Особенности перевода фразеологизмов
Происхождение фразеологизмов
Образование фразеологизмов
Несмотря на кажущуюся оригинальность определенных фразеологизмов, их
образование в языке опирается на определенные образцы.
Особенности образования фразеологизмов связаны с типом материала, на базе
которого они создаются. В русском языке таких типов пять:
1) Отдельные слова русского языка;
2) свободные словосочетания русской речи;
3) пословицы русского языка;
4) фразеологические единицы русского языка;
5) иноязычные фразеологизмы.
Из отдельных слов фразеологизмы возникают довольно часто.
Например: душа нараспашку, человек в футляре и т.д.
Наибольшее число фразеологизмов образовывается на базе свободных
словосочетаний. Такие словосочетания получают новое значение переносимое на
них по сходству явлений или их связи. Голова, например, сравнивается с
котелком, отсюда котелок варит – «голова соображает».
Немало фразеологизмов возникло на базе пословиц. Обычно фразеологизм
становится частью пословицы, употребляемой самостоятельно в речи, без
знания такой пословицы фразеологизм непонятен. Например, старый воробей
(старого воробья на мякине не проведешь.)
Фразеологизм нередко становится базой для образования новых фразеологизмов.
Такой путь используют при образовании фразеологизмов на базе
терминологических сочетаний: второе дыхание, цепная реакция, нулевой цикл и
т.д.
Особым видом образования новых фразеологизмов на базе существующих является
такой, когда изменяется состав и значение фразеологизма. Это как бы
развитие фразеологизма, например, со словом зеленый – «свободный»: зеленый
свет – «свободный проезд».
На базе фразеологизмов других языков образуются заимствованные
фразеологизмы.
Источники русских фразеологизмов
Все фразеологизмы русского языка можно разделить по происхождению на 2
группы: фразеологизмы русского происхождения и заимствованные.
Подавляющее большинство русских фразеологизмов возникло в самом русском
языке или достались русскому языку от языка предков: водой не разольешь –
«очень дружны», в чем мать родила – «без одежды» и многие другие.
Каждое ремесло на Руси оставляло след в русской фразеологии. От плотников
ведет свое начало «топорная работа», от скорняков – «небо в овчинку». Новые
профессии дали новые фразеологизмы. Из речи железнодорожников русская
фразеология взяла выражение «зеленая улица» и так далее.
Установить время и место возникновения множества фразеологизмов трудно,
поэтому существует предложение лишь о том, где они возникли и на какой
основе.
Гораздо легче определить источник авторских фразеологизмов.
Например, «квасной патриотизм» - ложный, показной возник в письме
известного русского поэта и критика Л.А.Вяземского. Еще точнее можно
установить происхождение фразеологизмов, возникших в произведении
художественной литературы с тем же названием. Фразеологизм «Тришкин кафтан»
возник из басни И.А. Крылова. Уже в составе басни это выражение стало
фразеологизмом со значением: дело, когда устранение одних недостатков
влечет за собой новые недостатки.
Заимствованные фразеологизмы делятся на заимствованные из старославянского
языка и заимствованные из западноевропейских языков.
Старославянские фразеологизмы закрепились в русском языке после введения
христианства, они в большинстве своем ведут начало из книг, священного
писания в том числе. Чаще всего они имеют книжный характер. Например,
«притча во языцех», «ищите и обрящете», «метать бисер перед свиньями» и
другие.
Фразеологизмы, заимствованные из западноевропейского языка включают в себя
древнейшие заимствования из латинского или древнегреческого языка,
например, «терра инкогнита». Более поздними являются заимствования из
фразеологии («иметь зуб»), немецкое («разбить наголову»),
английского(«синий чулок») языков.
Классификация русских фразеологизмов
В.В. Виноградов выделил три основных типа фразеологических единиц, которые
были названы ''фразеологизм сращивания'', ''фразеологизм единства'',
''фразеологизм сочетания''.
Фразеологические сращения
Фразеологические сращения – абсолютно неделимые словосочетания, ''значение
которых совершенно независимо от их лексического состава, от значения их
компонентов и так же условно и произвольно, как значение немотивированного
сл. знака''. Например, собаку съел, точить лясы, бить баклуши и подобное.
Фразеологические единства
Фразеологические единства - словосочетания, в котором ''значение целого
связано с пониманием внутри образного стержня фразы, потенциального смысла
слов''. Например, ''держать камень за пазухой, выносить сор из избы,
стреляный воробей'' и тому подобное.
Фразеологические сочетания
Фразеологические сочетания – В.В. Виноградов назвал словосочетания,
''образуемые реализацией несвободных значений слов''. Он отметил, что
большая часть и значений слов ограничена в своих связях
внутрисемантическими отношениями самой языковой системы. Эти лексические
значения могут проявляться лишь в связи со строго определенным кругом
понятий и их словесных обозначений. Например, можно сказать ''страх
берет'', ''тоска берет'', но нельзя сказать: ''радость берет'',
''наслаждение берет'' и тому подобное.
Фразеологические выражения
Н.М. Шанский выделил четвертый тип фразеологических единиц –
“фразеологические выражения''.
Фразеологические выражения ''устойчивы в своем составе и употребляют
фразеологические обороты, которые являются не только семантически
членимыми, но и состоит целиком из слов со свободными значениями''.
Например, '' трудовые успехи'', ''хрен редьки не слаще'', ''высшее учебное
заведение'', и тому подобное.
Н.М. Шанский отметил различие фразеологизмов с точки зрения их лексического
состава, а также подробно охарактеризовал фразеологические обороты с точки
зрения их структуры, их происхождения, их экспрессивно-стилистических
свойств.
Классификация приемов перевода фразеологизмов
Чтобы в теоретическом плане говорить о приемах перевода ФЕ, нужно всю
фразеологию данного языка расклассифицировать по какому-то обоснованному
критерию на группы, в границах которых наблюдался бы как преобладающий тот
или иной прием, тот или иной подход к передаче ФЕ. Многие авторы в качестве
исходной точки берут лингвистические классификации, построенные в основном
на критерии неразложимости фразеологизма, слитности его компонентов, в
зависимости от которой и от ряда дополнительных признаков—мотивировки
значения, метафоричности и т.п.,—определяется место ФЕ в одном из следующих
трех (четырех) разделов: фразеологические сращения (идиомы),
фразеологические единства (метафорические единицы), фразеолологические
сочетания и фразеологические выражения (Ш. Балли, В. В. Виноградов, Б. А.
Ларин, Н. М. Шанский). Показательной в отношении творческого использования
такой классификации в теории и практике перевода можно считать работу Л. В.
Федорова. Разобрав основные для того времени (1968) лингвистические схемы,
он останавливается на предложенной В. В. Виноградовым и осмысливает ее с
точки зрения переводоведения. Например, он отмечает отсутствие четких
границ между отдельными рубриками, «разную степень мотивированности,
прозрачности внутренней формы и национальной специфичности» единств,
которая может потребовать от переводчика «приблизительно такого же подхода,
как идиомы». Та же классификация «весьма удобна для теории и практики
перевода» и по мнению Я. И. Рецкера, который, однако, берет из нее только
единства и сращения, считая, что по отношению к этим двум группам ФЕ
следует применять неодинаковые приемы перевода: «перевод фразеологического
единства должен, по возможности, быть образным», а перевод
фразеологического сращения «осуществляется преимущественно приемом
целостного преобразования».
Такой подход к классификации приемов перевода ФЕ нельзя считать
неправильным, так как от степени слитности компонентов несомненно зависит в
некоторой мере и возможность полноценного перевода, выбор наиболее удачных
приемов. Однако, как было отмечено, ведущие теоретики перевода, опираясь на
лингвистические схемы, насыщают их своим содержанием, делают ряд
модификаций и оговорок, вводят дополнительно деление на образные и
необразные единицы, на фразеологизмы пословичного и непословичного типа и
т.д.
Возможности достижения полноценного словарного перевода ФЕ зависят в
основном от соотношений между единицами ИЯ и ПЯ:
1) ФЕ имеет в ПЯ точное, не зависящее от контекста полноценное
соответствие (смысловое значение+коннотации);
2) ФЕ можно передать на ПЯ тем или иным соответствием, обычно с
некоторыми отступлениями от полноценного перевода, переводится вариантом
(аналогом);
3) ФЕ не имеет в ПЯ ни эквивалентов, ни аналогов, непереводима в
словарном порядке.
Несколько упрощая схему, можно сказать, что ФЕ переводят либо
фразеологизмом (первые два пункта) — фразеологический перевод, либо иными
средствами (за отсутствием фразеологических эквивалентов и аналогов) —
нефразеологический перевод.
Это, разумеется, полярные положения. Между ними имеется множество
промежуточных, средних решений, с которыми связано дальнейшее развитие
нашей схемы: приемы перевода в других разрезах — в зависимости от некоторых
характерных признаков и видов ФЕ (образная — необразная фразеология, ФЕ
пословичного — непословичного типа), перевод с учетом стиля, колорита,
языка, авторства отдельных единиц и т.д. Эти дополнительные аспекты полнее
представят проблему перевода ФЕ, расширят и облегчат выбор наиболее
подходящего приема.
Фразеологический перевод
Фразеологический перевод предполагает использование в тексте перевода
устойчивых единиц различной степени близости между единицей ИЯ и
соответствующей единицей ПЯ — от полного и абсолютного эквивалента до
приблизительного фразеологического соответствия.
Фразеологический эквивалент
Фразеологический эквивалент — это фразеологизм на ПЯ, по всем
показателям равноценный переводимой единице. Как правило, вне зависимости
от контекста он должен обладать теми же денотативным и коннотативным
значениями, т. е. между соотносительными ФЕ не должно быть различий в
отношении смыслового содержания, стилистической отнесенности,
метафоричности и эмоционально-экспрессивной окраски, они должны иметь
приблизительно одинаковый компонентный состав, обладать рядом одинаковых
лексико-грамматических показателей: сочетаемостью (например, в отношении
требования одушевленности/неодушевленности), принадлежностью к одной
грамматической категории, употребительностью, связью с контекстными словами-
спутниками и т.д.; и еще одним—отсутствием национального колорита.
Речь идет по существу о. полной и абсолютной эквивалентности, указывающей
на чрезвычайно высокие требования, которые предъявляются к
фразеологическим эквивалентам. Все это—уже существующие в общем
сравнительно немногочисленные единицы, работа с которыми сводится к их
обнаружению в ПЯ; решающая роль в этой работе большей частью принадлежит
отличному владению ПЯ и ... словарям.
Неполный фразеологический эквивалент
Неполным (частичным) фразеологическим эквивалентом называют такую
единицу ПЯ, которая является эквивалентом, полным и абсолютным,
соотносительной многозначной единицы в ИЯ, но не во всех ее значениях.
Например, the massacre of the innocents, известный библеизм, полностью
соответствует рус. избиение младенцев, но эта русская единица является лишь
частичным эквивалентом, так как англ. ФЕ имеет еще одно значение—жарг.
«нерассмотрение законопроектов ввиду недостатка времени (в конце
парламентской сессии)».
Частичных эквивалентов сравнительно немного, так как вообще явление
многозначности менее характерно для фразеологии. Гораздо чаще случаи
относительной фразеологической эквивалентности.
Относительный фразеологический эквивалент
Относительный фразеологический эквивалент уступает абсолютному лишь в
том, что отличается от исходной ФЕ по какому-либо из показателей: другие,
часто синонимические компоненты, небольшие изменения формы, изменение
синтаксического построения, иные морфологическая отнесенность, сочетаемость
и т.п. В остальном он является полноценным соответствием переводимой ФЕ,
«относительность» которого скрадывается контекстом.
Различие может быть, например, в сочетаемости. Если сравнить нем. da
lachen (ja) die Huhner! с его русским аналогом курам на смех, то нетрудно
заметить, что при переводе придется русский эквивалент либо «подгонять» под
соответствующую немецкую единицу и превратить ее в самостоятельную
экспрессивную фразу: «да это же курам на смех!», либо, если этого сделать
нельзя, искать других соответствий.
Частым отличием можно считать неодинаковое лексико-семантическое
содержание отдельных компонентов. В приведенном выше примере показать спину
в ФЕ некоторых языков появляется с компонентом не «показать», а «повернуть»
англ. turn one's back, болг. обръщам гръб.
В других случаях эквивалент может отличаться от исходной ФЕ по
компонентному составу; например, один и тот же образ может быть выражен
экономнее или пространнее:.
Образы могут быть очень близкими, соприкасающимися, например,
«молния»—«гром» (ср. нем. Blitz aus heiterem Himmel и рус. гром среди
ясного неба); они могут быть весьма далекими, но логически сопоставимыми:
например, «похожесть» русский, болгарин и француз видят в «двух каплях
воды», а у немца и чеха это «два яйца», у англичанина—«две горошины».
Но образы двух аналогов (на ИЯ и ПЯ) могут не иметь между собой ничего
общего как образы, что не мешает эквивалентам исполнять исправно свою
функцию в переводе.
В принципе, возможность передавать ФЕ аналогами с образностью, совершенно
не имеющей точек соприкосновения в ИЯ и ПЯ, объясняется главным образом
тем, что по большей части это стертые пли полустертые метафоры, не
воспринимаемые или, скорее, воспринимаемые подсознательно носителем языка:
ведь в значении остаться с носом никакого «носа» русский не видит, как не
замечает болгарский читатель «пальца» в аналоге остана с пръст в уста
(«остаться с пальцем во рту»). Степень яркости образа — очень низкая — до
нулевой у фразеологических сращений, а в единствах более высокая, но редко
достигающая интенсивности в свободном сочетании,— является одной из главных
предпосылок для выбора приема перевода между аналогом и калькой. Об этом
речь пойдет ниже, но уже здесь ясна опасность слишком поспешного, не
увязанного с особенностями контекста решения в отношении этого выбора.
Наконец, чрезвычайно часты различия, возникающие в случаях использования
таких приемов перевода, как различного рода трансформации типа
антонимического перевода, конкретизации и генерализации, которым, подобно
лексическим, поддаются и фразеологические единицы.
Индивидуальные эквиваленты
К фразеологическим можно условно отнести и «индивидуальные» эквиваленты.
Не находя в ПЯ полного соответствия, переводчик иногда вынужден прибегать к
словотворчеству, оформляя в духе переводимой единицы новый, свой
фразеологизм, максимально напоминающий «естественный». Если такую
"подделку" читатель примет, значит удалось передать содержание и стиль
переводимой единицы в достаточно «фразеологической» форме.
Индивидуальные фразеологизмы, если они мастерски «сделаны», обладают
показателями обычной ФЕ, отличаясь от нес лишь но одному, самому важному
показателю—они не воспроизводимы. Переводчик создает их в ходе своей
работы, и очень мало вероятно, чтобы такой перевод закрепился за данной
единицей настолько, чтобы вошел в язык. Поэтому здесь скорее идет речь о
контекстуальном переводе.
При создании своего фразеологизма-аналога переводчик может
воспользоваться уже существующими в ПЯ фразеологическими средствами и
моделями.
Близким к этому является приспособление к контексту уже существующего
фразеологизма путем изменения структуры, добавления новых компонентов,
придания при помощи фонетических средств вида пословицы, комбинирования из
двух единиц одной и т. д. — пути, которые можно было бы назвать лексико-
фразеологическим переводом.
Основные области использования фразеологических эквивалентов
Прежде чем говорить о нефразеологическом переводе ФЕ, полезно отметить,
что фразеологические эквиваленты и аналоги встречаются чаще всего в
следующих группах устойчивых единиц:
Интернациональная фразеология
К ней принадлежат ФЕ, которые вошли в языки многих народов из
исторических (главным образом античных), мифологических, литературных
источников, заимствовались из языка в язык, или же возникали у разных
народов независимо одни от других вследствие общности человеческого
мышления, близости отдельных моментов социальной жизни, трудовой
деятельности, производства, развития науки и искусств.
Многие из таких единиц относятся к крылатым выражениям. Среди них имеется
немало связанных с историческими или мифологическими личностями. Так, в
разных языках существуют фразеологические эквиваленты англ. Achilles' heel:
фр. talon d'Achilles, нем. Achilles Ferse, чеш. Achilova pata, рус.
ахиллесова пята, болг. ахилесова пета; эквивалентны болг. пирова победа:
рус. Пиррова победа, пигл. Pyrrhic victory, фр. victoire a la Pyrrhus.
Нетрудно заметить, что многие из перечисленных ФЕ—кальки, т.е. именно те
образования, которые необходимы для полной эквивалентности. Это очень
хорошо и намного облегчает работу переводчика, умеющего пользоваться
словарями. Есть, разумеется, и свое «но». Одной принадлежности
фразеологизма к интернациональным недостаточно, чтобы обеспечить его
правильный перевод. Bo-первых, далеко не все вошедшие в один язык
«интернациональные единицы» имеются и в остальных языках. Во-вторых,
несмотря на одинаковый путь перевода — калькирование, между эквивалентами
все же отмечаются незначительные формальные отличия (словосочетание —
сложное слово, предложная—беспредложная конструкция, различная суффиксация
и т.д.), а это иногда существенно затрудняет переводчика: «Ахиллес» в
болгарской транскрипции— «Ахил», так что следовало бы ожидать «Ахилова
пета»; русским эквивалентом козла отпущения является англ.
scapegoat—перевод сложным словом (что гораздо чаще бывает в немецком). В-
третьих, хотя и сравнительно редко, но эквивалентов может быть больше
одного и тогда переводчик не может машинально заменить свою единицу
эквивалентной.
Все эти «но» предъявляют переводчику жесткое требование: проверять по
словарям каждый сомнительный случай.
Устойчивые сравнения
Довольно часто фразеологические эквиваленты встречаются среди устойчивых
сравнений. У многих народов говорят: поет как соловей, смел как лев, упрям
как осел, пьян как свинья и т. д. По для тех же качеств наряду с этими
образами есть и другие, непривычные для ПЯ. Сравнение с «соловьем» явно не
подойдет для стран, где его не знают, и переводчик должен двадцать раз
взвесить, прежде чем один раз ввести непривычный образ. Такого же
взвешиванья требуют и остальные сравнения—переводить своим, привычным, или
сохранить «экзотичное»: например, англичане и французы видят упрямство
скорее у мула, а осел является также символом глупости; что касается
пьянства, то наряду со свиньей у разных народов фигурирует немало других
образов: фр. (пьян как) певчий дрозд, монах (францисканец, тамплиер) или
ломтик хлеба в бульоне.
Составные термины
Составные термины (в том числе и составные названия) — особая группа ФЕ,
требующих в любом случае эквивалентов в ПЯ. Однако так как в них
терминологическое начало преобладает над фразеологическим, приводим их
здесь с той оговоркой, что они переводятся всегда эквивалентами, но не
обязательно фразеологическими: многие составные термины в одном языке имеют
однословные эквиваленты в другом (ср. болг. зъбно колело — рус. шестерня,
англ. thorax или chest—рус. грудная клетка, болг. гръден кош).
Грамматическая фразеология
Грамматическая фразеология — условное название раздельнооформленных частей
речи, главным образом составных предлогов и союзов. Предлоги в течение
(чего), в связи (с чем), союзы так как, благодаря тому что, в то время как
и т. д., подобно терминам, требуют эквивалента в ПЯ, но также не
обязательно фразеологического. Среди них есть и единицы интернационального
распространения, такие как англ. in accordance with, with the exception of,
нем. im Einklang mit, mit Ausnahme von, рус. в соответствии с, за
исключением и т. п.
Глагольно-именные сочетания
Глагольно-именные сочетания (глагольные описательные выражения) составляют
значительную группу необразных ФЕ, категория которых теоретически еще
недостаточно четко очерчена, но практически уже представлена несколькими
русскими словарями-справочниками. Их называют еще устойчивыми, или
несвободными словосочетаниями — определение, относящееся, но сути дела, к
любому фразеологизму; считают, что в них объединены фразеологические
сочетания и выражения; на наш взгляд, это скорее всего единицы,
оформляющиеся на почве устойчивой лексико-синтаксической сочетаемости.
Независимо от того, считаются эти единицы фразеологизмами или нет, их
перевод тяготеет к фразеологическому, хотя нередко приходится прибегать к
их однословным синонимам. Дело в том, что «описательные глагольно-именные
выражения» нередко отличаются стилистически от своих синонимов-слов (ср.
предавать забвению и забывать, стоять на страже и сторожить, питать доверие
и доверять, принять решение и решить), что большей частью и заставляет
переводчика искать для них фразеологические эквиваленты в ПЯ.
Фразеосхемы
Многое из сказанного о переводе необразной фразеологии касается и
фразеосхем или синтаксической фразеологии, единицы которой М. Леонидова
относит к «промежуточному, синтаксико-фразеологическому уровню»; в отличие
от грамматической фразеологии, они тоже тяготеют к фразеологическому
переводу, главным образом благодаря своей экспрессивной окраске. С точки
зрения перевода категория эта чрезвычайно интересна, но еще почти совсем не
разработана.
Нефразеологический перевод
Нефразеологический перевод, как показывает само название, передает данную
ФВ при помощи лексических, а не фразеологических средств ПЯ. К нему
прибегают обычно, лишь убедившись, что ни одним из фразеологических
эквивалентов или аналогов воспользоваться нельзя. Такой перевод, учитывая
даже компенсационные возможности контекста, трудно назвать полноценным:
всегда есть некоторые потери (образность, экспрессивность, коннотации,
афористичность, оттенки значений), что и заставляет переводчиков обращаться
к нему только в случае крайней необходимости.
Лексический перевод
Строго лексический перевод применим, как правило, в тех случаях, когда
данное понятие обозначено в одном языке фразеологизмом, а в другом—словом.
Так, многие английские глаголы, выраженные словосочетаниями, можно передать
совершенно безболезненно их лексическим эквивалентом: set или put on
fire—«зажечь», catch fire—«зажечься», «загореться»,
Такому переводу поддаются, хотя и не совсем безболезненно, и ФЕ, у
которых в ИЯ есть синонимы-слова. Это большей частью идиомы, т. е.
сочетания, обозначающие предметы или понятия. Французский арготизм prendre
les manettes значит просто "растеряться", но это словарный перевод, который
в живом тексте мы используем лишь в крайнем случае; можно найти
фразеологические соотвстствия, которыми его можно передать, например,
«потерять присутствие духа, самообладание», «потерять голову», а может
быть, и что-либо более близкое к буквальному значению — «потерять
управление»?
В отличие от «однословного» и ближе к тому, что называют свободным
переводом, смысловое содержание ФЕ может быть передано переменным
словосочетанием. Такие переводы вполне удовлетворительно выполняют свою
роль и словаре, указывая точное семантическое значение единицы. Однако в
контексте любое соответствие должно приобрести «фразеологический вид» или
но меньшей мере стилистическую окраску и экспрессивность, близкие к
оригинальным.
Одним словом, и при лексическом переводе ФЕ нужно всегда стремиться
приблизиться к фразеологическому, передать хотя бы отдельные его элементы
или стороны.
Калькирование
Калькирование, или дословный перевод, предпочитают обычно в тех случаях,
когда другими приемами, в частности фразеологическими, нельзя передать ФЕ в
целости ее семантико-стилистического и экспрессивно-эмоционального
значения, а по тем или иным причинам желательно «довести до зрения»
читателя образную основу.
Предпосылкой для калькирования является достаточная мотивированность
значения ФЕ значениями ее компонентов. То есть калькирование возможно
только тогда, когда дословный перевод может довести до читателя истинное
содержание всего фразеологизма (а не значения составляющих его частей).
(Это осуществимо, во-первых, в отношении образных ФЕ, главным образом
фразеологических единств, сохранивших достаточно свежей метафоричность (и
истинных идиомах—фразеологических сращениях—образная основа почти не
воспринимается, и кальки с них кажутся бессмыслицами); калькировать можно,
во-вторых, ряд пословиц и, в первую очередь, таких, которые не обладают
подтекстом. Этим приемом можно, в-третьих, передать и некоторые устойчивые
сравнения, но только убедившись, что носитель ПЯ воспримет их правильно.
К калькам прибегают и в таких случаях, когда «семантический эквивалент»
отличается от исходной ФЕ по колориту, или при «оживлении» образа.
Многие кальки можно отнести к переводу фразеологическому. Например, англ.
caution is the parent of safety можно перевести почти дословно и получить
неплохую, вполне осмысленную русскую пословицу осмотрительность—мать
безопасности, т. с. по типу повторение— мать учения или праздность—мать
всех пороков.
Описательный перевод
Описательный перевод ФЕ сводится, по сути дела, к переводу не самого
фразеологизма, а его толкования, кпк это часто бывает вообще с единицами,
не имеющими эквивалентов в ПЯ. Это могут быть объяснения, сравнения,
описания, толкования—все средства, передающие в максимально ясной и краткой
форме содержание ФЕ, все с тем же неизменным стремлением к фразеологизации
или хотя бы намеку и на коннотативные значения.
В контексте этот путь перевода самостоятельного значения не имеет, так
как в любом случае переводчик постарается вплести содержание ФЕ в общую
ткань таким образом, чтобы правильно были переданы все элементы текста в
целом, т. е. прибегнет к контекстуальному переводу.
Контекстуальный и выборочный перевод
Говоря о приемах перевода ФЕ и выборе между ними, остается оговорить еще
два понятия: контекстуальный перевод и выборочный перевод.
В применении контекстуального перевода к фразеологии А. В. Куний
пользуется термином «обертональный перевод», а Я. И. Рецкер —
«контекстуальная замена».
Чаще всего о контекстуальном переводе мы вспоминаем, конечно, при
отсутствии эквивалентов и аналогов— когда фразеологизм приходится
передавать нефразеологическими средствами.
Выборочный перевод у Ю. Катцера и А. Кунина противопоставлен
моноэквивалентному переводу и свободному переводу; в этой плоскости он
имеет свое оправдание. Мы же предпочитаем рассматривать его в несколько
ином плане: не как перевод «устойчивого сочетания слов посредством одного
из возможных фразеологических синонимов», а несколько шире—как неизбежный
начальный этап любого перевода устойчивого сочетания, да и перевода вообще.
Выбирают, опираясь обычно на словарные (известные, общепринятые — за ними
не обязательно обращаться к словарю) соответствия, в первую очередь
варианты, т. е. синонимы или близкие значения многозначных ФЕ. Например,
рукой подать переводится на большинство языков только в пространственном
значении—близко, но, как и само наречие «близко», эта ФЕ может иметь и
временное значение: «до начала спартакиады рукой подать» (как и сейчас же,
которое обычно — наречие времени, а употребляется и в значении места:
«сейчас же за околицей начинаются луга»). Может случиться, что контекст «не
принимает» наличные соответствия, в том числе и фразеологические
эквиваленты, и в таком случае приходится искать иные, нефразеологические
средства. Французскую идиому deferrer des quatres pieds можно перевести
фразеологизмами «поставить в тупик», «припереть к стенке», описательным
глагольным выражением «привести кого-л. в смущение», обычным глаголом
«озадачить»; но возможны и «привести в замешательство», «выбить почву из-
под ног», «смутить»; не исключается и «сбить с толку», «сбить с панталыку»
и еще десятки фразеологических и нефразеологических решений.
При выборе учитываются все показатели исходной ФЕ и, не в последнюю
очередь, ее стиль и колорит; иногда именно стилистическое несоответствие
или наличие колорита не допускает в перевод казалось бы самую подходящую
единицу.
Характерные особенности фразеологизмов
Таким образом, в нисходящей степени полноценности были приведены
различные приемы перевода ФЕ, а теперь тот же материал рассмотрим с точки
зрения характерных особенностей самих фразеологизмов.
Образные и безобразные фразеологические единицы
Многие авторы делят ФЕ на образные и необразные — деление, которое проходит
через все основные категории устойчивых единиц и тесно связано с приемами
их перевода.
Необразная фразеология переводится обычно эквивалентами, не допуская
большей частью калькирования, и не представляет особых затруднений для
переводчика.
Перевод образной фразеологии намного сложнее, что преимущественно
обусловлено необходимостью решить: передавать или не передавать
метафоричность и обязательно ли сохранить стилистические и коннотативные
особенности переводимой единицы, не упуская из виду, разумеется, и ее
семантику, а, при неизбежности потерь, правильно решить, чем
жертвовать—образом или содержанием ФЕ. В связи с этим в ряде пособий приемы
перевода рассматриваются именно с учетом наличия или отсутствия в этих ФЕ
метафоричности.
На характерные особенности образной фразеологии обратил внимание уже Л,
П. Соболев: «Самый распространенный вид образных выражений и в разговорном
обиходе, и в художественной литературе—это тропы, утратившие свою
конкретность, но сохранившие какие-то следы ее; хотя и не видишь, не
осязаешь пояса в идиоме заткнуть за пояс, она гораздо выразительнее, чем
отвлеченное превзойти.. Когда-то не хватать с неба звезд было свежей
конкретной метафорой; теперь это выражение не дает образа хватания звезд,
но все же сильнее, чем просто: «быть посредственностью». Итак, с одной
стороны—образ, с другой—казалось бы, нет образа, и мы считаем, что для
осуществления мастерского перевода важнейшим является установление степени
«стертости» или «живости» этого тропа для носителя ИЯ и умение нащупать
тот, иногда единственно верный путь между Сциллой полной утраты
метафоричности и Харибдой неоправданного «оживления» образа. Только этот
путь и приведет к тому, что впечатление, полученное читателем перевода, не
будет отличаться от впечатления, получаемого читателем подлинника.
ФЕ пословичного и непословичного типа
Другое деление ФЕ—деление на единицы пословичного и непословичного типа;
ряд авторов вообще исключает пословицы из числа фразеологизмов; обычно их
неохотно включают и во фразеологические словари. Все это дает основание и с
точки зрения перевода рассматривать их особо, как это и сделано в некоторых
пособиях по переводу.
От остальных устойчивых единиц пословицы, крылатые выражения (не крылатые
слова!), афоризмы, сентенции и т. п. отличаются
1) своей синтаксической структурой: пословица — всегда четко оформленное
предложение
2) тем, что единицы пословичного типа выражают суждение, обобщенную
мысль, мораль (нравоучение) и т. д. в отличие от остальных ФЕ, обозначающих
обычно понятие или предмет.
Несмотря на существенные расхождения в плане содержания и плане
выражения, этими рубежами почти нельзя руководствоваться в плане перевода.
И те ФЕ и другие
1) могут быть образными или необразными, и искать подходящих путей
перевода мы будем по этой линии;
2) и те и другие могут обладать большей или меньшей мотивированностыо
значения целого значениями компонентов, и опять-таки от этого будет
зависеть наш выбор наиболее подходящего перевода. Что же касается формы,
то, несмотря на обычное стремление пословицу переводить пословицей, нет
никакого препятствия к переводу в контексте единиц одного типа единицами
другого.
Тем не менее между обоими типами ФЕ—пословиц и «непословиц»— и с точки
зрения перевода намечается кое-какая разница в том смысле, что в отличие от
единиц непословичного типа, которые мы стремимся переводить
фразеологическими эквивалентами и аналогами, а другие приемы ищем только в
крайнем случае, при переводе пословиц намечается два пути, зависящие
главным образом от характера самой пословицы (и от контекста):
1) передача самостоятельным эквивалентом (или аналогом)
2) обычным перевыражением, аналогичным переводу нормального
художественного текста. Этот второй путь требует пояснения. Пословица, как
лаконичное выражение суждения, мысли, назидания, является миниатюрным
художественным произведением, которое лучше всего передавать именно как
произведение, а не как воспроизводимую единицу.
Языковой источник ФЕ
Приемы перевода связаны отчасти и с языковым источником ФЕ и соответствиями
между ИЯ и ПЯ.
Выше шла речь об интернациональной фразеологии, главным образом о
возможностях ее перевода эквивалентами. Здесь мы осветим оборотную сторону
медали, коснувшись вместе с тем и ФЕ, заимствованных из других языков.
Близость плана выражения между двумя соотносительными фразеологизмами
данной пары языков не всегда обусловливает и близость плана содержания.
Иными словами, в этой группе ФЕ можно встретить также и «ложных друзей
переводчика».
В отличие от этого понятия в лексике, здесь «ложность» заключается реже в
межъязыковой омонимии, а чаще в несоответствии между дословным и
фразеологическим переводом. Например, болг. ФЕ в двух вариантах гледам през
пръсти и карам през пръсти может быть истолкована как: «смотреть сквозь
пальцы», но соответствует приблизительно рус. валить через пень колоду,
делать что-л. спустя рукава;
Авторство фразеологизмов
«Авторство» фразеологизма обычно не влияет на выбор приема его перевода,
тем более что подавляющее большинство ФЕ-—создания народного гения,
рассматриваемые как языковые единицы без учета их авторов. Об авторстве
можно говорить лишь в отношении крылатых выражений, афоризмов,
сентенций, максим, восходящих к определенному литературному или
историческому источнику. В принципе, выбор приема для их перевода тот же,
что и при переводе остальной фразеологии. Нужно, однако, учитывать в еще
большей степени важность сохранения их формы, а также часто присутствующих
в их содержании коннотативных значений: намеков, аллюзий, связанных с их
источником. Вот почему переводчику очень полезно знать авторство таких
единиц и историю их возникновения.
С фразеологизмами этого типа не следует смешивать цитаты, встречающиеся в
подлиннике. В принципе их воспроизводят в том виде, в котором они
фигурируют в переводимом тексте или в утвердившемся уже переводе
произведения, откуда они взяты.
Национальная окраска ФЕ
Выбор приемов перевода ФЕ зависит еще от наличия или отсутствия у нее
национальной окраски. Вопрос сохранения колорита при переводе подробнее
рассмотрен в связи с передачей реалий, но в фразеологии он ставится
несколько иначе. В национальные цвета окрашены очень многие фразеологизмы,
в том числе, по мнению Я. И. Рецкера, и нейтральные по стилю.
Интернациональные единицы в составе фразеологии любого языка составляют
меньшинство, а из заимствованных многие приобрели уже соответствующий
колорит. Так что передача колорита—задача, с которой сталкивается каждый
переводчик художественной литературы.
Национальный колорит ФЕ может быть обусловлен
1) специфической окраской отдельного компонента (реалия, имя собственное)
или же
2) характером самой единицы, связанной тем или иным путем с национальными
особенностями соответствующего народа. Реалия (и имя собственное), как
любой компонент ФЕ, утрачивает тем большую часть своего значения, чем
теснее связь между компонентами, т. с. чем выше степень слитности всего
сочетания. Однако утрачивая даже полностью семантику, реалии сохраняют
почти всегда если не весь колорит, то какой-то отблеск его. И
отсюда—основная трудность перевода таких единиц: их нельзя передавать
эквивалентами, так как эквивалентность предполагает идентичность всех
показателей, в том числе и национальной окраски, а это практически
невозможно.
Итак, колорит превращает ФЕ в своеобразную реалию, которая, однако, в
отличие от «лексической реалии», передастся при переводе не путем
транскрипции, а, по мнению большинства авторов, калькой. С этим мы
соглашаемся только наполовину. Традиционный пример— англ. carry coals to
Newcastle или нем. Eulen nach Athen tragen следует перевести не
семантическим эквивалентом ехать в Тулу со своим самоваром, а кальками
«возить уголь в Ньюкасл» и «везти сов в Афины». На наш взгляд, пример не
особенно убедителен: во-первых, видимо, далеко не каждый читатель знает или
сразу сообразит, что для этого английского города характерны «добыча и
вывоз угля», уже не говоря о более чем сомнительной общеизвестности обилия
сов в Афинах, и, во-вторых,— что гораздо важнее,—такая калька неизбежно
приведет к оживлению образа, который, выпирая из текста, привлечет внимание
читателя гораздо сильнее, чем ФЕ в подлиннике. Так что, по-видимому, в
большинстве случаев разумнее будет пожертвовать той небольшой долей
колорита, которая сохранилась в данной единице, и переводить
фразеологическим аналогом: рус. морю воды прибавлять или болг. нося дърва в
гората («носить дрова в лес»). Но важнейшим остается правило (нарушение его
может испортить весь перевод) никогда не подменять английский колорит
русским или французский болгарским.
Авторское употребление фразеологизмов
Фразеологизмы уже сами по себе трудно поддаются переводу, но намного
сложное перевод в тех случаях, когда писатель в определенных стилистических
целях меняет содержание и/или форму ФЕ—опускает или добавляет компоненты,
заменяя их синонимами или антонимами, переставляет их местами, освежает,
оживляет тем или иным путем стертые или полустертые образы, на которых
построено сочетание, перифразируя его, или «скрещивает» одни единицы с
другими, одним словом, употребляет ФЕ не в их «нормативном виде».
Существует множество путей авторизации фразеологической единицы, которые
так или иначе приводят к ее разрушению как устойчивого сочетания слов.
Вместе с тем ФЕ непременно продолжает существовать в языковом сознании
читателя, приобретая новые связи, создавая новые, часто совсем неожиданные
эффекты, на которых обычно строится каламбур.
Вопрос об индивидуально-авторском использовании ФЕ привлекает, в
особенности в последнее время, внимание многих ученых, в том числе и
теоретиков перевода. Некоторые рассматривают такие образования как
разновидность фразеологизмов; другие посвящают им самостоятельные разделы и
статьи. Тем не менее, общего исследования пока нет, и будущим авторам
придется немало поработать над более полным освещением этой проблемы,
чрезвычайно важной для практики перевода (авторизация фразеологии —
излюбленный стилистический прием всех мастеров) и интересной с точки зрения
теоретической (литературоведческой и лингвистической).
Для начала нас интересует сравнительно второстепенный с точки зрения
переводческой практики вопрос, на который не удалось найти ответа в
просмотренной нами литературе. Некоторые авторы считают, что ФЕ разрушается
«при малейшем изменении в ее формальной и смысловой структуре»; другие
оспаривают это, говоря, что «не всякая трансформация ФЕ приводит к созданию
каламбура», что «многие ФЕ являются часто потенциальными каламбурами», что
иногда обновление ФЕ «приближается к игре слов». Однако не удалось
обнаружить той границы, перейдя которую авторизованный (трансформированный,
переосмысленный) фразеологизм превращается в каламбур.
Можно, впрочем, позволить себе считать каламбурами такие ФЕ,
трансформация которых приводит 1) к двуплановому восприятию и 2) к
возникновению юмористического эффекта, обычно связанного с эффектом
неожиданности.
Это позволяет предположить, что необразные ФЕ при авторизации могут
«оживляться», «освежаться», не превращаясь при этом в каламбуры, а
действительно приобретая новые качества. Так, введенный в состав глагольно-
именного сочетания «эпитет—определение или однородный член к привычному
компоненту—придает вес последнему, а у самой фразеологической единицы
оживает внутренняя форма" (принять твердое решение, произвести
ошеломляющее впечатление). Перевод таких сочетаний особой трудности не
представляет, так как всегда остается возможность то же (с минимальными
потерями) выразить глаголом и наречием (твердо решить).
Такие добавления - определения, распространяющие тот или иной из
компонентов ФЕ,—можно допустить и в ряде образных фразеологизмов, не
превращая их в каламбуры, а лишь уточняя, привлекая к ним, когда нужно,
внимание читателя. Т. Р. Левицкая и Л. М. Фитерман приводят пример
безболезненного перевода такого «оживляющего» добавления: The adulation has
not gone to his fair, curly head, где фразеологизм to go to one's head,
соответствующий рус. вскружить голову, нетрудно воссоздать: «не вскружили
его белокурую, кудрявую голову».
Даже в тех случаях, когда авторизованная ФЕ не является каламбуром, перевод
ее иной раз ставит перед переводчиком задачи аналогичного характера.
Список литературы
1. А.И. Ефимов ''История русского литературного языка''. Издательство
Московского университета, 1954.
2. Н.С. Ашукин ''Крылатые слова''. Гос. Издательство Москва, 1960.
3. С. Влахов, С. Флорин «Непереводимое в переводе», М. 1980.
4. В.М. Мокиенко ''Загадки русской фразеологии''. М., ''Высшая
школа'', 1990.
5. В.М. Мокиенко ''В глубь поговорки'', М., ''Просвещение'', 1975.
6. В.Н. Телия «Русская фразеология. Семантический, прагматический и
лингво-культурологический аспекты» М., 1996.
7. А.А.Гируцкий «Общее языкознание» Минск, 2001.
8. А.А. Реформатский «Введение в языковедение» М., 2001.
9. Т.И. Вендина «Введение в языкознание», М., 2001.