Высшее качество лингвистических услуг с 2003 г.
Перевод текстов и документов > Типы языковых обществ

Типы языковых обществ


Дж. Дж. Гамперц

ОБ ЭТНОГРАФИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ ЯЗЫКОВЫХ ИЗМЕНЕНИЙ

(Новое в лингвистике. Вып. VII. Социолингвистика. - М., 1975. - С. 299-319)

Термин "языковое изменение" в том смысле, в каком его обычно употребляют,может относиться к двум областям: к внутренней истории, или исторической лингвистике- реконструкции праязыков на основе имеющихся сейчас исторических памятников,- и к внешней истории, или "истории языка" (Малькиль 1953), котораярассматривает изменения в структуре языка в их связи с социально-экономическимокружением. Оба типа исследований привлекали к себе достаточно большое вниманиев прошлом, но все-таки именно первый из них (историко-лингвистические исследования)получил более непосредственный выигрыш от применения лингвистических методови добился наиболее значительных успехов. За полтора столетия в этой областибыли разработаны приемы установления языковых законов, или звуковых соответствий,оказавшихся замечательно надежным свидетельством доисторического родства. Ихотя многие частные вопросы применимости этого метода к тем или иным конкретнымслучаям еще не решены, общие принципы сравнительно-исторической реконструкциихорошо известны, результаты ее легко воспроизводятся, а сам метод принят какважное орудие лингвистических и исторических исследований.
В то же время к внешней истории языка до последнего времени формальный (структурный)анализ не применялся. Существует обширная литература о влиянии изменений в политикеи экономике на речевое поведение, на возникновение литературных языков, на сдвигв языке, на вытеснение одного языка другим, на образование "смешанных языков",языков типа пиджин, креольских языков, торговых жаргонов и т.п. Приводимые данныене оставляют сомнения в том, что указанные явления обусловлены социальными причинами,а не строением человеческого тела, климатом или географической средой, как полагалираньше. В ряде случаев была показана (прямая) соотнесенность с изменениями вобществе. Однако до сих пор у нас нет теории языка и общества, которая моглабы объяснить, как те или иные конкретные факторы социальной системы приводятк изменениям в языке и как языковые структуры меняются под воздействием этихфакторов. Кроме того, до последнего времени структурная лингвистика уделяламало внимания территориальным и социальным разновидностям языка в пределах единогокультурного ареала - основному источнику сведений при лингвистическом изученииистории языка. Лингвисты занимались преимущественно разработкой методов, а этопривело к тому, что изучались главным образом единые гомогенные грамматическиесистемы. С другой стороны, исследователи речевого поведения в тех или иных конкретныхколлективах обычно отрицали применимость формальных методов к их области изучения.История языка оказалась, таким образом, на периферии обеих дисциплин, темойдля обсуждения, как сформулировал это Малькиль, "в дружеской обстановкеконференц-зала, где лингвисты охотно обсуждают актуальные проблемы широкогомасштаба со своими коллегами, интересующимися историей" (Малькиль 1953),но отнюдь не объектом строгого формального исследования.
Судя по некоторым симптомам, положение начинает меняться. Представители социальныхнаук все больше и больше осознают значение показаний данных языка для их исследований.Возрождается интерес к языку как показателю социальной стратификации и к ролиязыковых изменений в процессе модернизации. Так, в проведенном недавно большомисследовании сводятся воедино результаты тщательного изучения изменений в языкеу нескольких национальных меньшинств в Америке. Более того, растет интерес лингвистовк установлению связей между грамматической структурой и более широкими аспектамикоммуникации. По мере того, как мы все более детально знакомимся с речевым поведениемв коллективах, неоднородных в лингвистическом отношении, мы все более убеждаемся,что границы отдельных языков или диалектов далеко не всегда совпадают с границамисоциальных групп (Хаймс 1962, Гамперц 1962) и что языковое варьирование и контактыязыков часто целесообразнее рассматривать как проблемы внутри-, а не межгрупповые.Единый языковой коллектив может включать группы реликтовые, в речи которых сохраняютсяформы, давно вышедшие из употребления в других группах, и группы, склонные кинновациям, в речи которых происходят быстрые изменения. Кроме того, в двуязычномобществе говорящие обнаруживают разные степени владения языками. Одни из ниходинаково хорошо владеют обоими языками, другие регулярно пользуются толькоодним языком, а другой язык знают лишь поверхностно. Сравнительный анализ речевогоповедения всех таких групп населения в связи с их социальными характеристикамидолжен отразить происходящие в обществе процессы языкового изменения, подобныетем, которые до сих пор изучали в основном с помощью анализа текстов.
В настоящей статье рассказывается об одном таком исследовании. в ней делаетсяпопытка описать процессы изменения, происходящие внутри языкового колелктива,с помощью методов опроса, "участия и наблюдения" (participant observation)и контролируемых экспериментов, обычно применяемых в полевой работе антропологов.В качестве отправного пункта нам служит анализ языковых форм, но дистрибуцииэтих форм мы оцениваем в терминах социальных категорий.
В основе любого подобного исследования лежит, разумеется, та или иная теорияо процессах, управляющих диффузией языковых форм. По существу, большая частьисследований в прошлом также опиралась на какую-то теорию, эксплицитно или имплицитно.Однако в подавляющем большинстве случаев исследователи языковых изменений оперируютпростой иерархической моделью общества, в котором население подразделяется наряд дискретных групп, различаемых с помощью таких категорий, как класс, каста,род занятий, пол и т.п. Считается, что внутри этой структуры инновации распространяютсявниз по социальной иерархической лестнице от одного диалекта или языка к другомупосредством престижной имитации (prestige imitation) - данный термин используетсядля обозначения ситуации, при которой низшие или менее привилегированные группывоспринимают формы, употребляемые привилегированной верхушкой. Исходным здесьявляется положение о том, что у каждой категории имеется особая форма речи,или диалект, отличный от всех форм.
Некоторые данные в поддержку этой теории мы находим в исторических памятниках,наблюдая, как формы, бывшие сначала исключительным достоянием высших классов,получают впоследствии широкое распространение и становятся частью обычного разговорногоупотребления. Но речевого поведения в современных обществах такая модель необъясняет. Если мы применим ее к речевому коллективу, охарактеризованному, вследза Блумфилдом (Блумфилд 1936), в терминах частоты взаимодействия между индивидуумамиили подгруппами, тогда диффузия инноваций, протекающих в одном направлении -сверху вниз, должна была бы с течением времени привести к гомогенности языка.
Однако, как показывает опыт полевой работы, речевые коллективы всегда неоднородны.Хотя в различных местах общая величина внутреннего расстояния между языкаминеодинакова, какая-то степень стилистического или диалектального варьированиясуществует всегда. Поэтому Фишером (Фишер 1958) была предложена несколько модифицированнаягипотеза, которая предполагает двуступенчатый процесс изменения: группы, имеющиенизкий престиж, подражают социальной верхушке, чтобы более походить на нее,но социальная верхушка в свою очередь осуществляет новые изменения, с тем чтобысохранить свою обособленность. Речевой коллектив с этой точки зрения представляетсобой как бы систему в равновесии, а различия языка отражают "длительнуюпогоню завистливой массы за элитой и соответственно стремление элиты убежатьот языка".
Подобного рода теория учитывает как устранение старых различий, так и возникновениеновых, и с ее помощью можно было бы объяснить, следовательно, многие случаиизменения языка и распространение литературных языков. И действительно, неоднократнозамечалось, что те же самые процессы, которые приводят к вытеснению диалектови языков национальных меньшинств, ведут также к появлению новых профессиональныхи социальных элит и новых различий в языке, связанных с этими явлениями. Однакоряд вопросов остается при этом все-таки нерешенным. Мы не можем, например, объяснитьмногие случаи, когда престижная имитация, по всей видимости, не действует. Эмено(Эмено 1962) приводит, в частности, пример с племенами тода, кота и бадага вЮжной Индии. Эти племена сосуществуют в отношениях, напоминающих кастовые, ужев течение нескольких сотен лет. Племя тода явно находится на вершине этой социальнойиерархии, а кота и бадага так или иначе обслуживают его. И тем не менее каждаягруппа продолжает говорить на своем собственном, отличном от других языке. Подобныемногоязычные группы можно встретить повсеместно в Азии и Африке, так же каки в Северной и Центральной Америке. Во всех этих группах, если бы здесь действительноодновременно протекали процессы престижной имитации и изменения в речи элиты,можно было бы ожидать, что непривилегированные группы откажутся от своего языка(или языков) и воспримут видоизмененный вариант языка привилегированной верхушки.Однако на деле этого не происходит.
Возникает также ряд проблем, связанных с направлением диффузии. Так, исследуякастовые диалекты языков тамили и тулу в Южной Индии, Брайт и Рамануджан обнаружили,что инновации в диалектах низших каст невозможно объяснить на основе заимствованийиз брахманских диалектов. Исходя из этого, они выдвинули предположение, чтов кастовом обществе инновации в речи различных групп происходят независимо другот друга (Брайт и Рамануджан 1964).
Подобные возражения указывают на необходимость более тщательного изученияпроблемы диффузии. И здесь лингвистика оказывается зависимой от социологии,потому что более всего в пересмотре нуждаются именно социальные компоненты модели.Во-первых, следует выяснить значение для реального речевого взаимодействия такихобщих терминов, как престиж. Во-вторых, далеко не ясным является отношение социальныхкатегорий, на основе которых часто строится иерархическая модель общества, кгруппам, реально существующим в различных обществах. В-третьих, методы лингвистическойработы с информантами должны соответствовать пересмотренной модели.
Первым шагом по пути уточнения теории является подход к проблеме диффузиине в историческом плане, но как к проблеме речевого поведения. Уже указывалось,что с точки зрения социального взаимодействия дистрибуция разновидностей (вариантов)языка в реально существующих коллективах обычно принимает две формы (Гамперц1962). Диалектальное, или межличностное, варьирование происходит в группах,различающихся в социальном или территориальном отношении. С другой стороны,наслаивающееся (superposed), или внутриличностное, варьирование отражаетсдвиги в языке у отдельных говорящих. Диалектальные речевые особенности отражаютиндивидуальную историю говорящего. Они указывают на происхождение его семьи,а также на всякое последующее изменение в групповых связях - например, на переездиз одной области в другую или на изменение в социальном положении. Наслаивающеесяварьирование является отражением деятельности индивидуума в его регулярной повседневнойпрактике. Когда он говорит, он всегда производит выбор из ряда возможных способоввыражения своего намерения, используя, например, один ряд форм в разговоре сосвоим начальником по службе, другой - со своими коллегами, а возможно, еще итретий - со своими детьми. В одноязычном обществе выбор ограничен вариантамиодного и того же языка. Однако в двуязычных или двудиалектных обществах социальныефункции, аналогичные переходу с одного стиля на другой в одноязычных обществах,может выполнять выбор одного из двух диалектов или языков. Говорящий в конечномсчете всегда свободен в выборе языковой формы, но коль скоро при этом передаютсяобщепонятные коннотации, выбор должен соответствовать кодифицированным способамсимволизации социальных отношений (Гамперц 1964). Нам, следовательно, нужныпредварительные сведения о всей совокупности диалектов, языков и речевых стилей,используемых в данном коллективе, и о правилах языкового этикета, которые регламентируютих употребление. Далее, модели наслаивающегося варьирования различны в разныхподгруппах даже в пределах одного и того же речевого коллектива. Значит, необходимотщательно определить группы населения.
Исследование, ставящее своей целью изучение одновременно и наслаивающегосяи диалектального варьирования, может быть построено двояко. Оно может принятьформу широкого обследования, основанного на случайной выборке в соответствиис социальными критериями, установленными в ходе параллельного социологическогообследования (Лабов 1964). Или оно может принять форму антропологического изученияодной или нескольких малых групп, как в нашем случае.
Коллектив, при обследовании которого были применены указанные методы, - Хемнесбергет,торговое поселение с примерно 1300 жителями в середине фьорда Рана в СевернойНорвегии. Вплоть до XIX в. район Рана, расположенный в одном из самых малонаселенныхмест Европы, в значительной степени контролировался небольшой элитарной группойземлевладельцев, купцов и чиновников. Они владели обширными участками земли,и в их руках находилась официально санкционированная монополия на торговлю вэтом районе. Большие различия в богатстве и образовании отделяли их от большинстванаселения - арендаторов, рыбаков, наемных батраков (в имениях) и слуг. В 1868году торговые монополии были отменены, и земля стала постепенно переходить кпоселенцам. Сейчас это район мелких фермеров, которые зарабатывают на жизнь,ведя молочное хозяйство, работая на лесозаготовках, на судостроительных верфях,занимаясь рыбной ловлей.
В течение последних десяти лет наблюдалась восходящая тенденция к специализациии концентрации ремесленников и рабочих в двух местных торговых центрах - Мои Хемнесбергете. Таким образом, в результате отмены торговых монополий и растущейприбыльности судостроительной промышленности, которая экспортирует суда в бедныелесом более северные рыболовецкие районы, население Хемнесбергета выросло между1865 и 1900 годами со 100 до 1000 человек. Этому способствовал ряд экологическихфакторов. До строительства дорог в послевоенный период Хемнесбергет был естественнымцентром коммуникации данного района. Он был расположен в середине фьорда, егогавань была свободна ото льда, что позволяло зимой прямо выходить в открытоеморе. Еще со средних веков Хемнесбергет был и религиозным центром. Кроме того,рыбаки-фермеры обычно хранили там свои лодки и все снаряжение для зимней рыбнойловли.
Субсидируемое правительством экономическое развитие в течение последних трехдесятилетий превратило район Рана в важный центр по производству железа и стали.Население области Мо-и-Рана на фьорде увеличилось с 1000 жителей в 1920-х годахдо почти 20 тысяч в 1960-м, главным образом за счет иммиграции из Южной Норвегиии района Тронхейма. Город Мо отреагировал на этот рост появлением универмагов,гостиниц, ресторанов и кинотеатров. Недавно было завершено строительство железнойдороги от Тронхейма до Мо-и-Рана и далее до Будё, и система дорог постоянноулучшается. Однако Хемнесбергет остается относительно незатронутым этими изменениями.Несмотря на то, что пароход раз в день регулярно ходит в Мо, что два ежедневныхавтобусных рейса связывают Хемнесбергет с близлежащей железнодорожной станцией,а некоторые жители часто ездят в Мо на собственных машинах и мотоциклах, длябольшинства жителей Хемнесбергета жизнь сосредоточена в родном городе и вокругнего. Наши опросы показали, например, что события, происходящие в Мо-и-Ранаили в соседних с ними небольших городках, представляют для них весьма отдаленныйинтерес.
В экономическом отношении поселение Хемнесбергет зависит от местного лесногохозяйства. Производство концентрируется главным образом на использовании сравнительнодешевого леса в строительстве лодок и кораблей. Имеется, кроме того, лесопильныйзавод, две недавно построенные мебельные фабрики, производящие двери и оконныерамы, и еще одно новое предприятие, где делают прогулочные яхты, идущие на экспорт.
Общественная жизнь в Хемнесбергете обнаруживает неустойчивость классовой структуры,аналогичную той, которая была описана для Южной Норвегии Барнсом (Барнс 1954).Большинство населения происходит из одной и той же культурной среды и обнаруживаетсильное чувство общности с местным коллективом. Имеются, однако, значительныевнутренние различия. Мы выделяем четыре социально-экономических группы: 1) ремесленники(часть из которых работает в собственных мастерских) и рабочие; 2) лавочники,занимающиеся исключительно местной розничной торговлей; 3) оптово-розничныеторговцы, которые покупают и продают суда местного производства и поставляютвсе необходимое фермерам и рыбакам, и 4) государственные служащие и управляющиепредприятий.
Мы используем термин речевой репертуар (verbal repertoire) для обозначениявсей совокупности речевых форм, употребляемых жителями Хемнеса в социально значимомязыковом взаимодействии. Мы можем представить себе этот репертуар как наборлексических, фонематических и грамматических наслаивающихся вариантов, из которыхговорящие производят выбор в соответствии с правилами языкового этикета, принятымив Хемнесе. На одном полюсе этого ряда мы находим формы, которые обычно характеризуюткак часть местного диалекта Рана (Rana malet). Это родной язык, который передаетсяот родителей к детям и широко употребляется в данной местности группами друзейи товарищей по досугу (play and friendship groups). На другом полюсе ряда находитсясеверонорвежский вариант литературного языка букмола, или риксмола, как называлиего раньше. Риксмол, или букмол, один из двух официально признанных литературныхязыков Норвегии (Хауген 1959), обычно признается в Северной Норвегии единственнойлитературной нормой. Дети изучают его в школах и в церкви и регулярно слышатего в радиопередачах. Поскольку образование является всеобщим и уровень грамотностинаселения очень высок, букмол можно считать неотъемлемой частью языкового взаимодействияданного коллектива.
Хотя литературным и религиозным языком признан букмол, жители деревень весьмагордятся своим диалектом как средством устного общения. Как и во многих другихсельских районах Норвегии, они гордятся местными традициями, и диалект являетсясимволом этой гордости. Использование букмола в разговоре на местные темы былобы сочтено грубостью и зазнайством. Местные жители даже утверждают, что употребляютсвой местный диалект во время деловых поездок в город, чтобы показать, как ониговорят, что "мы не стыдимся своего происхождения".
Грамматические различия между букмолом и диалектом Рана таковы, что лингвистыобычно рассматривают их как разные языковые образования. Сопоставительный анализобнаруживает, однако, и значительное сходство между ними. Рассмотренные в пределахединой системы на основе аналогичных критериев, они дают шкалу для измеренияязыкового взаимодействия. Однако детальный сопоставительный анализ выходит зарамки настоящей статьи, и потому мы приведем здесь только некоторые из наиболееважных фонологических и морфологических показателей их внутренней дифференциации.
На уровне фонологии совпадающие и несовпадающие явления речевого репертуараможно представить, введя разграничение между максимальным набором фонем и общимядром. Фонематические различия в общем ядре обнаруживаются во всех местных разновидностяхречи. Другие (отмеченные здесь звездочкой) появляются только в некоторых, ноне во всех разновидностях. Ниже указываются только приблизительные фонетическиесоответствия; дополнительный фонетический материал будет приведен при рассмотрениипроблем речевого поведения.
В системе гласных различаются три подъема языка. Гласные верхнего подъема- это переднее нелабиализованное /i/, переднее лабиализованное /y/, заднее продвинутоек центру /u/ и заднее отодвинутое назад /o/. Гласные среднего подъема - переднеенелабиализованное /e/, переднее лабиализованное /ö/, заднее /o/. Гласныенижнего подъема - переднее нелабиализованное /ae/, переднее лабиализованное/o*/ и заднее /a/.
Существует два ряда согласных - немаркированные и палатализованные. К немаркированнымсогласным относятся взрывные /p b t d k g/, фрикативные /f v s sh j c/, носовые/m n ng/, вибрант /r/, латеральный /l/ и одноударное /l/. Палатализованный рядвключает /tj* dj* nj* lj*/. Кроме того, на фонетическом уровне после /r/ встречаетсяряд какуминальных, или ретрофлексных, аллофонов взрывных или фрикативных согласных.
В области морфологии основные словоизменительные категории являются общимидля всех разновидностей. Так, например, все существительные имеют неопределеннуюформу, равную основе, и определенную форму, представляющую собой основу плюссуффигированный артикль, причем обе части принимают окончания единственногои множественного числа. Существует три рода - мужской, женский и средний. Углагола и глагольных производных с помощью словоизменительных морфем различаютсяформы императива, инфинитива, настоящего и прошедшего времени и причастия прошедшеговремени. Система местоимений включает личные, притяжательные, указательные,вопросительные, относительные и неопределенные местоимения.
Морфологические различия между территориальными разновидностями речи затрагиваютне сами грамматические категории как таковые, но скорее то, что можно назватьморфофонематической реализацией одних и тех же морфем. (В последующем изложениидиалектные формы Рана помечены буквой Р, а формы букмола - буквой Б). В некоторыхслучаях можно установить регулярные соответствия. Конечное sk букмола можетперед суффиксом, начинающимся с гласного переднего ряда, выступать в диалектеРана как sk или sh, например, fesk "рыба (неопред." - fesken или feshen"рыба (опред.)". Фонемам /e/ и /i/ букмола часто соответствуют в диалектеРана более низкие по подъему /ae/ и /e/, ср. Б men и Р maen "но" илиБ til и Р tel "к, по направлению к".
В других случаях различия затрагивают всю фонемную реализацию морфемы. Такобстоит дело с существительными типа haest "лошадь", форма множ. числакоторого образуется с помощью алломорфа -а в диалекте и алломорфа -er в букмоле.Форма настоящего времени глагола "приходить" выступает как Р gaemи Б komer. Основа глагола "делать" - Р jae:r, Б jor.
Особенно велики различия в области местоимений и общеупотребительных служебныхслов (предлоги, союзы, наречия места и т.п.). Ниже приводятся некоторые иллюстрации:
БР
jeeg"я"
mejmeg"меня"
deredok"вы"
hanhanj"он"
vemkem"кто"
vake"что"
vordanke... lesn"как"
tiltel"к, по направлению к"
fraifro"от, из"
mellomimelja"посреди"
Формальному анализу речевого поведения предшествовала интенсивная работа снесколькими информантами и наблюдение речевого взаимодействия в разнообразныхситуациях общения. Отмечались варианты и наслаивающиеся и диалектальные, но,как было уже замечено раньше (Хилл 1958; Гамперц 1962), у них оказались разныеязыковые корреляты. Наиболее разительно различие на уровне фонологии. Здесьнаслаивающееся варьирование обнаруживает себя главным образом в наличии илиотсутствии некоторых противопоставлений, например, различия между палатализованнымии непалатализованными согласными. Палатализация имеет тенденцию исчезать в беседахофициального характера с посторонними, а также иногда в деловых контактах. Однакофонетическая реализация, или диапазон аллофонов (то есть диапазон свободноговарьирования, включающий все случаи появления аллофона) тех или иных фонем,подобному варьированию не подвергались. С фонетической точки зрения, говорящиепроизносили одни и те же звуки, независимо от того, говорили они на букмолеили на диалекте.
Диалектальное варьирование у различных говорящих, напротив, проявлялось главнымобразом в различиях именно фонетических. Примерная картина дистрибуции такихвариантов была получена посредством изучения речи небольшой группы специальноподобранных информантов, которая включала жителей как отдаленных сельскохозяйственныхрайонов, так и самого Хемнеса, относящихся к различным возрастным группам. Ванкету был включен ряд односложных слов, расположенных в соответствии с их фонологическойструктурой по образцу тех, которые были использованы для выявления различийв диапазоне аллофонов. В вопросник был также включен второй ряд слов и словоизменительныхформ, которые обычно считаются устаревшими.
Были замечены некоторые регулярные диалектальные различия, делящие населениепримерно на две группы: 1) жители деревень и жители Хемнеса старшего поколения(средний возраст около 60 лет), 2) жители Хемнеса среднего поколения и моложе.У представителей 1-й группы наблюдалась тенденция произносить аллофоны гласных/i e y o u ö/ при более низком подъеме языка, а аллофоны /a ae o/ былиочень низкими и отодвинутыми назад. У представителей 2-й группы аллофоны былиобычно более высокими и менее отодвинутыми назад. Особенно заметным было различиев случае /ae/ и /a/, которые выступали в речи 1-й группы как /a'/ и /a"/,а в речи 2-й - как /a^/ и /a"/. Далее, хотя обе группы противопоставляютсогласные палатализованные и непалатализованные, у 2-й группы палатализациявыражена менее сильно, и следовательно, фонетическое расстояние между контрастирующимипалатализованными и непалатализованными аллофонами значительно сокращено.
Анализу были подвергнуты некоторые устаревшие явления, и в частности противопоставлениемежду /ö/ и /o/, например, lö:sa "вши", ho:sa "носки",упомянутое выше варьирование -sk и -sj и ряд более старых словоизменительныхглагольных форм, например форма причастия прош. времени глагола "брать"ti:ce вместо tat. Сведения относительно этих последних были получены в основномс помощью прямых вопросов, поскольку выявить их косвенным путем оказалось трудно.противопоставление /ö/ - /o/ сохраняется, по-видимому, только в памятиговорящих. Информанты старшего поколения вспоминали его, когда их об этом спрашивали,но никто из них не воспроизвел его спонтанно. Формы на -sj были отмечены у одногоинформанта старшего поколения; другие же вспоминали их только после наводящихвопросов. представляется, что все эти формы выходят из употребления, по крайнеймере в самом Хемнесе, и заменяются другими, более близкими к букмолу.
В то время как диалектальное варьирование, как оно было определено выше, можноизучать методами лингвистической географии, методов формального анализа наслаивающегосяварьирования у нас до сих пор нет. Бернстейн показал (Бернстейн 1961), что различныеподгруппы в пределах одного речевого коллектива по-разному относятся к использованиюязыка; и мы полагаем, что это различие установок также находит отражение в наслаивающемся(внутриличностном) варьировании. Но определение подгрупп, на основе которыхможно было бы строить наше исследование, сопряжено с трудностями. Такие термины,как класс, редко соотносятся с каким-либо одним поддающимся измерению показателем,особенно в коллективах с неустойчивой классовой структуры, как Хемнес. Посколькунас интересует употребление языка, а не способность говорить, нет также никакихтеоретических оснований считать прямо релевантными и такие признаки, как социально-экономическийстатус и образование. Многие сравнительно бедные и невлиятельные жители Хемнесагораздо более культурны, чем их более богатые сограждане, и в то же время некоторыеобразованные люди охотно воспринимают модели поведения своих менее образованныхсверстников. Решая вопрос о том, какие показатели можно использовать при обследовании,мы исходили из того, что наслаивающееся варьирование - это способ символизацииразличных социальных отношений. Отсюда следует, что этот тип варьирования нужноизучать с помощью моделей взаимодействия, через которые осуществляются социальныесвязи. Это можно осуществить, введя понятие социальной цепочки (social network,Барнс 1954).
Цепочка - это в основном группа людей, которые знают друг друга. Можно, однако,провести дальнейшее разграничение между цепочками закрытыми и открытыми.Если из трех человек - А, Б и В - А и Б знакомы между собой и Б и В также знаютдруг друга, цепочка является закрытой, если существует большая вероятность,что А знаком с В. Если же, напротив, существует большая вероятность, что А незнает В, цепочка считается открытой. Цепочка может возникать на основеразличного рода связей: дружеских, религиозных, политических, родственных, торговых,профессиональных и т.д. Поскольку более раннее изучение социальных диалектовв Индии (Гамперц 1958) показало, что языковое сходство наиболее непосредственноотражается в дружеских связях, мы исходили в нашем анализе из дружеских цепочек(то есть цепочек, связывающих друзей и знакомых). Такие цепочки были выделеныв специальном исследовании норвежским антропологом Бломом (Блом 1964). Былообнаружено, что среди жителей Хемнесбергета , относящихся к первой социально-экономическойгруппе (ремесленники и рабочие), преобладали закрытые цепочки; иначе говоря,у них наблюдалась тенденция устанавливать дружеские связи преимущественно внутриколлектива. В отличие от этого, многим членам групп 2, 3 и 4 оказались присущихарактеристики открытых цепочек - они имели важные личные связи как внутри,так и за пределами коллектива. Мы исследовали четыре группы собеседников, причемдве группы объединяли индивидуумов, имеющих зарактеристики открытых цепочек,а члены двух других обнаруживали характеристики закрытых цепочек. Открытая цепочкаа состояла из студентов в возрасте от 20 до 30 лет, которые зимой уезжалина учебу в другие места, а летом возвращались в Хемнесбергет на заработки. Открытаяцепочка б включала местного бизнесмена, его жену и церковного служащегообщины. Закрытая цепочка в включала другого местного бизнесмена и двухмастеров небольших промышленных предприятий, а также их жен. В закрытую цепочкуг входили два квалифицированных кустаря и их жены. Один из представителейгруппы в был выборным членом городского совета; другой, бывший член городскогосовета, по-прежнему принимал активное участие в политической жизни Хемнесбергета.
Поскольку наслаивающееся варьирование отражает межличностные связи в определенныхситуациях, сбор материала с помощью вопросников вряд ли оказался бы эффективным- при такой методике говорящие обычно оказываются отрезанными от привычногоокружения и от тех стимулов, которыми мотивируют интересующий нас вид поведения.Наслаивающееся варьирование целесообразнее всего изучать методом непосредственногонаблюдения групп в определенных ситуациях взаимодействия. Видоизменяя окруженияи характеристики изучаемых групп по открытости - закрытости, можно получитьнекоторый выбор контрольных ситуаций для анализа речевого поведения.
Окружения могут быть, далее, дифференцированы по типу взаимодействия, которыйв них преобладает. Один тип взаимодействия, который мы назовем деловым(transactional), связан главным образом с некоторыми ограниченными целями, такими,как покупка продуктов или предметов одежды, получение денег по чеку в банке,заказ разговора по телефону, посещение доктора. Участники таких деловых контактовкак бы отказываются на время от своей индивидуальности и действуют в соответствиисо своим статусом, если использовать это слово в значении, принятом в социальнойантропологии (Надель 1954). Они выступают как продавцы, клиенты, банковскиекассиры, врачи, а не как Том Хансен или Ингер Стенсен. В каждом обществе существуютопределенные нормы поведенческого и языкового этикета, закрепленные за этимистатусами. Лица, обладающие тем или иным статусом, подчиняются указанным нормамнезависимо от своих индивидуальных личных качеств. Человек может, разумеется,в течение одного дня занимать несколько статусов; он может быть священником,отцом, клиентом банка и т.д. В каждом случае о его статусе сигнализирует егоповедение, его одежда, его манеры и стиль речи. Отклониться от ожидаемого поведенияв каком-либо из этих статусов значило бы поставить под угрозу осуществлениецелей взаимодействия.
Деловому взаимодействию противостоит взаимодействие личное. При данномтипе взаимодействия участники действуют как личности, а не ради достижения ограниченных,вполне очевидных целей. Эта разновидность поведения наблюдается преимущественносреди друзей, в группах сверстников, в кругу семьи в часы досуга. Здесь проявляютсявсе грани личности человека.
Оба типа взаимодействия могут быть отмечены наслаивающимся варьированием.При деловом взаимодействии наслаивающееся варьирование обычно тесно связанос формальными характеристика ситуации. Изменения в стиле могут явиться результатомизменения в физическом окружении; они могут быть связаны со сменой собеседников,как, например, в том случае, когда к группе присоединяется новое лицо. Они могуттакже отражать изменения в структурных признаках ситуации, как, например, втом случае, когда лавочник перемежает свой деловой разговор с покупателем дружескойболтовней. Поступая так, он переходит в область личных отношений, существующихнезависимо от делового характера основного взаимодействия, и таким образом целивзаимодействия на время отодвигаются в сторону. Если таких личных отношенийс покупателем в действительности не существует, возникает опасность, что лавочникбудет неправильно понят. Что касается личного взаимодействия, то здесь наслаивающеесяварьирование может быть вызвано к жизни изменением темы, хотя общие признакиситуации остаются теми же. Для различения стилистических сдвигов, связанныхс данными двумя типами взаимодействия, мы использовали термины переключениепри деловых контактах (transactional switching) и переключение при личных контактах(personal switching).
Мы предполагаем, что поскольку все жители Хемнеса двуязычны, у них у всехимеет место переключение с одного языка на другой при деловых контактах. Этопредположение подтверждается отчасти наблюдением за речевым поведением в магазинахи общественных местах. Здесь члены как закрытых, так и открытых цепочек обнаружили,как нам представляется, гораздо более высокий процент форм и особенностей произношения,характерных для букмола. Столь же высокая частотность этих форм была замечена,когда участников групповых бесед интервьюировали поодиночке в обстановке относительнойофициальности. Поскольку сложилось такое положение, мы обратились тогда длявыяснения межгрупповых различий в использовании языка к личному взаимодействию.
Для получения языкового материала, необходимого для изучения наслаивающегосяварьирования, была использована следующая процедура. Все названные выше четырегруппы наблюдались в однотипной обстановке: дружеские вечеринки за стаканомпива. В вечеринках принимали участие оба исследователя. Встреча с каждой группойзанимала большую часть вечера, и в каждом случае на магнитофоннную пленку былозаписано несколько часов разговора.
Каждой группе в качестве стимулов были предложены аналогичные темы - от сравнительноабстрактных тем, связанных с политикой правительства в области капиталовложений,с местными административными проблемами и т.п., до более непринужденных тем,таких, как рыбная ловля, путешествия, личные слабости хорошо известных членовобщества и т.п. Члены группы были предупреждены, что нас интересует естественнаяречь, и их просили говорить непринужденно. Темы вводились одним из исследователей,который начинал, например, с расспросов о местах, где хорошо клюет рыба. Вначалеответы обычно адресовались непосредственно ему, но если тема оказывалась увлекательной,участники встречи обычно бывали вовлечены уже во внутреннюю беседу между собой.После того как бывал записан достаточно продолжительный отрезок такого их разговорамежду собой, вводилась новая тема.
После каждой встречи пленки прослушивались и их них вырезались те части, которыебыли обращены непосредственно к исследователю. Поскольку эти отрывки отражалистатус исследователей как людей посторонних, можно было считать, что в них представленделовой тип взаимодействия. Устранение таких отрывков оказалось делом относительнонетрудным, благодаря визуальным знакам, проставляемым во время беседыю Во всякомслучае, лингвистически переходы от делового общения к личному сигнализировалисьувеличением скорости и непринужденности разговора.
Анализ лингвистических результатов этих встреч еще не завершен: детальныйотчет будет представлен позднее. Однако наши предварительные данные указываютна наличие некоторых существенных расхождений в речевом поведении групп с признакамизакрытых и открытых цепочек. Все четыре группы склонны были ограничиваться диалектнымиформами, когда разговор шел о таких вещах, как спорт и местные новости. Когдаже собеседники переходили к более абстрактным проблемам, представляющим не толькоузко местный интерес, в группах открытых цепочек наблюдался гораздо большийпроцент форм букмола. Переключение на личный контакт в этих случаях затрагивалокак словарный состав, так и структуру языка. Словам и выражением букмола, необходмымдля передачи таких понятий, как правительственные капиталовложения или проблемызанятости, обычно сопутствовали произношение, словоизменительные суффиксы ислужебные слова букмола. Так, гораздо чаще встречались непалатализованные формы,например han (Р hanj) "он"; предлоги и наречия букмола, например mellom(Р melja); формы множ. числа на -er (Р -a).
Наши материалы, далее, показывают, что переключение при личных контактах вгруппах открытых цепочек не зависит от высказываемого говорящими отношения кязыку. Некоторые члены таких групп зачастую даже более энергично, чем их согражданеиз групп закрытых цепочек, высказываются за использование диалекта во всех типахустного взаимодействия. Когда пленки с записью беседы одной открытой группыбыли проиграны члену другой открытой группы, он сначала заявил, что участникибеседы - не жители Хемнеса. Затем, узнав голоса некоторых говорящих, он выразилсвое неодобрение. Эти же самые пленки были впоследствии проиграны одной из участницбеседы - она выразила удивление и заявила, что ей и в голову не приходило, чтоона до такой степени переключается на букмол. Она также высказала намерениев будущем избегать столь значительного переключения. Тем не менее записи последующихбесед с участием этой женщины показали, что почти никаких изменений не произошло.

Выводы

Проведенное нами исследование речевого поведения носит неполный и предварительныйхарактер и отнюдь не является окончательным, но результаты, как нам кажется,указывают, что анализ изменений в языке, основывающийся на различении типовречевого поведения, позволяет выработать воспроизводимые методы, которые могутбыть подвергнуты проверке в дальнейшей работе. Если подтвердится наше наблюдениео том, что различия в диапазоне аллофонов есть продукт индивидуальной биографииговорящих, станет возможным создание методов анкетирования, в которых вниманиеконцентрируется на произношении и которые можно применять при минимальной обусловленностиконтекстом.
Измерение наслаивающегося варьирования в терминах цепочек позволяет отказатьсяот таких понятий, как "класс", "престиж" и т.п., которые,как известно, весьма трудно определить в применении к тем или иным конкретнымречевым коллективам и трудно соотнести с поведением в тех или иных определенныхконтекстах.
Что касается более широких выводов, которые можно сделать из нашего исследованиядля изучения языковых изменений, представляется, что диалектальное варьированиеи межгрупповые различия в наслаивающемся варьировании знаменуют собой два различных,но одновременно протекающих в пределах одного и того же коллектива процесса.Диалектальное варьирование отражает длительную постепенную адаптацию речевыхнавыков. Тенденции, подмеченные нами в Хемнесе, позволяют прогнозировать постепенноесокращение фонетических различий между диалектом и литературным стандартом,что будет сопровождаться постепенным уподоблением диалектных грамматическихформ формам литературного языка. Отдельные знаки различия могут сохраниться,но в целом расстояние между языками, по-видимому, уменьшается.
В то время как диалектальное варьирование связано с "дрейфом" ("drift"),или языковым изменением в самом обычном понимании, наслаивающееся варьированиесвязано с "языковым сдвигом" ("language shift") и заимствованием.Его следствие в языке - замена целых слов. Такие замены могут в конечном итогепривести к утрате фонематических противопоставлений или некоторых алломорфов,сокращая сферу употребления явлений, специфичных для диалекта.
Предложенное нами различение процессов переключения при деловых и личных контактахнамечает пути решения проблемы, поставленной Эмено, а именно почему в однихколлективах двуязычие сохраняется, а в других нет. Исследования в области историческойлингвистики и двуязычия позволяют, по-видимому, предположить, что переключениепри личных контактах с большей вероятностью приводит к сдвигу языка, чем переключениепри деловых контактах. Чем чаще два альтернанта встречаются в пределах одногои того же контекста, тем сильнее тенденция к утрате существующих между нимиразличий в коннотации. И когда это происходит, исчезает социальное оправданиедля их раздельного существования. Напротив, переключение при деловых контактахобычно усиливает различия в коннотации, явно связывая их с очевидными знакамиситуации. Если эта гипотеза окажется научно состоятельной, изучение социальныххарактеристик групп, проявляющих склонность к переключению при личном взаимодействии,позволит нам предсказать сдвиг языка. В Хемнесе переключение при личных контактахнаблюдалось только в группах открытых цепочек. Наш этнографический анализ показывает,что эти группы находятся на периферии речевого коллектива, взятого в целом.Мы поэтому предполагаем, что, если не считать постепенных процессов, о которыхговорилось выше, диалект Хемнеса относительно устойчив. Если же, с другой стороны,переключение при личных контактах будет наблюдаться внутри одного коллективакак в группах открытых, так и в группах закрытых цепочек, мы сделаем заключение,что в речевом поведении данного коллектива назревает изменение. Изучение речевогоповедения в коллективах, характеризующихся различными типами социальной стратификации,должно, по-видимому, подтвердить эту гипотезу.

Литература

Барнс 1954: J.A. Barnes. Class and committees in a NorwegianIsland parish. "Human Relation", 1954, 7, 39-58.Барт 1964: F. Bart. Ethnic processes on the Pathan-Baluchi boundary. In: "Indo-Iranica.Melanges Presentes a Georg Morgenstierne". Wiesbaden, Harrassowitz, 1964,13-20.Бернстейн 1961: B. Bernstein. Social structure, language and learning. "EducationalResearch", 1961, 3, 163-176.Блом 1964: J.-P. Blom. Friendship networks in Hemnes. NS, 1964.Блумфилд 1933: L. Bloomfield. Language. New York, 1933.Брайт и Рамануджан 1964: W. Bright and A.K. Ramanujan. Sociolinguistic variationand language change. In: "Proceedings of the Ninth International Congressof Linguists". The Hague, Mouton, 1964, 1107-1113.Гамперц 1958: J.J. Gumperz. Dialect differences and social stratificationin a North Indian village. AA, 60, 1958, 668-682.Гамперц 1961: J.J. Gumperz. Speech variation and the study of Indian civilization.AA, 63, 1961, 976-988.Гамперц 1962: J.J. Gumperz. Types of linguistic communities. "AnthropologicalLinguistics", 4:1, 1962, 28-40.Гамперц 1964: J.J. Gumperz. Linguistic and social interaction in two communities.In: "The Ethnography of Communication", ed. by J.J. Gumperz andD.H. Hymes. AA, 66:6, part 2, 1964, 137-153.Лабов 1964: W. Labov. Phonological indices to social stratification. In: "TheEthnography of Communication", ed. by J.J. Gumperz and D.H. Hymes. AA,66:6, part 2, 1964, 164-176.Малькиль 1953: Y. Malkiel. Language history in historical linguistics. "RomancePhilology", 1953, 7, 65-76.Надель 1954: S.F. Nadel. Foundations of Social Anthropology. London, 1954.Хаймс 1962: D.H. Hymes. The ethnography of speaking. In: "Anthropologyand Human Behavior", ed. by Thomas Gladwin and W.C. Sturtevant. Washington,D.C., Anthropological Society of Washington, 1962, 13-53.Хауген 1959: E. Haugen. Planning for a standart language in modern Norway."Anthropological Linguistics", 1:3, 1959, 8-21.Хилл 1958: T. Hill. Institutional linguistics. "Orbis", 1958, 7,444-455.Христиансен 1962: H. Christiansen. Malet i Rana. Institutet for Sosiologi.Oslos Universitet, 1962.Эмено 1962: M.B. Emeneau. Bilingualism and structural borrowing. "Proceedingsof the American Philosophical Society", 106, 1962, 430-442.