В. БЫКОВ Жаргоноиды и жаргонизмы в речи русскоязычного населения

 

В. Быков

ЖАРГОНОИДЫ И ЖАРГОНИЗМЫ В РЕЧИ РУССКОЯЗЫЧНОГО НАСЕЛЕНИЯ ("Новые"слова и значения в современном русском языке)

(Русистика. - Берлин, 1994, № 1-2. - С. 85-95)


"Некоторые слова "блатной музыки" повторяютсятоже и в общеупотребительном русском языке, или, по крайней мере, внекоторых 'приличных' говорах. Таких слов, как, например, "баланда"(см. пр. в словаре Даля) или "кот", найдется наверно известноеколичество. Надо только сравнить словарь "блатной музыки"с общерусским словарем..."(И. Бодуэн де Куртене. Предисловие // В.Ф. Трахтенберг. Блатная музыка("Жаргон" тюрьмы). С.-Петербург, 1908, XIV)

Социолингвисты отмечают, что "...для большинства современных индустриальныхобществ не характерна 'жесткая' дифференциация языка на более или менее замкнутые,самодостаточные подсистемы: социально и культурно обусловленные разновидностиединого национального языка постоянно влияют друг на друга, в связи с чем явления,присущие одной разновидности языка, могут 'перетекать' в другую (или другие)..."(Крысин, 1991, 45). В настоящее время наблюдается активное использование в устнойречи слов, словосочетаний и устойчивых выражений из сферы субстандарта, главнымобразом, из сферы просторечия и жаргона. Естественно, что русистика должна отреагироватьна изменившуюся речевую ситуацию, причем реагирование можеть принимать самыеразные формы, хотя, очевидно, следует согласиться с мнением, что "Mittelfristigsollte die empirische Forschung zur slawischen Einzelsprache Vorrang haben mitdem Ziel, das Varietätgefüge erst einmal zu beschreiben. Es gibt jabis heute z.B. für das Russische keine einzige wirklich vollständigeBeschreibung einer Nonstandartvarietät" (Hinrichs, 1992, 98). В историируского языка подобные явления наблюдались неоднократно, последнее по времениотносится к первой четверти двадцатого столетия: "В частности, в стандартныйсловарь проникают элементы следующих класовых и профессиональных диалектов:1) словаря фабрично-заводских рабочих; 2) матросского словаря (что не трудносебе объяснить, если мы вспомним ту роль проводников революции, которую сыграла"морская братва" в самой толще нашего, главным образом, провинциальногонаселения); 3) "блатного" жаргона людей темных профессий (сюда относятся,например, липа и прилагательное липовый, глаголы хрять,зекать и т.д., которые сейчас далеко вышли за первоначальный круг ихносителей)..." (Поливанов, 1931, 114).В современной живой русской речи, а также в наиболее мобильно отражающей этуречь публицистике и беллетристике нередко можно встретить фразы наподобие следующей:"Чуваки подваливают, на балде - по штуке, коры - штуки по три, а зажимают,лишку не отстегнут...". На стандарте эту фразу можно сформулироватьследующим образом: "Заходят молодые люди (мужчины или юноши), на головепо тысяче рублей (головной убор целой в тысячу рублей), туфли - тысячи по три,а скупятся, лишнего не заплатят..." Так мастер-парикмахер рассказываето профессиональных буднях. В его речи жаргонизмы употребляются так же естественно,как и стандартизмы. Аналогичный пример представляет собой высказывание литовскогосвященника (очевидно, недостаточно владеющего русским языком), рассказывающегоприхожанам о предательстве Иуды:"Тут увидел Господь Иуду, идущего к нему в толпе людей, и вооруженныхсолдат, и сразу понял, что погорел..." Пример заимствован у К. Косцинского(Косцинский, 1980, 369).Активное вторжение такой лексики и фразеологии в современный речевой быт вызываетопределенные трудности не только у изучающих русский язык как иностранный, нои у самих носителей русского языка. Решению проблемы способствует значительноактивизировавшаяся в последнее время лексикографическая деятельность и появлениеряда словарей субстандартной лексики и фразеологии (напр.: Файн, Лурье, 1991;Словарь, 1992; Быков, 1992 и др.). Следует, однако, иметь в виду, что уровниотдельных лексикографических публикаций могут обнаруживать существенные различия,на что совершенно справедливо в немецкой русистике обратил внимание H. Jachnow:"Eine umfassende praktische Beschäftigung mit solch delikaten Variantenblieb aber bisher linguistisch wenig geschulten Emigranten vorbehalten. DerenArbeit erschöpft sich meist in der Anlage wissenschaftlich kaum aufbereitererLexika, die häufig recht unlinguistische Zielstellungen verfolgen..."(Jachnow, 1991, 17).Анализ словников показывает, что процессы взаимодействия протекают как в активной,так и в пассивной форме. При пассивном заимствовании слово переходит из однойподсистемы этноязыка в другую, сохраняя (хотя бы первоначально) прежнее значение.При активном заимствовании, то есть при активном влиянии заимствующей подсистемы,наблюдается изменение семантической структуры уже на начальном этапе (по существу,слово или выражение заимствуется с измененным значением). Ср., например, употребляющеесядовольно активно в современной печати чернуха (Neue Wörter, 1992,58) в значении 'клевета, очернение'. Здесь совершенно очевидно просматриваетсявлияние стандартной лексико-семантической парадигмы (в сущности, омонимичной),с присущими стандарту значениями. Ср. "чернить, очернить, представить вчерном свете", "клеветать, опорочить, сгустить краски, представитьпессимистически" (стандарт) - чернуха 'подделка, фальшивка', чернушник'занимающийся подделкой документов, подписей' etc. (жаргон). "При постоянномконтакте и взаимодействии двух (или больше) языковых разновидностей в одномсоциуме может происходить не только локализованная в акте коммуникации интерференциякодовых элементов, но и их заимствование. При заимствовании знак не только используетсяговорящим в качестве речевого вкрапления (часто индивидуального), как это происходитпри интерференции, а вступает в парадигматические и синтагматические связи сэлементами заимствующей его системы" (Крысин, 1976, 66). В связи с этим,очевидно, было бы целесообразным, с функциональной и семантической точек зрения,различать в русском языке жаргонизмы и жаргоноиды.Под жаргоноидами понимаются отдельные слова, словосочетания и фразеологизмырусской фени, употребляющиеся параллельно в других подсистемах языка в иныхзначениях. (Не следует, безусловно, игнорировать и иносистемных заимствований,которые традиционно рассматриваются лингвистикой как омонимы. Приведем примеры.Так, параллельно жаргонному фрайер, имеющему значение 'не вор', употребляетсяпросторечное фрайер / фраер, которое обнаруживает значение 'франт,модник' (любопытно, что в немецком языке, из которого, очевидно, произошло заимствование,Freier фиксируется в значении 'жених'). Ср. соответственно: "Фрайер бегаетза мной, а мне нравится блатной. Мама, я жулика люблю!" - "Кудай-тоэто ты таким фраером вырядился, а?". Таким образом, просторечноефрайер / фраер относится к жаргоноидам. Жаргонизму дать порогам, для которого словари фиксируют значение 'запретить после освобожденияиз ИТУ проживать в центральных городах', существует просторечная параллель датьпо рогам, употребляющаяся в значении 'сбить спесь (самоуверенность) с кого-либо'.Жаргоноидом является и весьма активно употребляющееся сейчас в стандарте беспредел,отмеченное словарями в значении 'Willkür, Chaos' (Neue Wörter, 1992,4). Феня включает в свой состав "беспредел" в значении 'заключенный,не признающий никаких общепринятых норм', а еще раньше фиксировалось значение'группировка воров, не соблюдающая воровских традиций'. Немало интересных примеровможно обнаружить в стихах В. Высоцкого, который, впрочем, не только чувствовалсемантические различия сопоставляемой лексики и фразеологии, но и специальноподчеркивал эти различия? "Глотал упреки и зевал от скуки, Что оторвалсяот народа - знал, - Но оторвался - это по науке, А по жаргону это - "убежал"(Высоцкий, 1991, 183).Таким образом, с функциональной и семантической точек зрения можно выделить:а) жаргонизмы, сохраняющие свое значение и в другой подсистеме; б) жаргонизмы,имеющие в других подсистемах жаргоноиды; в) жаргонизмы, не корреспондирующиес элементами других подсистем. Ср. соответственно: а) бабки 'деньги'(жаргон / просторечие), бухарь 'пьяный' (жаргон / просторечие), кореш'приятель' (жаргон / просторечие), анаша 'наркотик из конопли' (жаргон/ стандарт); б) просторечное барыга, употребляющееся в значении 'проходимец',перешло в просторечие из жаргона, в котором до сих пор отмечается в значении'скупщик краденого'. Жаргоноидом же является просторечное духарь 'весельчак'(ср. жаргонное духарь 'смельчак, храбрец'). Жаргонную лексику и фразеологиюактивно заимствует молодежный жаргон, поэтому в составе молодежного социально-речевогостиля жаргоноиды отмечаются довольно часто, напр.: атас 'классно, отлично'(жарг. атас 'наблюдательный пост, караул'), баклан 'отрицательноо человеке' (жарг. баклан 'осужденный за хулиганство'), борзой'нахальный, наглый человек' (жарг. борзой 'агент сыскной полиции'), дубарь'дурак' (жарг. дубарь 'покойник, мертвец'). Ср. "Тут откуда-то сбокупослышалась знакомая речь: оглянувшись, я увидел за столом в углу компанию молодыхлюдей. Это были даже не молодые люди, а скорее ребята по двадцать лет и меньше.Но эти парни - семь морд с длинными до плеч волосами, одеты чудно, шпарили пофене так, что душа радовалась, на них глядя" (Леви, 1988, 237); в) бан'вокзал'; шлепер 'мелкий карманный вор', хаза 'явочная квартира',маруха 'сожительница', мастырка 'членовредительство' и т.п. Основнойкорпус современной русской фени образуют слова, словосочетания и фразеологизмыгрупп а) и б). К группе в) относятся, пор преимуществу, иноязычные заимствованияи вышедшая из активного употребления исконная лексика. Представленная классификация,в известной степени, условна и не отражает всего многообразия межподсистемноголексического взаимодействия, поскольку отправной точкой анализа является интержаргон,который представляет собой вторичную подсистему (например, по отношению к просторечию).следует иметь в виду, что сама феня - социально-речевой стиль современного русскогоэтноязыка - в лексическом отношении представляет собой конгломерат многочисленныхзаимствований и новообразований, базирующихся на таких первичных системах какпросторечие, стандарт и, реже, территориальный диалект. Полезность такого подходавидится, прежде всего, в функциональном (сфера употребления) и семантическомразграничении лексики активного употребления, которая в настоящее время a prioriподводится под рубрику блатного жаргона. Кроме того, такое сопоставление даетоснование отрицательно оценивать бытовавшее и бытующее мнение о том, что жаргонизмывыходят из активного употребления в самом жаргоне, если становятся известнымиширокой аудитории.Вторичность фени по отношению к другим подсистемам находит свое отражениев сфере лексики и фразеологии в активной репрезентации омонимичных отношений.Можно, пожалуй, утверждать, что основной лексикографической, и шире - лингвистической,проблемой этой подсистемы является проблема отношений омонимии. Доминирующимиявляются, безусловно, межподсистемные отношения, то есть отношения между стандартнымии жаргонными, просторечными и жаргонными единицами. При этом слова, словосочтанияи фразеологизмы, принадлежащие различным системам и вступающие между собой вотношения омонимии, классифицируются как омоглоссы (ср. Быков 1993, 36). Следует,впрочем, иметь в виду, что при констатации омонимичных отношений предполагаетсявладение несколькими подсистемами этноязыка, что, конечно же, встречается невсегда. Носителям молодежного жаргона, например, совсем необязательно должныбыть известны значения блатного жаргона.Речевая ситуация может усложняться в ряде случаев существованием внутриподсистемнойомонимии (жаргонизм - жаргонизм), которая, впрочем, по нашим наблюдениям, встречаетсязначительно реже, чем межподсистемная. Ср.: наколка (синоним брезец'информация, наведение, наводка') и наколка (синоним подколка'обман, подвох'); петух (синоним грабка 'рука, собственно ладонь')и петух (синоним опущенный 'изнасилованный в анальный проход мужчина,юноша, мальчик'); утюг 'политработник ИТУ' и утюг (синоним фарца'мелкий спекулянт'); хомут 'прямая кушка' и хомут (синоним пищик'шея, горло'). Это наблюдение справедливо и по отношению к стандарту: то, чтотрадиционно включается в словари омонимов (напр., Ахманова, 1986), представляетсобой совокупный продукт межподсистемных и внутриподсистемных омонимическихотношений. На разных ступенях владения той или иной (теми или иными) подсистемой(подсистемами) или системой (системами) один из типов омонимических отношенийможет доминировать и/или оставаться потенциальным. Естественно, например, чтодля лиц, владеющих несколькими языками, для переводчиков, межсистемные отношениябудут являться доминирующими по отношению к внутрисистемным (внутриподсистемным).Таким образом, можно выделить три разновидности (типа) омонимических отношений:1) межсистемные, 2) межподсистемные или внутрисистемные, 3) внутриподсистемные.(Ср., например, выделение внутригнездовой и межгнездовой омонимии на словообразовательномуровне в рецензии на публикацию А.Н. Тихонова и А.С. Пардаева: ВЯ, 1993, № 4).Причем для представления объективной картины лексико-семантической системы тогоили иного языка важен учет всех этих разновидностей. С активизацией межъязыковогообщения межсистемные омонимические отношения расширяют сферу действия, заслуживаютболее пристального внимания. Вступая в некоторое противоречие с ранее используемойтерминологией, можно было бы дефинировать компоненты 1), 2) и 3) разновидностейсоответственно как 'омоглоссы', 'омолекты' и, традиционно, омонимы. С функциональной.или коммуникативной, точки зрения, такая таксономия выглядит вполне естественной,поскольку в современной реальной коммуникации иноязычные и исконные элементысосуществуют весьма успешно. "Смешение французского с нижегородским"- отличительная черта сегодняшнего русскоязычного бытия; впрочем, не толькорусскоязычного. Для многих европейских языков "демократизация" в сферекоммуникации выливается в немаркированное употребление стилистически маркированнойлексики.Стилистическая (экспрессивная и функциональная) характеристика слов, составныхнаименований и устойчивых сочетаний должна рассматриваться, безусловно, каккомпонент общего семантического значения лексической или фразеологической единицы(ср. Виноградова, 1992, 11-13). Социальная характеристика той или иной единицы(стандартизм, просторечизм, жаргонизм, диалектизм) есть явление иного порядкаи отнюдь не исключает дополнительного распределения (напр.: нейтр. - высок.- груб.).Жаргон как вторичная, зависимая подсистема этноязыка обладает известным своеобразием,в первую очередь, в сфере лексики и фразеологии (другие уровня обнаруживаютчерты общности как со стандартом, так и с просторечием). Очевидно, именно этосвоеобразие служило поводом к рассмотрению жаргона как социально-речевого стиля,"социального варианта речи" (Общее языкознание 1970, 497). Вместес тем, ограничиться стилистическим подходом в оценке жаргонизмов, учитывая приэтом и их социальное своеобразие, было бы вряд ли правомерным. Наблюдения показывают,что жаргонизмы характеризуются не только определенными различиями по степениэкспрессивности, но и локальной распределенностью, употребительностью - неупотребительностью,окказиональностью - архаичностью и т.д. Так, например, в сферу бранных словносителями жаргона включаются слова и выражения, стандартные и просторечныеомоглоссы которых не имеют негативной коннотации и не употребляются в функциибрани: петух, наседка, шнурок, фрайер, мусор,легавый/легаш, маромой/маромойка, кум/кумовка etc. Приведенныепримеры можно, пожалуй, отнести к группе "социальной брани", посколькуих бранная функция в значительной степени социально детерминирована: они называютлибо социальных противников (врагов), либо сотрудничающих с ними, то есть, вконечном итоге, тех же врагов. Ср. наседка 'доносчик, провокатор'; кум'следователь, оперуполномоченный'; фрайер 'не-вор'; мусор/мусорила- легавый/легаш 'милиционер' и т.д.Следует отметить, что влияние доминируеющей подсистемы проявляется иногдав псевдо-экспрессивности: носители стандарта или просторечия в ряде случаев"оживляют" метафору (еще точнее - "мертвую метафору"). Вэтом случае как перенсоное, метафорическое, экспрессивное воспринимается употребляющеесяв жаргоне нейтрально, например черный ворон 'машина для транспортировкиарестованных'; брать на сквозняк 'обворовывать кого-то, скрывшись черезпроходной двор', пустить коня 'передать записку из одной камеры в другуючерез окно' и т.д.Локальная (горизонтальная) специфика также присуща жаргонизмам. Этот аспектв современной русистике длительное время вообще не привлекал внимания, главнымобразом, вследствие недостаточной изученности материала. Можно прогнозировать,что в отдельных учреждениях исправительно-трудовой (или пенитенциарной, каквсе чаще говорят в последнее время) системы существуют особенности в отборелексики и словоупотреблении уже в силу их закрытости и относительного постоянстваконтингента. Пока же мы можем проиллюстрировать лишь в самом первом приближенииналичие локальной специфики у жаргонизмов. Например, синонимический ряд глаголовсо значением 'уговаривать, подговаривать' представлен такими компонентами какбайровать - блатовать - фаловать, обнаруживающими локализованность,региональность употребления. Блатовать в отмеченном значении фиксируетсямногими словарями современного жаргона, изданными в разных местах страны, иотносится, очевидно, к общеупотребительной лексике, тогда как о байровать/ бояровать и фаловать / фоловать этого сказать с определенностьюнельзя. К тому же, некоторые словари (Тюмень, 1991) отмечают байроватькак устаревшее.Аналогичное наблюдение можно сделать по поводу синонимов, обозначающих тюрьму:кича / кичман - крытка / закрытка. В данном случае общеупотребительнымявляется крытка, а кичман встречается регионально. Отмечаемоев значении 'тюрьма' бутырка позволяет определить конкретный район бытования- Москва.Что касается архаизации жаргонизмов, то логично было бы предположить менееактивное устаревание лексики, чем, например, в стандарте, при активных семантическихизменениях: "... воровской язык представляет редкий образец совершенноне стабилизированной и диффузной семантики" (Лихачев, 1935, 70). Так, лексическийкорпус "Блатной музыки" В. Трахтенберга, относящийся к началу нашегостолетия, сохранился в значительной степени и сегодня, чего, конечно же, нельзясказать о семантике слов и выражений. Без изменений и в течение такого длительноговремени употребляются такие слова, как амба 'безвыходное положение',бабки 'деньги', бан 'вокзал', скокарь 'вор-одиночка', домуха'квартирная кража', шмель 'кошелек' и др. Впрочем, происходят и изменения.Приведем лишь некоторые примеры, противопоставив прежние и современные значенияряда жаргонизмов: рваный 'пассажир, которому приходилось несколько разуличать шулеров в нечестной игре' / рваный 'один рубль'; сидор'дворник' / сидор 'мешок'; быки 'куски холодного вареного мяса- "порция заключенных" / быки 'общественники, актив' и т. п.В оценке степени архаизации того или иного жаргонизма следует быть очень осторожным:то, что уже неоднократно заносилось в разряд архаизмов, продолжает в ряде случаевактивно употребляться и сейчас. Здесь, видимо, достаточно привести в качествепримера пресловутого "вора в законе", похороненного И. Вориводой (Воривода,1971, 11) и благоденствующего доныне. Определенно можно отнести к архаическойлексику из сферы конокрадства (впрочем, события последнего времени заставляютутверждать это с осторожностью: если совсем не станет бензина, начнут вновьдержать лошадей...).Новые слова пополняют жаргон, главным образом, в сфере наркотиков, средстви приемов их употребления, а также в таких сферах, как токсикомания и гомосексуализм.Ср. дурь 'анаша' = дрянь, косяк 'амокрутка с анашой', кокс,кукнар 'наркотик, добываемый из маковой соломки', ацетонка 'очищенныйпри помощи ацетона "кукнар", пшикуха 'пиво с дихлофосом', болтанка'очищенный механически клей как напиток', гуталинщик 'токсикоман, потребляющийспирт из гуталина', одеколонщик 'пьющий одеколон', лыткариться'заниматься лесбиянством', кобел 'активная лесбиянка', голубец'пассивный гомосексуал' = люська, глиномес 'активный гомосексуал'= печник. До недавнего времени, а точнее - до 1985 года в СССР официальноне признавали существования наркомании, поэтому трудно было даже предположительноговорить об употребительности этой лексики и о ее носителях. Официальная ситуациясейчас изменилась: в 1986 году в Москве было создано специальное Управлениепо борьбе с незаконным оборотом наркотиков, стали появляться статистическиесведения по наркомании и наркоманам (ср.: Преступность и правонарушения в СССР,1990).Как уже отмечалось выше, одной из центральных проблеи сопоставительного изучениялексики и фразеологии жаргона является проблема омонимов. Именно в этом аспектерассматривал, очевидно, данное явление и И. Бодуэн де Куртене, мнение которогопослужило эпиграфом к настоящим рассуждениям. Такой подход будет небезынтересен,по всей вероятности, и для литературоведов, поскольку омонимы давно и справедливорассматриваются в качестве одного из эффективных средств художественной изобразительности.Кому-то, возможно, покажется недостойным внимания интерес к этому пласту лексикисовременного русского языка, но из песни, как говорится, слов не выкинешь, апесни таковы, каково время. "Юмор висельников" все еще ждет своегоисследователя. Однако рассмотрение этой проблемы не входит в задачу данной статьи.


Примечания

АХМАНОВА О.С. Словарь омонимов русского языка. М., 1986.БЫКОВ В. Омоглоссы в русском языке как результат внутренней интерференции// Russistik, 1993, № 1, 36-45.БЫКОВ В. Русская феня. Словарь современного интержаргона асоциальных элементов.Specimina Philologiae Slavicae, Bd. 94, Verlag Otto Sagner, Munchen, 1992.ВИНОГРАДОВА В. Stilistik der russischen Wortbildung. Peter Lang Verlag GmbH,Frankfurt am Main, 1992.ВОРИВОДА И. Сборник жаргонных слов и выражений, употребляемых в устной и письменнойформе преступным элементом. Алма-Ата, 1971.ВЯ - ТИХОНОВ А.Н., ПАРДЯЕВ А.С. Роль гнезд однокоренных слов в системной организациилексики. Отраженная синонимия. Отраженная омонимия. Отраженная антонимия.Ташкент: ФАН, 1989, 140 стр. Рец.: Ваншенкер А.Н., Еремин А.Н., ПетриченкоМ.А. // ВЯ, 1993, № 4.КРЫСИН Л. Владение разными подсистемами языка как явление диглоссии. В: Социально-лингвистическиеисследования. М., 1976.КРЫСИН Л. Изучение современного русского языка под социальным углом зрения// РЯШ, 1991, № 5.ЛИХАЧЕВ Д. Черты первобытного примитивизма воровской речи. Язык и мышление,III - IV, М.-Л., 1935.ОБЩЕЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ. Формы существования, функции, история языка. М., 1970.ПОЛИВАНОВ Е. Революция и литературные языки Союза ССР // История советскогоязыкознания. Хрестоматия. М., Высшая школа, 1981.Преступность и правонарушения в СССР. Статистический сборник. М., Юрилическаялитература, 1990.Словарь тюремно-лагерно-блатного жаргона. Авторы-составители Д.С. БАЛДАЕВ,В.К. БЕЛКО, И.М. ЮСУПОВ. М., 1992.Словарь воровского языка. Тюмень, 1991.ФАЙН А., ЛУРЬЕ В. Все в кайф. СПб., 1991.HINRICHS U. Gesprochenes Slavisch und slavischer Nonstandart. In: Zeitschriftfur slavische Philologie, 1992, Bd. 52, Heft 1.JACHNOW H. Das Verhaltnis von Literatursprache (Standartsprache) und nichtstandartlichenVarietaten in der russiachen Gegenwartssprache // Die Welt der Slawen, 1991,36.Neue Worter und Bedeutungen. Zusammengestellt von E. Kanowa und W. Egert.Berlin, 1992.


Источники примеров

ВЫСОЦКИЙ В. Сочинения в двух томах. М., Художественная литература,1991, т. 2.КОСЦИНСКИЙ К. Ненормативная лексика и словарь // Russian Linguistics, 1980,№ 4.ЛЕВИ А. Записки Серого Волка. М., Молодая гвардия, 1988.