Перевод текстов и документов > Отношение между определяемым, определением и определенностью

Отношение между определяемым, определением и определенностью

Н.С. Трубецкой

ОТНОШЕНИЕ МЕЖДУ ОПРЕДЕЛЯЕМЫМ, ОПРЕДЕЛЕНИЕМ И ОПРЕДЕЛЕННОСТЬЮ [1]

(Трубецкой Н.С. Избранные труды по филологии. - М., 1987. - С. 37-43)

В сборнике статей, посвященном одному из самых выдающихся представителей женевскойлингвистической школы, разумеется, нет необходимости доказывать возможностьи правомерность сопоставительного лингвистического исследования, не зависящегоот генеалогического принципа. В то время как сравнительная грамматика языковизвестной генеалогической группы ставит своей целью обнаружить происхождениетого или иного явления, наблюдаемого в каждом из этих языков, и, стало быть,обнаруживает диахронический подход, сравнительное изучение неродственных языковимеет в виду освещение синхронных отношений между фактами языка в сопоставлениис аналогичными отношениями, существующими в другом языке в совершенно ином контексте.Такое исследование может быть осуществлено только с позиций синхроническогоанализа.

В этой связи мы хотели бы высказать некоторые соображения об отношениях междуопределяемым, определением и определенностью.

Отношение определяемого к определению, несомненно, является одним из самыхраспространенных синтагматических отношений, но, конечно, мы далеки от того,чтобы рассматривать его как единственно возможное синтагматическое отношение.в частности, мы сильно сомневаемся, чтобы субъект и предикат могли бы рассматриватьсякак определяемое и определение. Многие языки обладают единственным способомвыражения отношения между определяемым и определением, и в большинстве такихязыков этот способ не распространяется на отношение между субъектом и предикатом.Так, в тюркских, монгольских и во многих финно-угорских языках определение стоитперед определяемым: прилагательное, указательное местоимение и числительноестоят перед существительным; существительное в родительном падеже располагаетсяперед существительным, к которому оно относится, наречие - перед прилагательнымили перед глаголом, к которому оно относится, наконец, прямое или косвенноедополнение - перед глаголом. Однако предикат (глагольный или именной) следуетза субъектом, чем доказывается, что он не рассматривается вы качестве определенияк субъекту. В гиляцком ("палеоазиатский" язык, на котором говорятна севере острова Сахалин и в устье Амура) два соседних слова, относящихся другк другу как определение и определяемое, претерпевают некоторые фонетическиеизменения (в частности, начальный согласный второго члена такой синтагмы становитсяспирантом). Эти изменения осуществляются в группах "прилагательное + существительное","генитив + соответствующее существительное", "дополнение + глагол"и т.д. Однако они не осуществляются в группе "субъект + предикат"[2]. В языке ибо (суданский язык, на которомговорят в Нигерии), где различают три тона, основной тон членов группы "определение+ определяемое" или "определяемое + определение" претерпеваетнекоторые изменения: последний слог первого члена и первый слог второго членатакой группы получает высокий тон, если они имеют в других позициях среднийили низкий тон [3]. Эти изменения могут наблюдатьсяв группах "прилагательное + существительное", "имя (в генитиве)+ имя", "имя + демонстратив, числительное, относительное местоимение","имя существительное основного предложения + относящийся к этому имениглагол подчиненного предложения". Но изменение тона никогда не происходитв группе "субъект + предикат". Можно было бы увеличить число подобныхпримеров, показывающих, что в языках самых разных структур отношение между субъектоми предикатом не рассматривается как отношение между определяемым и определением.Противоположные примеры редки и малодоказательны. Мы намерены, стало быть, отличатьдетерминативные синтагмы (слагающиеся из определения и определяемого) от предикативныхсинтагм (слагающихся из субъекта и предиката).

Третий класс представлен социативными синтагмами, оба члена которых всегданаходятся в синтагматическом отношении с каким-либо другим членом того же сообщения.Мы подразумеваем, таким образом, под социативной синтагмой два субъекта приодном и том же предикате, два предиката при одном и том же субъекте, два определения,относящихся к одному и тому же определяемому, и т.д. [4].

Детерминативная синтагма представлена множеством типов и подтипов, количествокоторых отчасти зависит от грамматической структуры данного языка. Некоторыеиз этих типов обнаруживаются в большом числе языков и получили общее традиционноенаименование: определение в синтагме, оба члена которой являются существительными,обычно обозначается как "генитив"; в детерминативной синтагме, одиниз членов которой яввляется существительным, а другой - глагольной формой, глагольнаяформа называется "причастием", если определением выступает эта форма,а если, напротив, определением выступает существительное или местоимение, ихописывают как "дополнение" и различают "прямое дополнение"и "косвенное дополнение". Все эти ярлыки имеют определенный смысли порой достаточно практичны. Но часто они дают ложное представление о реальныхотношениях между различными грамматическими категориями данного языка.

Все переходные глаголы, употребляемые в качестве предиката, предполагают,как минимум, два существительных (или местоимения), одно из которых обозначаетсубъект действия, другое - объект, подверженный действию. Из двух синтагм, образованныхпереходным глаголом и каждым из этих существительных (или местоимений), однаобязательно является предикативной синтагмой, другая - детерминативной. Отсюдадва типа языков: языки, в которых определение переходного глагола есть субъектдействия, и языки, в которых определение глагола есть объект действия. В языкахпервого типа номинатив (субъектный падеж) противостоит эргативу, в языках второготипа номинатив противостоит аккузативу. Первый тип представлен эскимосским,тибетским, севернокавказскими языками и т.п.; второй тип - суданскими, семитскими,индоевропейскими, финно-угорскими, тюркскими, монгольскими и пр. языками. Разумеется,с точки зрения каждого из этих языков термины "номинатив и эргатив"или "номинатив и аккузатив" практичны и удобны. Но с точки зренияобщей грамматики в обоих типах речь идет об оппозиции "субъектного падежа"("cas sujet") и падежа непосредственного определения к глаголу"("cas déterminant immédiat d'un verbe"). Ибо хотя эргативи прямо противоположен аккузативу, эти два падежа играют одну и ту же роль исинтагматической системе соответствующих языков: их роль состоит в том, чтобынепосредственно определить переходный глагол (тогда как совсем другой падеж- "падеж определения при этом глаголе" предполагает существованиеи непосредственного определения) [5].

Если аккузатив или эргатив (в зависимости от типа языка) есть падеж непосредственногоотношения к глаголу, то генитив может быть обрисован как "падеж приименногоопределения". Так объясняется совпадение в большинстве языков (полное иличастичное) аккузатива или эргатива (в зависимости от типа языка) с генитивом.В классическом арабском генитив в двойственном и во множественном (регулярном)числе всех существительных и в единственном числе имен собственных; в славянскихязыках (за исключением болгарского, который утратил склонение) существительные,обозначающие одушевленные существа мужского рода (как и местоимения и прилагательные,относящиеся к таким существительным), имеют в единственном числе генитив в значенииаккузатива; в некоторых тюркских языках, например в балкарском или карачаевском(на Северном Кавказе) генитив всегда совпадает с аккузативом. С другой стороны,в некоторых восточнокавказских языках, а именно в лакском (в центральном Дагестане)и в большинстве диалектов кюринского или лезгинского (на юго-западе Дагестана),формы генитива совпадают с формами эргатива. Таким образом, очевидно, что сточки зрения языков, подобных балкарскому, ошибочно говорить о генитивном падежеи об аккузативном или эргативном падеже: в этих языках имеется единственный"падеж непосредственного определения", противопоставленный, с однойстороны, нескольким падежам не-непосредственного определения, и с другой - одномупадежу не-определения ("номинативу"). Тот же классический арабскийобнаруживает в двойственном и во множественном числе не оппозицию "номинатива""генитиву - аккузативу", но оппозицию "падежа не-определения"и "падежа определения".

Этих примеров достаточно, чтобы показать, сколь многообразные нюансы приобретаетпонятие "непосредственного определения" в зависимости от грамматическогоконтекста данного языка. А здесь речь идет только о наиболее простом типе детерминативнойсинтагмы.

Понятие "определенного артикля" хорошо известно в мире европейскойкультуры. Но опытные лингвисты знают, что те же оттенки значения, которые вгреческом, французском, немецком и английском передаются добавлением "определенногоартикля", в других языках передаются иными способами. Уместно, таким образом,использовать выражение "определенная форма" для всех существительных,которые - прибавлением ли артикля или неким морфологическим способом - приобретаюттот оттенок значения, каким обладают существительные в сочетании с "определеннымартиклем" в греческом, французском и т.д.

Понятие "определенности" может быть выражено тремя способами:

А) синтагмой (детерминативной), образованной данным существительным и "определеннымартиклем", понимаемым как слово;

В) специальной формой рассматриваемого существительного (то есть сочетаниемосновы существительного и специального аффикса);

С) специальной формой другого слова (существительного, прилагательного, глагола),относящегося к рассматриваемому существительному, то есть образующего с нимсинтагму (детерминативную или предикативную).

Иногда трудно различить способы А и В. Сочетание из двух слов должно рассматриватьсяв качестве такового, если его члены разделены вставкой, состоящей из другихслов, тогда как аффиксы могут быть отделены от "основы" только другимиаффиксами с формальным значением. В тех языках современной Европы, где "определенныйартикль" существует как отделяемое слово, он всегда находится в препозиции(как в греческом, итальянском, французском, испанском, английском, немецком,венгерском). Напротив, в тех европейских языках, где понятие определенностипередается аффиксами, последние суффигированы (как в норвежском, шведском, датском,албанском, румынском, болгарском и в некоторых великорусских диалектах). Изучаянеевропейские языки, лингвисты-европейцы проявляют склонность к толкованию всехвнешних маркеров категории определенности в качестве артиклей, если они находятсяв препозиции, и в качестве аффиксов, если они в постпозиции. Очевидно, что этоошибка, которой следует остерегаться. Так, определенный артикль арабского языкана самом деле является не чем иным, как префиксом, поскольку он всегда стоитнепосредственно перед существительным и не может быть отделен от этого последнегоникаким другим словом. Напротив, так называемый "суффикс определенности"r в черкесском и кабардинском в действительности является артиклем, посколькуон может быть отделен от существительного прилагательным и числительным; ср.черкесское unedexeshir 'эти (r) три (shi) красивых (sexe) дома (une)'. Что касаетсяслучая С, то необходимо отметить, что он часто объединяется с одним из предыдущимслучаев. Так, в болгарском значение определенности передается аффиксом, которыйприбавляется к существительному, если это последнее не уточняется при помощиприлагательного (човекът 'этот человек') или же к прилагательному, котороеуточняет существительное (добрият човек 'этот добрый человек'). В мордовскомзначение определенности всегда передается аффиксом, прибавляемым к существительному,но более того - переходные глаголы обладают различными окончаниями в зависимостиот того, выражает ли их прямое дополнение значение определенности или неопределенности:raman kudo 'я куплю дом' ~ ramasa kudont 'я куплю этот дом', ramat kudo 'тыкупишь дом' ~ ramasak kudont 'ты купишь этот дом' и т.д. Ср. "сильные"и "слабые" формы прилагательного в немецком языке и т.п.

Как и все грамматические категории, понятие категории определенности реальносуществует только в оппозиции с противоположным понятием. Во всех языках, которыеею обладают, оппозиция определенности - неопределенности нейтрализуется илиустраняется в некоторых позициях или при некоторых условиях, которые различаютсяот языка к языку. Вероятно, не будет преувеличением утверждать, что большинствослучаев нейтрализации оппозиции определенности - неопределенности связано сфункционированием системы синтагм - предикативных или детерминативных.

Предикативные синтагмы отражают весьма ясные отношения. Для большинства языковоппозиция определенности - неопределенности остается в полной силе для всехчленов названной синтагмы. Но в некоторых языках эта оппозиция устраняется усуществительных в предикативной функции; обратное явление, то есть упразднениеоппозиции определенности - неопределенности у существительных в функции субъекта(и ее сохранение у существительных в функции предиката), кажется, не имеет местани в одном из языков мира.

В пределах детерминативной синтагмы отношения сложнее и видоизменяются отязыка к языку. Очень часто оппозиция определенности - неопределенности оказываетсяустраненной у определяемого, а именно в двух группах случаев: когда определениеявляется демонстративом или когда оно является посессивом. Существительные,уточняемые демонстративами, находятся вне оппозиции определенности - неопределенностипочти во всех языках [6]. В большинстве другихязыков то же самое имеет место для субстантивов, уточняемых притяжательнымиместоимениями (например, во французском), любыми посессивами (например, в старославянском,черкесском, абхазском) или некоторыми типами посессивов (например, в английском,немецком, датском - притяжательными местоимениями и генитивами на -s, которыестоят перед своим определяемым). Но во многих языках оппозиция определенности- неопределенности существует даже для субстантивов, уточняемых притяжательнымместоимением (например, в греческом, итальянском, арабском и т.д.).

Когда определение является качественным прилагательным, определяемое сохраняетоппозицию определенности - неопределенности во всех известных нам языках. Болеетого, в некоторых языках оппозицию определенности - неопределенности знают толькосуществительные, уточняемые качественным прилагательным. Это случай сербохорватскогои старославянского, где оппозиция определенности - неопределенности выраженаспециальными формами прилагательного ("случай С"). Во французскомто же ограничение существует для имен собственных, которые допускают употреблениеартикля, только если эти имена уточнены прилагательным: "il y avait parmivos eleves un petit Jean, qui ne voulait pas apprendre; et bien lepetit Jean parasseux - c'est moi!" "Среди ваших учеников был некиймаленький Жан, который не желал учиться; так вот, этот ленивый маленькийЖан - это я!"

В кабардинском в действительности существуют только два падежа: "падежопределения" (генитив, датив, локатив и эргатив) и падеж "не-определения"(субъект непереходных глаголов, прямое дополнение переходных глаголов и предикатименного предложения) - другие "падежи" остаются лишь комбинациейс послелогами. Итак, в этих языках оппозиция определенности - неопределенностиимеет место только в падеже "не-определения" и устранена в падежеопределения [7].

Существуют, наконец, языки, которые обнаруживают отношения, прямо противоположныеотмеченным в кабардинском - языки, в которых оппозиция определенности - неопределенностиналичествует только у определения. В тюркских языках прямое дополнение переходногоглагола (то есть именное определение этого глагола) может быть выражено двумяразными способами - в зависимости от того, является ли оно определенным илинеопределенным: в первом случае оно не принимает падежного суффикса, во второмслучае оно принимает суффикс "аккузатива". Для большинства современныхтюркских языков это единственная синтаксическая позиция, где понятия определенности- неопределенности могут внешне различаться. В современном русском и, можетбыть, в некоторых других славянских языках притяжательные прилагательные, производныеот имен лиц, всегда указывают на наличие определенного лица, тогда как оборотыс генитивом имени лица не содержат такого оттенка: мельникова дочь всегдаозначает 'дочь этого мельника', тогда как дочь мельника может с тем жеуспехом значить и 'дочь это мельника' и 'дочь всякого мельника'. Это единственныйслучай, когда русский язык (по крайней мере литературный русский) обнаруживаетзачатки оппозиции между понятиями определенности и неопределенности; при этоминтересно отметить, что здесь речь идет об определении в детерминативной синтагме.

Мы видим, таким образом, что оппозиция определенности - неопределенности можетбыть устранена у определяемого (например, во французском после посессивов идемонстративов) или у определения (например, в кабардинском), но она может бытьи ограничена только определяемым (например, в старославянском) или только определением(например, в тюркских языках). Было бы полезным исследовать эти возможностив контексте всей грамматической системы каждого из языков.

Примечания

1. N.S. Trubetzkoy. La rapport entre le determine,le determinant at le defini. - In: "Melanges de linguistique, offertsa Charles Bally". Geneva : Georg, 1939, p. 75-82.

2. См.: Е. Крейнович. Нивхский (гиляцкий)язык. - В кн.: "Языки и письменность народов Севера", III.

3. Подробнее см.: Ida C. Ward. an Introductionto the Ibo Language. Cambridge, 1936, а также нашу рецензию на эту работув "Anthropos", XXXI, p. 978 ff.

4. Отметим, что в русском языке все три классасинтагм могут быть выражены группой из двух существительных, и в этом случаесмысловое различие выражается интонацией: человек-зверь (детерминативнаясинтагма) - без какой-либо паузы между обоими членами и без какого-либо ударенияна первом члене; человек - зверь (предикативная синтагма) - с небольшойпаузой между обоими членами, восходящей интонацией на первом члене и нисходящейинтонацией на втором; человек, зверь (... птица) (социативнаясинтагма) - с относительно большой паузой между обоими членами и интонацией"перечисления" (нисходящей) на каждом члене.

5. См.: R. Jakonson. - In: "Traveauxdu Cercle Linguistique de Prague", VI, p. 254.

6. Но в старославянском, где понятие определенностибыло выражено специальными формами прилагательного ("случай С"),определенность могла отличаться от неопределенности даже в сочетании с указательнымместоимением. В мордовском существительные, уточняемые демонстративами, предстаютто в определенной, то в неопределнной форме, но трудно сказать, имеет ли вэтом случае место смысловая оппозиция.

7. Черкесский (или нижнечеркесский) (совр.адыгейский. - Прим. ред.), являющийся ближайшим родственником кабардинского,отличается от него тем, что обнаруживает оппозицию определенности - неопределенностив двух падежах; все же он использует для каждого из этого двух падежей разные"определенные артикли": для "неопределения" -r (как икабардинский), а для падежа "определения" -m (который в кабардинскомявляется падежным окончанием без различения определенности - неопределенности).