Сравнительно-историческое языкознание
В.Н. Топоров
О НЕКОТОРЫХ ТЕОРЕТИЧЕСКИХ АСПЕКТАХ ЭТИМОЛОГИИ
(Этимология. 1984. - М., 1986. - С. 205-211)
Этимология в наибольшей степени оправдывает себя в среднем диапазоне,и наиболее ценные и надежные результаты достигаются в той же "средней"зоне, когда не ставятся крайние вопросы, связанные с сутью этимологии, понимаемойкак логический предел становления этого понятия. Практика сравнительно-историческойэтимологии, как правило, не нуждается в обращении к предельным случаям ни вплане ориентации на максимально обширный языковой материал, ни в плане "абсолютно"исходного состояния (предельная хронологическая глубина), ни в плане выявления"последней" бытийственной сути этимологизируемого слова. Поэтому этимологиясравнительно-исторического типа заинтересована, как правило, в совершенствованиисвоих собственных методов при сохранении имеющейся системы постулатов и принципов.Этой установкой объясняется недостаточное внимание к иным типам этимологизирования,которые, если и попадают в сферу внимания сравнительно-исторической этимологии,то обычно в связи со случаями, рассматривающимися как второстепенные, периферийные,составляющие исключение.При несомненной важности и бесспорно ведущем положении этимологии как отраслисравнительно-исторического языкознания, общая картина будет неполной при игнорированиимладших братьев этой "научной" этимологиии, остающихся непризнаннымиею ("народная" этимология, к которой, кстати, нередко соскальзывают,не всегда отдавая себе в этом отчет, и представители "научной" этимологии;"мифопоэтическая" и "онтологическая" [менее удачно - "философская]этимология и др.). Не следует забывать, что потребность в этимологизации широкораспространена и отражает один из важных параметров языковой компетенции. Даже"профаническая" этимологизация не всегда чистая забава и пристрастиек кунштюкам. Нельзя отрицать в ней ориентированности на поиск более глубокихи сокровенных смыслов, на определение истоков и связей слова, на "истинное"понимание языка (> овладение им) и - в известной степени - внешнего ("подъязыкового")мира. Человек, не являющийся профессиональным этимологом, но этимологизирующийданное слово, как правило, ищет другое, второе (помимо лежащего на поверхностии всем известного) значение слова, которое стоит за первым значением и в конечномсчете определяет его. Эта зависимость объясняется тем, что второе значение склоннырассматривать не только как предшествующее или даже исконное, но и как такое,которое непосредственно выводится из внеязыкового мира (мира вещей) и, следовательно,отражает прямую связь знакового с дознаковым. Знание значения, особенно исходногои/или скрытого, важно для человека. В известной мере именно на этом знании основансоциальный престиж жреца, шамана, мистагога, прорицателя, поэта как открывателейи толкователей новых смыслов. В силу этих своих способностей они не только могутпонять мир, но и контролировать его в том фрагменте, с которыми соотнесеноданное слово, управлять им, отвоевывая у хаоса все новые и новые участки и космизируяих, в частности, языком, словом. Полем, где наиболее активно и очевидно демонстрируетсяосвоение внеположенного мира с помощью языковой магии, служат собственные имена,которые в архаичных (да и не только в них) коллективах образуют наиболее продвинутыйучасток языковой политики. При обостренном внимании к скрытому смыслу, предпологающемналичие более чем одного смысла у слова, мифопоэтическая этимология ориентированав принципе на единую форму и не ставит вопрос о ее источнике.Во всяком случае, как бы ни различались между собой отдельные типы этимологии,они обнаруживают немало общего между собой, и поэтому целесообразно постулированиенекоего обобщенного уровня, связывающего наиболее непосредственным образом "языковое"в этимологии как роде деятельности с "внеязыковым". В частности, приходитсяобратить внимание на то, что импульсы к этимологизированию во всех ситуацияхоказываются в своей основе одинаковыми, а стратегия очень сходной, хотя орудияанализа существенно различны. Наконец, существует и такая перспектива, внутрикоторой именно пренебрегаемые виды этимологии становятся ведущими, а сравнительно-историческаяэтимология трактуется как нечто второстепенное (смысловая бедность, приоритетголой техники и т.п.). Обобщение опыта этих "меньших" этимологий ивскрытие их принципов, позволяющее соотнести их со структурой человеческогопознания, безусловно принадлежит к числу самых актуальных потребностей как языкознания,так и более широкого круга наук о человеке. Вместе с тем этот опыт не может,хотя бы отчасти, не быть полезным и для этимологии "обычного" сравнительно-историческоготипа, поскольку и в ней отражены (правда, не всегда осознаны) некоторые характерныечерты "меньших" этимологий, сложившихся, разумеется, намного ранее.К числу таких отражений нужно отнести известную неоднородность слов в отношенииих этимологизации сравнительно-историческими методами. В определенном смыслеможно говорить о двух полюсах. В одном случае этимология как бы полностью,без остатка, исчерпывает слово, не оставляя места для дальнейших вопросов: результатэтимологии представляет собой нечто вроде застывшего и совершенно в своей законченностикристалла. В другом случае этимология оказывается не оконченной(она не исчерпывает слова, обозначая скорее лишь место "вхождения"в нее и некую совокупность возможных путей дальнейшего исследования; нередков этой ситуации первый шаг раскрывает перед исследователем еще более сложнуюкартину), не центрированной, но только намекающей на ее неисчерпаемость и глубинныепотенции и одновременно вызывающей череду вопросов; результаты такой этимологиимогут быть, - продолжая аналогию, - уподоблены клетке с ее скрытыми резервами,гибкостью, динамичностью, способностью к дальнейшему развитию и отклику на внешниеусловия. Эти различия носили бы несколько теоретический характер, если бы неоказалось, что к последнему случаю относятся особо отмеченные слова,являющиеся наиболее существенными конструктами модели мира и, как правило, выступающиекак преимущественный объект мифопоэтической или онтологической этимологии (этанеравномерность словаря с точки зрения потенций этимологизации его элементовможет быть сопоставлена со сходным явлением в философии, где именно ключевыепонятия типа бытия или абсолюта оказываются вне определений, или в поэтике сустановкой на метафоризацию наиболее емких образом, сложность которых на несколькопорядков превосходит сложность "элементарных" образов). Эти слова-"клетки",собственно, и образуют то поле, где развертывается этимологическая "драма"со всем богатством наличных и мыслимых смыслов. Именно здесь с особой очевидностьювыясняется, что понятие окончательной (абсолютной, единственное правильной)этимологии для целого класса слов является иллюзией, что отношение семантическойструктуры слова и его этимологии как бы меняется. "Объективная" этимологиястановится малоэффективной, а намеки на интенсивные этимологические решенияначинают определяться разными конфигурациями "самопорождающихся" смыслов,приобретающих бесспорное первенство. В этих условиях за получаемыми предварительнымиэтимологическими результатами всегда стоит нечто их предопределяющее и направляющее.В исходном положении даны некоторые знаки, пока, на первый раз, годные лишьдля ближайшей наличной ситуации hic et nunc. Но эта ситуация таит в себе дляисследователя возможности пройти всю толщу мыслимой семантической плоти и темсамым создать более полное пространство для более адекватных этимологическихрешений, сумма которых описывает реальное или потенциальное единство. При этомэтимология может выступать не только и, видимо, не столько как вскрытие истоковисходного единства, сколько как указание-намек на некий итог, на завершениеперспективы "идеального" единства - предела смысловых потенцийслова на предлагаемом пути. Онтологическая (отчасти и мифопоэтическая) этимология,ориентирующаяся на преодоление слоя "объективированных" решений ина улавливание (> конструирование) бытийственных смыслов, как раз и занятареконструкцией (точнее - "про-конструкцией") этих новых смыслови параллельно конструированием нового способа описания подобных слов. Оченьсущественно, что локусом возникновения таких слов с новыми смыслами (семантическихмутантов) является особый класс текстов, в которых данное слово помещается втакие контексты, которые приводят к расщеплению исходного смысла на новые элементыили, напротив, к синтезу новых смыслов из наличных (своего рода "синхрофазотрон"для получения - при высоких энергиях языкового творчества - новых единиц смысла).В этом контексте нельзя считать случайностью возможность, открывающуюся передонтологической и мифопоэтической этимологией, снятия той оппозиции формыи содержания, на которой держится как обычная трактовка структуры языка, таки, в частности, вся практика сравнительно-исторической этимологии; взаимопроникновенияобоих этих планов и их мены местами; сложнейшей игры между человекоми языком, "этимологом" и "этимологизируемым", в которомположение ведущего и ведомого все время меняется. Последнее нуждается хотя быв кратком разъяснении. Речь идет о разных, даже полярных, типах взаимоотношениймежду участниками этой "игры". В одних случаях человек активенпо отношению к языку (слову), по крайней мере - на поверхности, но несвободен;он ищет, пробует, делает допущения, но, по сути дела, он зависим от объектаисследования и в конечном счете примет то, что позволит ему обнаружить в себеобъект - не более чем элементы статически завершенного характера. В другихслучаях характер отношений иной. В краткий миг озарения , когда творческая энергиячеловека ("поэта", "этимолога") реализуется в сознании преодоленияэлементарной зависимости от языка, своего господства над ним, перед человекомоткрывается возможность творить в языке максимум возможного. Но эта высшая свободадостигается именно потому, что человек отдается языку, вверяет ему себя, позволяетовладеть собой. ("Соотношение сил, управляющих творчеством, как бы становитсяна голову. Первенство получает не человек и состояние его души, а язык, которымон хочет его выразить". Пастернак). Это смирение и мнимая пассивность приводятк подлинной свободе в отношении к языку. Человек начинает улавливать ("легко")возможности языка и на их основании строить такие контексты, где слово не можетне порождать новые смыслы. Сначала эвентуальные и жестко связанные с местомсвоего происхождения, в дальнейшем они обретают независимость и ту степень свободы,когда язык ведет человека, заражая его своей свободой. Если слово, действительно,не раб вещи, если оно "блуждает свободно" вокруг нее, как "душавокруг брошенного, но не забытого тела" (Мандельштам), то это как раз иозначает, что поэт и конгениальный ему "этимолог", подобно повивальнойбабке, присутствуют-участвуют в этом процессе рождения новых смыслов, "раскрепощающем"смысловые потенции до тех пор "связанного" слова.Другое следствие особого статуса подобной этимологии и аналогичного модусаэтимологизирования - в прямой зависимости между структурой семантической парадигмыслова (набором семем) и правилами синтагматического развертывания этой структурыв соответствующем тексте, иначе говоря, в наличии ситуации, когда все мотивы,связанные с данным словом в мифе или философско-религиозном тексте, суть этимологическиерешения этого слова. Отсюда же - и описанная ранее возможность связи синхронно-семантическогои этимологического (resp. "логического" и "исторического"),а также проблема неединственности этимологических решений ("полиэтимологичности"),которая должна трактоваться не экстенсивно (неумение выбрать из ряда решенийодно, главное), но интенсивно - как следствие некоторых принципиальныхи неотъемлемых характеристик самого слова. В этом плане этимология непросто отрасль исторического языкознания, фиксирующая некоторое исходное состояние,но смыслостроительная дисциплина, объясняющая (> конструирующая) связивнутри семантической структуры слова. А поскольку существует отмеченная вышесвязь семантической структуры слова и ее проекции на синтагматическом уровне,для исследователя возникает (помимо известной возможности судить о семантическойпарадигме слова по данным текста, в который оно входит) еще одна возможность- учитывать (хотя бы в вероятностном плане) при построении некоего текста сзаданными словами возможные способы отражения в нем данных семантическихструктур (парадигматических отношений внутри слова). Наиболее выгодные условиядля подобного рода экспериментов и проверок открываются при лингвистическихреконструкциях архаичных мифопоэтических текстов, когда синтагматика восстанавливаемогофрагмента текста в той или иной степени преопределяется и контролируется семантическойструктурой присутствующего в данном фрагменте слова и, следовательно, оказываетсяв связи с этимологией слова: в одних случаях текст - "родимое" местоэтимологии, в других, этимология - организатор текста, его "выпрямитель",диктующий необходимость введения в текст данных смыслов и данных звуковых конфигураций.Эти рассуждения подводят к идее относительности этимологии в целомряде аспектов (не учитываемой чаще всего в этимологии "среднего" диапазона):относительность, определяемая зависимостью от принадлежности к тому или иномуслою словаря; от объема сравниваемого материала (ср. противоречие между "законченными"этимологиями, с точки зрения данной языковой традиции не оставляющими никакихзазоров для более глубокого анализа и никаких сомнений в правильности средиисследователей, и статусом этих "законченных" этимологий при расширенииматериала за счет родственных языковых традиций или макросемей языков, когда"законченность" может не только ставиться под сомнение, но и категорическиопровергаться; та жа ситуация возникает иногда в связи с объемом используемоготекста или с его типом); от требуемой глубины реконструкции; отсамого этимолога (в частности, от его места во временном ряду - всегда "выше"описываемого состояния). Здесь уместно обозначить лишь этот последний аспект.Суть процесса этимологического исследования может быть описана тавтологическойфразой "этимолог этимологизирует этимологизируемое (подлежащее этимологии)".Но на должной глубине эта схема не может быть сведена к субъектно-объектнойоперации (человек > язык) по той причине, что субъект-этимолог выступаетв этой роли лишь постольку, поскольку он владеет языком (или владеем им), т.е.объектом, и поскольку этот объект включен в субъектную структуру этимолога.Эта принадлежность к языку делает самого этимолога отчасти объектом, во всыкомслучае заставляет его и объект (этимологизируемое) оказываться включенным вэтимологизирование; он подталкивает субъекта этимолога и через него как бы анализируетв себе субъектный слой (ср. у Новалиса: "Der Künstler gehört dem Werke,und nicht das Werk dem Künstler". - Fragmente). Помнить об этой взаимозависимостиэтимолога и этимологизируемого, об игре рефлексивности необходимо, и приведеннаявыше фраза "Этимолог этимологизирует этимологизируемое" показательнаименно своей сплошной тавтологичностью и по сути дела.И последний из рассматриваемых здесь аспектов относительности этимологии связанс неполнотой картины этимологической истории слова, когда этимолог рассматриваетее "сверху" (из современности). В этом случае исследователь видитрезультаты и следствия, но не видит "черешков", т.е. тех семантических(в основном) квантов, которые характеризовали своим появлением введение новойсоставляющей и, следовательно, начало нового периода в этимологической историислова. Правда, теоретически эта неполнота могла бы быть компенсирована находящейсяс нею в дополнительном распределении неполнотой взгляда "снизу" (изпрошлого), когда гипотетическому наблюдателю были бы видны именно "черешки",но оставалась бы неизвестной их судьба; иначе говоря, он фиксировал бы мутации,но не видел бы ни их результатов, ни как они вводятся в парадигму, в семантическуюструктуру. Разумеется, метод "снизу" недоступен этимологии (как, кстати,и биологии, где он мог бы сыграть исключительную роль при решении ряда вопросовэволюции). Однако языкознание накопило значительный материал по истории развитияязыка. Он дает некоторые основания не только для определения типов возможногоразвития данного фрагмента языковой системы, но и для осторожного моделированиятех "про-конструктивных" схем, которые могли бы быть увидены лингвистом,наблюдающим известные нам схемы "снизу"."Относительность" этимологии, неуклонно возрастающая в предельныхситуациях, не должна квалифицироваться только как помеха, несовершенство, изъян.Она - из разряда тех необходимостей, которые возникают при максимальных жертвах,приносящих максимальный выигрыш. Чудо этимологии уходит своими корнямипрежде всего в ту предельную область, где освобождаются высшие энергии и берутначало его наиболее глубокие смыслы. В этом плане оно также неотделимо от этимологической"относительности".