтизма замкнутостии космополитизму жестких классических норм, избытку неукоснительных правил иутонченной, вялой литературной технике; подъем национального самосознания ичувства; руссоистское очарование стихией сельской жизни, якобы естественнойи неиспорченной в своей основе; наконец, революционный энтузиазм по отношениюк народу и к его чаяниям и творческим способностям - все это предпосылки фольклорныхтенденций в европейской литературе пушкинского времени. Еще более сложную изначительную роль играло устное народное творчество в России; в самом деле,сравнительно недавно до рассматриваемой эпохи литература и устное творчестворазличались не столько как два вида искусства, сколько чисто функционально:в соответствии со средневековой традицией письменное слово служило преимущественнозадачам церкви, а устное народное слово использовалось в светской поэзии, идело обстояло именно так даже в высших слоях общества. В XVIII веке наметиласьтенденция к секуляризации русской книги, а фольклор постепенно становился исключительнойпринадлежностью низших общественных слоев; однако жизнь русского поместногодворянства, которая долгое время оставалась решающим фактором в русской литературе,была столь глубоко погружена в крепостную народную стихию, что соответствующиехудожественные стимулы сохранили силу. Эти факторы проявляются особенно ярков низших литературных жанрах, которые в меньшей степени ограничивались и контролировалисьсоциальной цензурой, и среди русских писателей XVIII и XIX столетий почти небыло тех, которые не испытали бы в своем творчестве влияния фольклорной традиции.Постепенно наряду с фольклорными формами развивались столь же зрелые литературныеформы, но даже в 30-х годах Пушкин так высказывался по поводу отечественнойхудожественной прозы: "... надо бы сделать, чтоб выучиться говорить по-русскии не в сказке... Да нет, трудно, нельзя еще!..." [Из "Воспоминанийо Пушкине" В.И. Даля - см. "А.С. Пушкин в воспоминаниях современников",т. 2. М., 1974, с. 224].В пушкинских произведениях и биографии обнаруживаются многочисленные свидетельстваего прекрасной осведомленности в области разнообразных форм народной поэзии- лирических и эпических форм, песен и сказок, народного юмора и причитаний,обрядовых представлений и пословиц. Всю жизнь он хранил в памяти песни и сказкиего старой няни; он любил слушать народных певцов и сказителей в наследственныхпоместьях - Михайловском и Болдине - и в частых своих странствиях по России.Он восхищался образцами русского фольклора и рассказывал о них в обществе, внимательночитал сборники произведений фольклора, записывал народные сказки и песни, дажеготовил сборник русских исторических песен и подробное исследование по фольклору;в его сочинениях разбросано множество цитат, реминисценций и эпиграфов почтииз всех жанров народной поэзии. Наконец, особое место в его поэтическом наследиизанимают произведения с осознанным отпечатком народного творчества.В первой опубликованной поэме Пушкина "Руслан и Людмила" (1820)консервативные критики его времени обнаружили элементы русской "мужицкой"эпической поэзии, "незаконно" перенесенные в сферу высокой литературы,а в прологе, который поэт написал для второго издания поэмы (1828), он отнесее к области народных сказок. Однако общий стиль "Руслана и Людмилы"взят у Вольтера и Ариосто, а ее фольклорный колорит носит поверхностный характер;фактически он сводится к "сельскому" бурлеску и к ряду "древнерусских"имен и атрибутов.Пушкинские подражания формам народной поэзии относятся к годам ссылки в Михайловском,откуда осенью 1826 г., получив высочайшее прощение, Пушкин привозит в Москвусвои "Песни о Стеньке Разине". Их образец обнаруживается в разбойничьихпеснях, которые из всего богатства русской народной поэзии привлекали поэтав наибольшей степени и наиболее продолжительное время и которые оставили стольяркие следы в поэме молодого Пушкина "Братья разбойники", а такжев более поздних прозаических работах о Пугачеве. Образы мятежных разбойниковсоставляли довольно рискованную тему для Пушкина и его друзей-декабристов. Вмотивах песен 1826 г. прослеживаются черты письменных памятников и образноебогатство фольклорной лирики, в то же время в них под оболочкой фольклора объединяютсясокровенные темы жизни поэта данного периода: безжалостное расставание с ушедшейлюбовью ("Где муки, где любовь" - из стихотворения 1826 г. "Поднебом голубым страны моей родной"), вызывающая отвращение тягостная необходимостьсоглашения с царем, мечты о побеге за границу на корабле. И, наконец, в этихпеснях Пушкин впервые обратился к стиху русской народной песни с его постоянныхчислом ударных слогов в строке и неустойчивым числом безударных слогов в интервалахмежду ударными. Вскоре (в 1828 г.) он вновь обращается к этой форме в ряде незавершенных,явно предварительных поэтических набросков.Исследования показывают, что вторая половина 20-х годов знаменует начало новогопериода в жизни, мировоззрении и творчестве Пушкина - периода, который со всейотчетливостью определился в начале 20-х годов. Если герой пушкинской лирикии ранее постепенно утрачивал свое ведущее, центральное место, то для этого последнегопериода особенно характерно дальнейшее сокрытие авторского "я": лирикав собственном смысле отступает на задний план, на смену лирически окрашеннойпоэме приходит повесть, в которой личность рассказчика завуалирована; авторскрывает себя, выпуская произведения анонимно, либо выдает себя за бесхитростногопереводчика или излагателя, или даже просто за издателя чьих-либо записок ирассказов. Исторический характер прозы усиливает отдаленность автора от ее содержания,подчеркивает его неучастие в действии. Стихотворная форма ранее производилавпечатление индивидуальной речи поэта; в данный же период последняя уступаетместо либо прозе, либо стихотворной форме сугубо заимствованного происхождения;формы, ориентированные на античные и фольклорные образцы, занимают значительноеместо в пушкинской поэзии 30-х годов. Так, в этот период возникает цикл пушкинскихсказок.Ограничивается ли поэт подражанием образцам отечественной народной поэзии?Отнюдь нет. Пушкинская техника - это техника коллажа. Точно так же, как начальныймонолог француза Альбера в драме "Скупой рыцарь", которую Пушкин выдавалза перевод отдельных сцен из английской пьесы, фактически развивает - как былонедавно показано - содержание русской пословицы, персонажи пушкинских сказок,непременно заимствованные из западных источников - из сказок братьев Гримм,Ирвинга, Галлана, - представлены преимущественно в русском фольклорном обличье.Здесь, конечно, нельзя говорить лишь о поверхностном знакомстве поэта с местнойфольклорной традицией, поскольку именно Пушкин подсказал Жуковскому и ориентирующемусяна фольклор сказочнику Далю темы русских сказок. И точно так же он предложилГоголю темы его самых известных произведений, при том что сам создал в высшейстепени оригинальную пьесу, отталкиваясь, скажем, от трагедии Вильсона: он любилсводить вместе разнородные и далекие элементы. Так, слегка подретушировав фабулу"Легенды об арабском звездочете" Ирвинга, которая полупародийно имитируетсочинение в духе восточной сказки, он волшебным образом создал чисто русскуюсказку о золотом петушке, которая в то же время наполнена внутренней пушкинскойсимволикой. В "Песнях западных славян" его отклик на сербскую эпическуюпоэзию связан с мистификацией П. Мериме и с формальными приемами поэтики и ритмикирусского фольклора; на основе аналогичных приемов, двух-трех знакомых ему чешскихимен и русифицированной немецкой оперы он создает эпическое произведение будтобы чешского происхождения о Яныше королевиче, которое насыщено личным жизненнымопытом поэта-супруга. В пушкинском фольклорном эпическом произведении песенногохарактера непременно осуществляется транспозиция и перестройка исходных компонентов,и весьма примечателен тот факт, что наиболее художественно оформленная и законченнаяиз русских фольклорных форм - былина - в творчестве Пушкина остается без отклика,несмотря на его восторженную оценку, и что неоднократные попытки в этом направлении(1822, 1833) заходили в тупик с самого начала. Былина представляет собой готовуюрусскую поэтическую форму, и именно поэтому Пушкин предпочитает преобразовыватьв русский стих сербское сочинение или даже русскую сказку, в которыхон предугадывает потенциальное стихотворное произведение."Сказка о золотом петушке" - последнее и наиболее важное звено впушкинской трилогии волшебных сказок из жизни царей (1831 - 1834). Первыеподступы к этому циклу относятся к 1822 г. - кишиневскому периоду ссылки поэта,и среди них обнаруживается и план сказки о царе Салтане, и гротескная фривольнаясказка "Царь Никита". Последняя восходит к западному литературномуобразцу, окрашивая его богатыми русскими фольклорными атрибутами, в числе которыхстихотворный размер - четырехстопный хорей, заимствованный для этой сказки изнаписанных в фольклорном духе баллад Жуковского; эта сказка остается абсолютночуждой тем эпическим произведениям Пушкина, которые не испытали воздействияфольклора. Эти же черты характеризуют и всю сказочную трилогию 30-х годов, ииронический привкус резвой кишиневской шутки отзывается гротеском в последнейиз сказок этой трилогии.В том случае, если тема сказки относится к средним слоям общества, ориентациина фольклорные формы у Пушкина нет и на передний план выступает его основнойразмер - ямб. Этот жанр представлен у Пушкина стихотворением "Гусар"(1833), написанном в стиле народной украинской баллады и имеющем в качествеисточника рассказ О. Сомова в фольклорном духе, и балладой "Жених"(1825), тема которой заимствована из сказки братьев Гримм, переработанной Пушкинымв Михайловском в балладное стихотворение со строфикой, восходящей к Бюргеру.Пушкинские сказки из крестьянской жизни составляют совершенно особуюгруппу. Они задуманы, по-видимому, в начале 30-х годов и имеют своим источникомматериал фольклора - либо западного происхождения, как "Сказка о рыбакеи рыбке", либо, в противоположность упомянутым выше циклам, исключительноиз русских народных преданий, которые поэт узнавал или из чужих записей, какв случае зачина сказки о медведихе, или непосредственно от народа: "Сказкао попе и о работнике его Балде" является модификацией сказки, записаннойпоэтом в Михайловском. Во всех этих сказках Пушкин подчеркивает элементы социальнойсатиры, и ни одна из них не написана традиционным литературным размером. Здесьмы находим стих подлинно фольклорного характера, в котором виден явный отказот силлабической схемы и, в частности, от четырехстопного хорея, условного признака"фольклорности". В "Сказке о рыбаке и рыбке" это музыкальныйстих, родственный ритмам пушкинских сочинений о Разине и в особенности размерамего эпических "Песен западных славян"; речитативный стих с еще болеесвободной схемой безударных слогов звучит в сказке о медведихе, а "Сказкао попе и о работнике его Балде" написана стихом народных обрядовых речей,в которых значительная свобода стиховой структуры сочетается с четкими рифмамии энергично подчеркивается ритмико-интонационное членение фразы. Опыт Пушкинав области литературной обработки такого стиха поражал многих читателей и критиков бюро переводов своим своеобразием, и до сих пор в некоторых русских исследованиях ошибочноговорится о "рифмованной прозе" пушкинской сказки. Смелое введениепоэтом в литературу злободневных, острых социальных тем и стихотворной формы,резко противоречащей литературной традиции, создавало впечатление стойкого подражанияпоэта фольклорным образцам. В 30-е годы Пушкин прозорливо осознавал, что будущийрусский поэт обратится к отечественному народному стиху и возвысит его до статусанационального стиха (см. "Путешествие из Москвы в Петербург"). Развитиесовременной русской поэзии идет именно по этому пути, и в XX в. стих фольклорногохарактера появляется уже "не только в народной сказке": в поэзии русскихсимволистов звучит его музыкальный вариант, а Владимир Маяковский положил принципыразговорных форм в основу широкого ритмического обновления стиха.