Михалев Алексей Михайлович
| "Михалев относился к числу тех, кого называют перфекционистами. Он либо делал что-то с подлинным совершенством, либо вообще не брался за то, в чем не считал себя асом. И в этом смысле он принадлежал к вымирающей породе людей, не способных к профессиональному компромиссу" /А.Плахов/ |
Михалев Алексей Михайлович (1944 - 1994)
Из разных источников:
Востоковед
Заканчивал институт восточных языков при МГУ
Работал переводчиком с персидского на высшем уровне
Категорически отказывался переводить "в обратную сторону" - с русского на аглийский
Блестящий перевод Алексея Михалева, артистически передавшего даже еврейский акцент
Алексей Михалев - лучший комедийный переводчик!
Пародийный юмор и шутки перевести на русский порой невозможно, но переводчик Алексей Михалев делает невозможное, подбирая эквиваленты
Отличный перевод Алексея Михалева
Безусловно, "номером первым" в искусстве синхронного перевода был Алексей Михалев
Один из лучших переводчиков фильмов на русский язык - Алексея Михалёва
Гений русского видеоперевода Алексей Михалев
Замечательный закадровый перевод Алексея Михалева
Просто гениальный переводчик с потрясающим голосом
Каким бы профессиональным не был дубляж - он не заменит потрясающих гнусавых интонаций Леонида Володарского, откровенного стеба и постоянной улыбки в голосе ушедшего из жизни несколько лет назад Алексея Михалева, неповторимого выговора Петра Карцева. И точка зрения, что со смертью Михалева наше видео точно потеряло больше половины своего шарма, лично мне очень и очень близка. Все мы слышали эти голоса, все мы знаем их интонации. А знаем ли мы, хотя бы как их зовут, не говоря уж про то, как они выглядят? Думаю, не все.
Записи с голосом этого переводчика продолжают беззастенчиво использовать, в том числе и в легальном видеобизнесе и на телевидении - потому что никаких авторских прав на уникальный талант синхронного переводчика не предусмотрено.
Переводы:
"Среди книг, которые я перевел - роман английской писательницы Мюриель Спарк "Мисс Джин Броуди в расцвете лет". Большая книга "Отныне и вовек" Джеймса Джонса. Повесть "Старик" Фолкнера. С двумя другими переводчиками я перевел очень большой роман Стейнбека "На восток от Эдема" из его собрания сочинений. Перевел два детектива. Хотя очень не люблю читать переводные детективы. Мне захотелось попробовать - можно ли перевести детектив хорошо. В общем, много книг. Я уже давно - член Союза писателей. А вступить туда можно лишь в том случае, когда переведено много книг." А. Михалев
А еще много-много фильмов
В рамках премии "Блокбастер" учрежден приз имени Алексея Михалева за лучший перевод фильма на русский язык.
Опубликованные переводы:
(составители Сергей Ваняшкин и Виталий Симанков)
с персидского
Голамхосейн Саэди "Страх". – “Иностранная литература”, 1974, № 4. Повесть также вышла отдельным изданием: Голамхосейн Саэди "Страх". – М.: Прогресс, 1976. (Серия "Современная зарубежная повесть", с послесловием переводчика)
Голамхосейн Саэди "Одержимые ветрами". – М.: Главная редакция восточной литературы изд-ва "Наука", 1977
Голамхосейн Саэди "Дандиль", "Пожар", "Церемония знакомства"; Аббас Пахлаван "Макси"; Иахшид Амиршахи "Сквозь туман ущелья и дорожную пыль...", "Поминание". – В сб.: Современная иранская новелла. 60–70 годы. – М.: Прогресс, 1980 (Весь сборник под ред. А. Михалева)
Ирадж Пезешк-зод "Дядюшка Наполеон": Роман. – М.: Худож. лит., 1981. (Серия "Зарубежный роман ХХ века"). (Пер. А. Михалева (гл.1–12) и Н. Кондыревой)
Самак-айар, или Деяния и подвиги красы айаров Самака, что царям служил, их дела вершил, был смел да умел. В двух книгах. Кн. 2. – М.: Главная редакция восточной литературы изд-ва "Наука", 1984
с английского
Мюриэл Спарк "Мисс Джин Броди в расцвете лет": Роман. – "Иностранная литература", 1980, №7. Также опубликован в сб.: Мюриэл Спарк. Избранное. – М.: Радуга, 1984 (Серия "Мастера современной прозы")
Дэвид Адамс Ричардс "Близилась зима": Роман. – М.: Прогресс, 1980
Маргарет Этвуд "Украшение из волос". – В сб.: Канадская новелла. – М.: Известия, 1986. (Библиотека журнала "Иностранная литература"). Рассказ также опубликован в сб.: Маргарет Этвуд. Постижение. – М.: Радуга, 1985
Джой Кэрол Оутс "Рождение трагедии", "Убийство". – В сб.: Дж.К. Оутс. Венец славы: Рассказы. – М.: Известия, 1986. (Библиотека журнала "Иностранная литература")
Джеймс Джонс "Отныне и вовек": Роман. – М.: Радуга, 1986 (Библиотека литературы США). В 1989 г. роман был переиздан с сокращениями в изд-ве "Правда".
Патрик Уайт "Блики в зеркале. Автопортрет". (Отрывки). – В сб.: Уайт П. Женская рука: Повесть. Рассказы. – М.: Известия, 1986 (Библиотека журнала “Иностранная литература”)
Маргарет Лоренс "Кудесники": Роман. – В сб.: Маргарет Лоренс. Кудесники. – М.: Радуга, 1988. (Пер. А. Михалева (гл. 1–6) и Ю. Жуковой)
Джон Стейнбек "На восток от Эдема": Роман. – Стейнбек Дж. Собр. соч. в шести томах. Т. 5. – М., Правда, 1989. (Пер. А. Михалева (гл. 1–18), О. Сороки и Г. Злобина)
Труман Капоте "Здравствуй, незнакомец": Рассказ. – В сб.: Современная американская новелла. – М.: Радуга, 1989
Дж. М. Куттзее "В ожидании варваров": Роман. – В сб.: Дж. М. Куттзее. Жизнь и время Михаэла К. – М.: Худож. лит., 1989
Найо Марш "Занавес опускается": Роман. – М.: Радуга, 1990. (Серия "Зарубежный детектив")
Питер Коррис "Как в воду канул": Роман. – В сб.: Современный австралийский детектив. – М.: Радуга, 1990
Уильям Фолкнер "Старик". – В сб.: Американская повесть. Кн. 2. – М.: Худож. лит., 1991. Перевод опубликован также в журнале "Октябрь", 1991, № 8.
Грин Грэм. Никто не виноват. Набросок киносценария. «Иностранная литература», 1986, №1, с. 231-236.
Король синхронного перевода Человек, которого многие слышали, но мало кто видел
"Независимая газета", Елена Кутловская
Кто такой Алексей Михалев? Раритетный голос, который бережно передают из рук в руки коллекционеры homevideo. На «Горбушке» Голос Михалева всегда продавался отдельно от прочей видеопродукции, по особой цене. Его предлагают как дорогое «кушанье» для ценителей. «Купите вот этот фильм, он в переводе Михалева! Значит, это культовая вещь», – глухим голосом настоящего эксперта сообщает продавец. После фамилии переводчика звучит название фильма или имя режиссера, известного на весь мир. Но в данном случае имя Михалева оказывается куда важнее.
Он родился 26 декабря 1944 года. Его отец был журналистом, а мать балериной. Впрочем, Зоя Дмитриевна Михалева, выросшая в дворянской семье, оставила сцену и занялась воспитанием детей. Старший брат Алексея Олег Яровой – у них разные отцы – был известным на Западе художником (у нас его почти не знают). В 1992 году он при странных обстоятельствах выпал из окна. Михалев ненадолго пережил брата – он умер от рака в декабре 1994-го.
Алексей унаследовал от матери страсть к балету. Он даже учился в Вагановском училище, но порвал ахилл. Позже Михалев говорил жене: «Какое счастье, что я порвал ахилл. Барышникова из меня бы не вышло, но танцевать плохо я мог бы вполне…» Травма изменила его планы. Он пошел в Институт восточных языков (сначала в Ленинграде, а затем в Москве), который окончил с отличием. И тут же распределился в Афганистан, переводчиком в дипкорпус. Тогда еще Афганистан был цветущей восточной монархией с экзотическими дворцами. Безупречное знание языка и необыкновенное личное обаяние позволили Михалеву довольно быстро сдружиться с королем Афганистана.
Следующая страна служебного пребывания – Иран. Дружба с шахом Ирана, после которой остались письма, подарки…
Наконец, Алексей Михалев становится личным переводчиком Брежнева. У Брежнева было много переводчиков, но значение стран Востока для СССР, ведшего холодную войну с Западом, трудно переоценить. Брежнев был доволен своим молодым переводчиком. И, по мнению бывших коллег Алексея, – даже очарован им. Это позволило Михалеву чувствовать себя вольготней, чем то было дозволено партийным уставом. На одном из приемов Брежнев с гордостью представил своего переводчика высокопоставленному гостю: «А это наш молодой коммунист Алексей Михалев». На что последний легко парировал: «А я не коммунист». И Брежнев ласково распорядился: «Срочно принять». Однако коммунистом Михалев так и не захотел стать. Что сократило сроки его пребывания в МИДе.
Михалев ненавидел любое ущемление свободы, был свободолюбив до болезненности, и инициатива самоограничения могла исходить только от него самого. И ни от кого другого. Почему-то Алексей Михалев не уехал из СССР. Почему-то ему было интересно жить в этой ужасной закрытой зоне. Его жена объясняет это тем, что он умел создавать свой мир, четко конструируя любые отношения таким образом, чтобы они его абсолютно устраивали. Наверное, он сумел выстроить такой тип взаимного общения и с советской державой. Тем более что эта отвратительная империя была его родиной.
Он не был конформистом, но обладал значительной гибкостью в общении. Был обаятелен, но колюч. Не был карьеристом, но ценил те возможности, которые карьера ему давала. В частности, ему нравилось много ездить, много видеть, многое знать…
Он был членом Союза писателей. Переводил американскую прозу. Но известность получил в первую очередь как переводчик западного (разумеется, пиратского) видео. Благодаря мягкому и интеллигентному голосу Михалева, благодаря его уникальному таланту переводчика-синхрониста на великолепном русском «зазвучали» «Битлджюс» и «Иствикские ведьмы», «Последний император» и «Апокалипсис сегодня», голливудские мультфильмы и великие мюзиклы Боба Фосса.
Эпоха советского пиратского видео совпала с периодом необыкновенного интеллектуального и духовного напряжения в жизни СССР. Нация готовилась порвать оковы самовластия и с жадностью поглощала все, что хотя бы намеком сулило долгожданную свободу. Любой продукт (интеллектуальный, материальный, эстетический, пищевой или туалетно-бумажный) с лейблом «оттуда», то есть с Запада, пользовался в Стране Советов небывалым спросом. Советский гражданин старался ухватить пусть кусочек, но из лучшего мира. Было модно читать журнал «Иностранная литература», носить американские (или на худой конец финские) джинсы, упиваться «Мальборо», слушать музыкальные новости от Севы Новгородцева по Би-би-си и, конечно же, смотреть западные фильмы.
В конце 80-х иметь видеокассеты с записями западного кино было куда престижнее, чем «Библиотеку всемирной литературы». Западное кино несло совершенно оглушительную по новизне эстетическую, идеологическую, наконец, эротическую информацию для большей части советских граждан. И жажда этой информации перехлестывала интерес к запрещенным книгам, к новым журнальным публикациям, к ночному слушанию «Голоса Америки».
Подпольные видеозаписи кино и подпольные переводы киноклассики обозначили появление совершенно новой андеграундной зоны. Пиратские кассеты – что бы на них ни было записано: голливудские экшны или европейские визуальные изыски, – являлись принадлежностью Культурного Авангарда. К нему же относился и голос переводчика. Более того, именно Голос Переводчика обозначал андеграундность, нелегитимность кинофильма. И, напротив, дубляж «снимал» с кинопросмотра знак запретности. Поэтому личность Переводчика оказывалась неотъемлемой частью новой информации, получаемой из черного видеобокса, напоминающего секретные шкатулки.
Голосовой тембр Михалева невозможно описать, но в моем субъективном восприятии он вибрировал всеми красками позитивного мироощущения. Я тысячу раз смотрела «Книгу джунглей» и, как многие искусствоведы, обожаю оригинальный (англоязычный) звук этого анимационного шедевра Голливуда. Я могу бесконечно слушать песенки Балу и джазовые перепевы обезьян в стиле Луи Армстронга. Но с не меньшим удовольствием я смотрю историю про Маугли и в переводе Михалева. Он – за что ему всегда были благодарны зрители – никогда не мешал воспринимать музыку. Он вообще никогда не заглушал собой фильм, никогда не вторгался на территорию оригинального звука. Не «комкал» саундтреки. Михалев органично существовал в кинопространстве: был будто бы «склеен» с фильмом, работая, как сегодня работают в компьютерной среде русификаторы.
Никогда не играя голосом, Михалев виртуозно играл словами. Причем его голос звучал одинаково и в комедиях, и в драмах. Одинаково оптимистично. И что феноменально: от этого звенящего оптимизма в равной степени выигрывали и комедия, и трагедия. Это невозможно объяснить. Это то, что не выводится в формулу. Как не поддается точному описанию актерская игра или игра пианиста.
«Многие книги, – писала Нина Берберова, – гораздо больше читаются и ценятся в переводах, чем в оригиналах». Так случилось и с работами Михалева в кино. «Искусство вкладывать максимальный смысл в слова есть искусство поэзии». Это опять-таки Берберова. Как безукоризненно точно ложатся ее слова на все то, что Михалев делал, работая с языковым перевоплощением.
В последние годы жизни Михалева ему уже делали заказы. Его голос коллекционировали. Например, Муслим Магомаев собрал огромную коллекцию фильмов, переведенных Михалевым специально для него. К слову, в год Михалев успевал перевести от 150 до 200 кинокартин.
В среде профессионалов его озвучание называлось: «фильм в исполнении Михалева». У него был абсолютный слух на качество. Он просто брезговал плохими картинами…
Подпись под фотографией: "Всегда в тени: за спиной зарубежного гостя на встрече с Леонидом Брежневым – переводчик Алексей Михалев". Фото из личного архива В.Е. Михалевой
А. Лоевский "Голоса за кадром"
Если поинтересоваться у любителя со стажем, чем отличаются «годы становле-ния» отечественного видеорынка от нынешнего «развитого» периода, то он, не за-думываясь, ответит - количеством фильмов. Действительно, возросшее до изум-ления число фирм-дистрибьютеров и просто «писателей» выплеснуло на зрителей море разнообразной информации, (как лицензионной, так и псевдо-лицензионной) в которой легко можно потеряться. Как часто вы берете в видеотеке ленту, о ко-торой не знаете ничего, кроме названия и, может быть, жанра, приносите домой и… оказывается, что вы уже видели ее, но с другим переводом и, соответственно, под другим названием. Что связывает такие разные картины, как «И один в поле воин», «Умереть тяжело, но достойно» и «Неистребимый»? Как выясняется, толь-ко то, что это один и тот же фильм, виденный вами в кинотеатре, где он носил имя «Крепкий орешек» (Die Hard). Создается впечатление, что переводчики умыш-ленно именуют картины самым причудливым образом. Кто бы мог подумать, что «Человек, с которым поступили несправедливо», это то же самое, что и «Без ком-промиссов» (Raw Deal)?
В нашем обзоре в основном старые ленты, которые были переведены грандами жанра до наступления т.н. «эры дубляжа». Свой выбор мы оправдываем тем, что как нам кажется, при дублировании картины теряют свою важную составляю-щую: оригинальный голос актёра. Вспомните голос Брандо в «Крёстном отце» или Иствуда в «Злом, плохом и хорошем» и вы согласитесь с нами.
Мы постараемся помочь вам сориентироваться в потоке фильмов, идущих под разными названиями, а также порекомендуем, с чьим переводом лучше всего смотреть ту или иную ленту. Достаточно много случаев, когда картина зрителю активно не нравится, но, увидев ее с другим переводом, он меняет свое мнение.
Конечно, упоминание фамилий переводчиков может помочь лишь знатокам на-шего видеорынка, но тот факт, что картины с разными переводами зачастую имеют разные названия, поможет и неискушенному зрителю. Кстати, немцы, итальянцы и французы нередко произвольно меняют названия фильмов для сво-его проката и дублируют их. Поэтому старайтесь выбирать для просмотра ленту не только с хорошим переводом, но и с оригинальным звуком. Это всегда прият-но. Или представьте себе Алена Делона, говорящего по-немецки…
Несколько слов о самих переводчиках. Безусловно, «номером первым» в искусст-ве синхронного перевода был Алексей Михалев. К сожалению, несколько лет на-зад, после тяжелой болезни он скончался.
Думается, все должны понимать, что нам в свое время несказанно повезло. Мы начинали знакомиться с классикой кино, слушая голос Михалёва. Потрясающая эрудиция и высокий артистизм переводчика вдвое увеличивали впечатление от увиденного. Сложилось так, что для нас счастливо совпало всё. Перестройка, ви-деобум и Алексей Михалёв. Без любого из этих факторов «кино на видео» в России не стало бы тем, чем оно являлось в конце ХХ века.
Знатоки особенно ценили сложные текстовые фильмы или так называемые «раз-говорные» комедии с его переводом. Тем не менее настоящее удивление у многих вызвала весьма посредственная лента с названием «Кровавый театр». Сюжет не-замысловат: маньяк – актер убивает своих жертв по сценариям Шекспировских пьес. Что здесь переводить? Однако Мастер всегда Мастер. Михалёв цитирует це-лые куски из «Ромео и Джульетты», «Отелло», «Короля Лира». Может и не цити-рует, а импровизирует, но впечатление просто потрясающее. Если это импровиза-ция, то перед нами гений импровизации. Его мягкий, богатый интонациями голос, великолепное знание языка, способность блестяще отыскать эквивалентную идиому для фразы, которую, по-русски, кажется и не сказать, четкая дикция и умение очень быстро говорить – все это восхищает и удивляет по сей день. Он был переводчик и артист, как говорится, от Бога.
Лучшими работами Алексея Михалёва, на наш взгляд, являются переводы филь-мов Джонатана Демме «Молчание ягнят» и Хэла Эшби «Оказаться на месте». Здесь мы не берёмся анализировать его творчество (именно творчество!), это должна быть отдельная статья, но не отдать должное человеку, изменившему на-ше восприятие кино, а через него и мира, мы просто не могли.
Парочка статей из журнала "Искуcство кино" N2, 2002...
Алексей Михалев:
«Я теперь очень знаменит...»
ИНТЕРВЬЮ ВЕДУТ Ю. МИНЗЯНОВ. С.КУДРЯВЦЕВ
Алексей Михалев, будучи по-настоящему требовательным к себе и не терпя пустого славословия (это не значит, что добрые слова ему не были приятны, как любому нормальному человеку), никогда не стремился быть на виду и во что бы то ни стало выйти из тени «закадрового существования». Поэтому я, честно говоря, удивился, когда в конце октября 1992 года Михалев согласился дать телеинтервью мне и режиссеру Юрию Минзянову из Киева. Не очень качественная видеозапись нашего разговора была использована на телевидении лишь частично. Но, публикуя сейчас эту беседу, я отчетливо понимаю, что на бумаге теряется особое обаяние голоса и личности замечательного переводчика. В стихах тайна содержится между строк, в кино — между кадрами, а в переводах Алексея Михалева — в модуляциях его голоса. /С.Кудрявцев/
Алексей Михалев. ...Мне часто задают странные вопросы...
«- Вы переводили фильмы такому-то?
- Heт, никогда не переводил. Так, а кому переводили?"
- А собственно, кого это касается?
- Скажете. а порнографию переводите?
- Нет, честное слово. не перевожу и никогда не переводил.
- Но вы видели порнографические фильмы?
- Видел.
- А где вы их видели?
- За границей
- А в Советском Союзе видели?
- Смотря, что называть порнографией.
- Например, вы видели фильм «Эмманюэль»?
- Видел.
- В Советском Союзе?
- Да.
- Где?
- В Госкино».
После чего наступает пауза, потому что фильм показывали на закрытом просмотре в Комитете по кинематографии.
Мои собеседники часто пытаются выяснить, какая разница между эротикой и порнографией...
Перевод в кино — это моя вторая работа, мне это интересно, я люблю кино, люблю сам процесс перевода и с удовольствием им занимаюсь. Естественно, бывают периоды, когда я выпадаю на год или на несколько месяцев из этого процесса, потому что сижу дома и работаю над какой-то книгой...
Сергей Кудрявцев. Но, честно говоря, я не замечаю вашего отсутствия на видеорынке.
А. Михалев. Вы знаете, видеопродукция копится... Например, сейчас многие люди смотрят фильмы, которые я перевел три года назад. То есть получается, что они периодически всплывают из небытия. Тут нет какой-то системы. По-моему, видеорынок в Советском Союзе наиболее приближен к тому, что во всем мире является рыночными взаимоотношениями, когда спрос определяет предложение. Кому-то понадобилась хорошая комедия — и ее извлекают...
С.Кудрявцев. Происходит стихийная саморегуляция?
А. Михалев. Конечно. По интересам и даже по средствам. Кто-то может позволить себе купить фильмы, кто-то нет и так далее...
Юрий Минзянов. Какую литературу вы переводите, каких авторов?
А. Михалев. Перевожу хорошую литературу. Так, по крайней мере, мне кажется. А начинал я с персидской литературы. По образованию я вообще-то востоковед... Закончил Институт стран Азии и Африки при МГУ, Институт восточных языков. Сначала переводил с персидского, потом целиком переключился на английский. Теперь перевожу англо-американскую литературу, канадскую... какую угодно. Среди моих переводов романы Мюриэл Спарк «Мисс Джин Бро-уди в расцвете лет», Джеймса Джонса «Отныне и вовеки веков», большая такая, толстенная книга... Недавно в моем переводе вышла повесть Фолкнера «Старик». Я даже перевел два детектива, хотя терпеть не могу читать детективы в наших переводах... Мне захотелось попробовать себя в этом жанре и вообще выяснить — можно ли в России хорошо перевести детектив.
Много книг вышло в моем переводе... И членом Союза писателей я являюсь уже несколько лет, а туда попасть можно, только когда у тебя переведено много книг...
Ю. Минзянов. Как вы пришли к переводу видеокартин?
А. Михалев. Началось это очень давно, на кинофестивале. Причем началось тоже с персидского языка. Мне позвонили из «Совинтерфеста», есть такая организация, Дирекция международных фестивалей. И предложили перевести иранский фильм. Я перевел. А как-то раз один из иранских фильмов оказался на английском. Я, сидя за микрофоном, сказал: «Ой, это на английском!» и продолжал переводить. Это понравилось. И так постепенно пошло дальше. Я работал почти на всех кинофестивалях. Постепенно вошел в фестивальную переводческую орбиту.
Кино переводить очень интересно, и я люблю это делать. Приятно, когда переводишь на живую аудиторию. Мне гораздо интереснее переводить в зале, чем для видео, когда ты сидишь один на один с экраном, у тебя микрофон в руках, и ты не слышишь реакции зрителей.
Ю. Минзянов. Алексей, а не могли бы вы вспомнить ваш первый фильм?
А. Михалев. Вы знаете, я не могу точно вспомнить первый, но одним из них был фильм Формана «Пролетая над гнездом кукушки».
Как только возникло видео, где-то в 79-м, один из наших семейных знакомых предложил мне попробовать. Он слышал, как я перевожу в кино. И мы попробовали. После «Кукушки» была картина «Из жизни марионеток», тоже умопомрачительное кино... Кстати, тогда подряд шло много хороших фильмов.
Люди как-то интересовались достойными картинами и не закупали сплошняком эти «кровавики» и «пифпафы»...
Ю. Минзянов. А сколько времени уходит на перевод? Вам достаточно посмотреть фильм один раз, и вы сразу включаетесь в работу, или происходит как-то по-другому?
.А. Михалев. Все зависит от сложности фильма. В принципе, я смотрю один раз. А потом перевожу. Иногда кое-что записываю во время просмотра. Например, имена бывают сложные. Или неожиданная игра слов, которую очень обидно терять, но которую так вот сразу никак не перевести, нужно немного подумать. Но самая большая головоломка — это название фильма.
Ю. Минзянов. Да, название почему-то переводчики часто меняют. Мне понравилось, как вы перевели фильм «Пляж»: не в лоб, а несколько иначе, но, по-моему, более точно — «У моря».
А. Михалев. В американском кино есть традиция. Часто название фильма возникает из слов песни, которая звучит в нем. Просто слова из песни, хотя песня может не иметь никакого отношения к сюжету. В частности, в фильме, о котором вы говорите, тоже звучит песня: «Где тебя искать? Я найду тебя у моря, ты сидишь на одеяле, и твоя малышка рядом». Очень хорошая пляжная песня. И, кроме того, действительно, завязка происходит у моря.
С. Кудрявцев. Я был восхищен, как вы перевели название картины Майка Николса Heartburn - «Оскомина».
А. Михалев. Если перевести точно, это «изжога». Но у нас этот смысл передает именно слово «оскомина». То, что ты уже видеть не можешь, набивает оскомину. Пусть это прекрасно, вкусно, сладко, но для тебя уже приторно. Семейные отношения, которые набивают оскомину...
Я считаю, что переводить кино так же трудно и oтветственно. как переводить художественную литературу. А в переводе литературы есть один закон — переложенная на русский язык книга должна стать произведением русской словесности. Читатель не должен спотыкаться и угадывать сквозь русский язык английский. То же самое правило я стараюсь соблюдать и в кинопереводах, люди должны говорить нормальным, живым языком, а не «выньте руки карманов из...». Это трудная работа, и и собою постоянно недоволен, без всякого кокетства... Я терпеть не могу свой голос. Я его ненавижу! Когда его слышу, я начинаю... Ю.
Минзянов. В отличие от вас, мы предпочитаем слышать на видео именно ваш голос.
А. Михалев. Это уже дело хозяйское.
С.Кудрявцев. По-моему, это самое нормальное состояние творческого человека, когда он собою недоволен.
А. Михалев. Просто я знаю, что всегда можно сделать лучше. Но есть фильмы. которыми я все-таки бываю доволен. Например. «Опасные связи».
С.Кудрявцев. Да, это было артистично, изящно...
А. Михалев. Нельзя играть, это большая опасность. Есть очень хорошие переводчики, которые почему-то начинают петь и изображать из себя актеров. Конечно, нельзя переводить сухо и бесстрастно, но необходимо чувствовать грань, за которой начинается фальшь... Иногда я ловлю себя на том, что меня тоже подводит чувство меры. С этим начинаешь бороться, но довольно трудно уследить за собой... В переводе нужно создавать контур характера только интонацией, потому что играет все-таки актер. А я должен лишь донести его интонацию до зрительного зала. Чем плох советский дубляж? Они там играют заново, сами по себе, не думая о том, как играли те актеры. У меня такое ощущение, что люди, занятые на дубляже, не слышат оригинальный звук, и наш режиссер почему-то начинает заново ставить актерам задачи, и они уже разыгрывают новые страсти, новые чувства... по-своему... И получается что-то не то...
С.Кудрявцев. Даже голоса часто не соответствуют голосам голливудских актеров.
А. Михалев. Это ужасно... Хотя бы повторяйте рисунок, созданный оригинальным актером! Переводчик должен всего лишь повторять рисунок, а не создавать его сам. И уж тем более ничего не наигрывать. Тогда получается хорошо.
С.Кудрявцев. У меня на этот счет своя рабочая формула. Когда на наши экраны выходят дублированные фильмы Бертолуччи или Бунюэля, я говорю — одним Бунюэлем меньше...
А. Михалев. Да, ведь главное — не испортить, а это труднее всего.
Ю. Минзянов. Ваш любимый фильм не только на видео, но и в кино? Ваш любимый актер?
А. Михалев. Одного любимого фильма не бывает и не может быть. Я несколько лет любил фильм «Рокко и его братья». А сейчас выясняется, что его трудно смотреть, потому что он немного устарел. Очень люблю кино Милоща Формана. «Кукушка» — один из моих любимых фильмов. Люблю американцев. Как ни странно, иногда у них хорошо получаются экранизации, порой даже лучше, чем сама книга. Меня глубоко потряс фильм «Легенда о Нарайяме». Настоящие киноведы, наверное, сотруг меня в порошок, когда я скажу, что не люблю «Броненосец «Потемкин»... Но это не мое кино, понимаете? Я предпочитаю хорошие остроумные комедии. Люблю мюзиклы.
С.Кудрявцев. А, допустим, интеллектуальное направление, Вуди Аллен... Или вульгарные комедии Мела Брукса?
А. Михалев. Мне нравится и то и другое. Я очень люблю Вуди Аллена, особенно его «Манхэттен». Мне кажется, что этот фильм — квинтэссенция Вуди Аллена. Мел Брукс — это фарс, хотя и очень смешной, где-то на грани капустника в нашем понимании... Я люблю разные жанры. Прохладно отношусь к триллерам, к фильмам ужасов, хотя такой эстетский и рафинированный вариант, как «Голод», смотреть интересно. Из актрис очень люблю Мерил Стрип, из актеров отдаю предпочтение Доналду Сазерленду и Джеку Николсону. Совершенно равнодушен к Тому Крузу.
Ю. Минзянов. Вы переводили «Рискованный бизнес».
А. Михалев. Да, переводил. А что тут такого? Милый молодежный фильм без больших претензий. Много хороших актеров. Кстати, что меня всегда подкупает в американском кино — много хороших профессиональных актеров.
С. Кудрявцев. У них совершенно нет зажима, они абсолютно естественны.
А. Михалев. Да, но я не знаю — техника это или они такие.
Ю. Минзянов. Вы переводили и комедийное каратэ...
А. Михалев. Да, я переводил и Брюса Ли... На мой взгляд, это очень интересный кинокич, сделанный с серьезным лицом. Ведь на самом деле там мало серьезного... У Ли всегда какая-то псевдоромантика, какой-то мачо-комплекс.
С. Кудрявцев. Я лично воспринимаю Брюса Ли как восточный вариант мифа Джеймса Дина.
А. Михалев. Наверное, только это уже сошедший на нет миф. Можно переводить разное кино. Есть кино заведомо плохое, но ведь всегда есть люди, которые такое кино любят. Что же тут поделаешь?
Ю. Минзянов. К чему вы испытываете наибольший интерес — к переводу литературы или к переводу видеофильмов?
А. Михалев. Если честно, то кино — это хобби. Может быть, больше чем хобби... не страсть, конечно. Но сильный интерес... Перевод кино — не для видео, а именно в кинозале — это нечто, рождающееся сейчас, почти спонтанно. Это импровизация в заданных рамках. В литературе я не могу импровизировать — я не могу текст придумывать сам, не могу добавить, убавить, уничтожить каких-то лиц...
Знаете, бывает, что тебя приглашают перевести на фестивале фильм. Приезжаешь, и оказывается, что он на венгерском, а рядом лежит шведский текст. И сидят сотни зрителей. Отменять сеанс нельзя, и уже никто не придет и тебя не заменит... Ты смотришь на экран и начинаешь рассказывать, что там происходит, сочиняя на ходу. Это ужасно! Унизительно! Это надувательство и непрофессионализм. Настоящая халтура...
Ю. Минзянов. Если можно, расскажите о нецензурных выражениях в кинопереводе...
А.Михалев. Если сюжет построен на сплошной нецензурщине, мы обязаны соответствовать ей; в конце концов, все взрослые люди, и когда слышишь те же слова в подворотнях — то ничего. А если с экрана — многие просто в обморок падают. Я говорю о принципе. То, что у нас воспринимается как грубый физиологизм и откровенный мат, в Америке и в Европе — обычное «черт возьми». Но часто переводчики начинают смаковать это, работая на потребу зрителей. Такому переводчику благодарная публика говорит: «Какой молодец, перевел все как есть». Ничего не как есть!!! Он переврал саму идею!
Но то, что эти словечки просачиваются и в печать, и в кино, — хороший знак. Мы постепенно кончаем с ханжеством. Действительно, пора с этим кончать. Однако в русской литературе есть традиция — и в этом нет ничего лицемерного. Нам эти слова режут ухо и производят совсем не то впечатление, какое производит американская ругань на американцев. Нужно с этим считаться. Моя задача вызвать у зрителя ту реакцию, которая наблюдается у зрителя в Америке. То есть мы должны отреагировать на нецензурщину так, как отреагировали бы американцы. И ни в коем случае не форсировать ненужную реакцию, особенно нездоровую...
С.Кудрявцев. Я заметил, — чем хуже переводчик, тем он нахальнее...
А. Михалев. Это относится не только к переводчикам. Это наблюдение общечеловеческого характера. Я на днях говорил со своим коллегой, который мне сказал: «Ты знаешь, меня все время приглашают переводить видео, но я сразу предупреждаю, что не буду это делать, как Михалев». Я спрашиваю: «А почему?» Он отвечает: «Ты слишком тщательно все переводишь, так же нельзя... Зачем время терять?» Видите, есть разные подходы. Я не умею халтурить. Мой приятель как-то сказал мне: «Знаешь, я вот смотрю на тебя и думаю... Бывают проститутки разного рода. Вот ты из тех, которые мало того, что деньги берут, но еще хотят каждый раз сами удовольствие получить». Но ведь неинтересно заниматься работой, если она тебе не приносит удовольствие. Для меня всю жизнь было так! Кстати, мой рабочий стол не дома. Дома у меня нет видеоаппаратуры. Я считаю, что иметь видео в доме — это лишнее, это неинтересно.
Ю. Минзянов. Что в ваших ближайших планах?
А. Михалев. Жду, когда придет фильм «Молчание ягнят», хочу посмотреть, а потом и сделать его перевод. Я об этой картине много читал, она мне интересна.
Кстати, вот режиссер «Синего бархата» Дэвид Линч и его последний фильм «Дикое сердце»... На мой взгляд, «Дикое сердце» — это совершенно идиотский перевод. Он должен называться «Безумцы». В картине есть прекрасная фраза: «Весь мир обезумел, а мы больше всех». Поэтому именно «Безумцы»!!! Линч как режиссер мне не до конца понятен. Он близок к культуре американского кича, на мой взгляд. В его фильмах слишком сильны традиции американских комиксов. Я не всегда уверен, что он так уж ироничен. Думаю, его ироничность критики преувеличивают. А для Линча — это большая игра. Это американская сказка, американская мифология. Ведь комиксы уже вошли в жизнь Америки, там уже появились конкретные, узнаваемые типажи... Мы с вами легко угадываем в жизни то, что нам рассказывает Жванецкий. Нам понятны все его ассоциации. А американцам понятны все ассоциации Линча. Нам же не всегда. Потому что нужно родиться и вырасти там, чтобы наверняка понимать. Но угадывать тоже очень интересно.
С. Кудрявцев. Я помню, как вы с ходу перевели фильм Гринуэя, где все построено на словесных играх, — «Отсчет утопленников».
А. Михалев. Есть разные переводы. У нас первый перевод — «Отсчет утопленников», но это не «отсчет»... Это кого-то насильно погружают в арифметику, в числа... Цифры в этой картине Гринуэя играют очень важную роль. Они подавляют все, командуют всем сюжетом. Я бы перевел — «Утопая в числах». Я переводил этот фильм несколько раз. Знаете, все каламбуры Гринуэя как-то легко ложились на русский язык. Может быть, менталитет сценариста и режиссера совпал с моим. Мне были очень хорошо понятны ходы Гринуэя, что помогало находить русский эквивалент... Хотя переводить Гринуэя, конечно, трудно. Я бы с удовольствием перевел его фильм «Повар, вор, его жена и ее любовник»...
С. Кудрявцев. Как вы относитесь к усилиям некоторых ваших коллег-переводчиков. которые стали вдруг выступать, а может быть, и не вдруг. в области кинокритики?
А. Михалев. Кинокритиков у нас, на мои взгляд, более чем достаточно. Но есть еще такая вещь, как неутоленное честолюбие. Многим хочется вступить в Союз кинематографистов. Как будто бы это что-то меняет. Были разные статьи... и Петя Шепотиник писал, и еще кто-то... о том, что переводчиков можно было бы принимать в Союз...
С. Кудрявцев. Да была идея создать Союз переводчиков...
А. Михалев. Пока это витает в воздухе, но ничего не сделано. Да и зачем? Все ли союзы, объединения должны служить только одной цели — помогать в бытовых вопросах, обеспечивать людей продуктами, если на-то пошло... Творчество вещь сугубо индивидуальная. Каждый из нас занимается им сам, Поэтому рваться в Союз кинематографистов к переводчикам? Мы пропагандируем кино, но прямого отношения к кинопроцессу не имеем. Мы имеем отношение к процессу перевода. Хотите, — давайте объединяться в Союз переводчиков.
С. Кудрявцев. Я мечтаю о тех временах, когда на видеокассетах, на киноафишах будет называться и фамилия переводчика...
А. Михалев. Да, было бы неплохо. Это повышало бы ответственность...
С. Кудрявцев. Часто переводчики пользуются своей анонимностью...
А. Михалев. Конечно, в темноте встал и ушел. Никто никогда не узнает, кто да что...
Кстати, недавно по радио было интервью со мной, так что я теперь очень знаменит. Это было «Российское радио» — мы с ними говорили о переводческом труде... Я когда-то в Кремле переводил, и это их тоже интересовало. Получилось большое интервью. Симпатичное. Ну что. вам хватит?
ЕЛЕНА КУТЛОВСКАЯ
Голос
Эпоха пиратского видео
Эпоха советского пиратского видео совпала с периодом необыкновенного интеллектуального и духовного напряжения в жизни нации. Нация готовилась «порвать окопы самовластья» и с жадностью поглощала все, что хотя бы намеком сулило долгожданную свободу. К концу 80-х казалось, что антисоветчиной пропитаны даже самые консервативные оленеводы... Любой продукт (интеллектуальный, материальный, эстетический, пищевой или туалетно-бумажныи) с лейблом «оттуда», то есть с Запада, пользовался в Стране Советов небывалым спросом. Обпиплившийся и обгёрлившиися советский гражданин старался ухватить пусть кусочек, но из лучшего мира. Коммунистическая утопия сменялась радостной верой в капиталистический рай. В связи е чем было модно и страшно престижно читать журнал «Иностранная литература», носить американские, на худой конец финские, джинсы, упиваться «Мальборо», слушать музыкальные новости от Севы Новгородцева, который «юрод Лондон. Би-Би-Cи», и, конечно же, смотреть западные фильмы.
В конце 8O-x иметь видеокассеты с записями западного кино было модно и уж куда престижнее, чем Библиотеку всемирной литературы. Это было частью негласного интеллектуального кодекса. Для советских граждан западное кино несло совершенно оглушительную по новизне эстетическую, идеологическую, наконец, эротическую информацию. И жажда этой информации перехлестывала интерес к запрещенным книгам, к новым журнальным публикациям, к ночному слушанию Голоса Америки... Казалось, что наступает тотальное видео-умономрачение. И уже в начале 90-х увлечение пиратскими записями переросло в откровенный видеобум. Интеллигенция, собираясь на кухнях, предваряла свои диссидентские беседы просмотром какой-нибудь видеокассеты... Неинтеллигеннция смотрела домашнее видео под водочку с огурчиком или под чай с вареньем.
Однако при всей тяге различных слоев населения к такого рода домашним просмотрам ощущалась проблема языкового барьера. Понимать и наслаждаться этим новым «делом» можно было лишь при наличии перевода. Подпольные видеозаписи — подпольные переводы киноклассики обозначили появление совершенно новой андерграундной зоны. Пиратские кассеты, что бы ни было на них записано — голливудские экшены или европейские визуальные изыски, — без всякого сомнения, были принадлежностью культурного авангарда. К нему же относился и Голос Переводчика, к той же сумеречной зоне подпольной культуры. Более того, именно Голос Переводчика обозначал андерграундность. нелигитимность фильма. И напротив — перевод «снимал» с кинопросмотра влекущую ауру запретности. Поэтому личность Переводчика (анонимная) оказывалась неотъемлемой частью новой информации, получаемой из черного видеобокса, очень напоминающего секретные шкатулки, сундуки, сейфы и т.д. Переводчик был загадочным Голосом из «коробки» (такой же «коробкой» было все, что значилось под словом «бугор», пли западный капитализм). Перевод связывал нас с тайной, с трансценденцией...
Много лет спустя, попав в мир «забугорья», отечественный зритель охладел к нему — этот мир перестал быть волшебной интеллигибельной страной. А с ростом национал-патриотизма и с появлением фильмов о братьях Багровых «бугор» вообще получил статус не самой приятной реальности. Вместе с разочарованием в содержании шкатулки, сейфа, западного мира в целом пришло и естественное охлаждение к переводу. Перевод перестал маркировать собою особое знание и незаметно покинул зону авангарда. К нему стали относиться небрежно, обращая внимание лишь на техническую сторону дела. Что подтверждают мексикано-бразильские сериалы, легко приручившие реципиента к отвратительному качеству актерского дубляжа.
Чем дальше, тем очевиднее наблюдается отход от потребности в Голосе Переводчика, по которому мы так тосковали в середине 90-х и который постепенно стал чем-то вроде национальной культурной политики. А по мере того как все более широкие слои населения овладевают языками, закадровый перевод, лишающий картину оригинального звука, превращается в досадную помеху. Иначе говоря, всего за десять лет отношение к видео и к авторскому переводу претерпело кардинальные изменения. Говорить о «смерти Переводчика» сегодня можно с той же долей вероятности и с той же долей погрешности, с какой Ролан Барт в середине 60-х годов прошлого века говорил о «смерти Автора» в литературном тексте.
Голос Алексея Михалева
В 1989 году я училась на первом курсе ГИТИСа и жила в общежитии на Трифоновской. Я приехала в Москву, как принято говорить у столичных снобов, из Мухосранска, то есть из маленького городка в Тверской области. И у меня не было видеоаппаратуры. Зато целый техногарнитур фирмы «Акай» имела моя столичная подруга Полина, проживающая на улице Воровского. Папа Полины — гениальный театральный режиссер — постоянно отъезжал за рубежи нашей родины. И — начинались ночные кинобдения друзей Полины в папиной комнате (то есть мы «бдели» практически в доме-музее большого российского деятеля культуры, отчего впечатление от увиденного удваивалось, утраивалось: казалось, что мы у порога невероятного, невиданного мира). По комнате ходил кот Степан и вместе с ним эхо папиных режиссерских слов: «Жизнь говно, Степанус!»
Под это эхо я приучалась к хорошему кино в переводе Михалева. Его голос как-то легко ложился на уют дома Полины и ее папы, сливаясь с ароматом ночного кофе, с «Акаем», с ГИТИСом, с ощущением культурного флера того времени. И, конечно же, с ожиданием качественно иной жизни. Тембр Михалева описать невозможно, но в моем субъективном восприятии он до сих пор спорит с тембром, который окрашивал слова: «Жизнь говно, Степанус!» Михалевский голос был бесконечно жизнеустойчив.
Свой экскурс в «михалевское пространство» я начала с диснеевских мультфильмов. С тех пор я категорически не воспринимаю диснеевские мультфильмы в другом переводе, с другим голосом.
Я тысячу раз смотрела «Книгу джунглей», я обожаю, оригинальный звук этого анимационного шедевра для детей, могу бесчисленное количество раз слушать песенки Балу и джазовые перепевы обезьян в стиле Луи Армстронга. И Михалев — за что ему всегда были благодарны зрители — никогда не мешал восприятию музыки. Он вообще никогда не заглушал фильм, никогда не вторгался на территорию оригинального звука. Михалев существовал органично, никогда не разукрашивая текст, но, не забывая аристократично подчеркнуть интонацией игру слов. Казалось, будто его голос склеен с фильмом. Он работал, как сегодня работают в компьютерной среде русификаторы, именуемые в простонародье «аськами». Интерфейс фильма легко одевался Михалевым в кириллицу.
В квартире на Воровского я впервые увидела и фильм Бертолуччи «Последний император». Кстати, чуть ли не единственный лицензионный фильм с голосом Михалева. Но как описать то, что делает там этот Голос? Как филигранно точно и немного напевно он поддерживает культурную ауру Востока, пробегая даже не по словам — по буквам.
Кто такой Алексей Михалев? Раритетный голос, который бережно передают из рук в руки коллекционеры home video. На разогнанной недавно Горбушке (интересно, будут ли ее, потом восстанавливать, как пытаются восстановить питерский «Сайгон»?) Голос Михалева всегда продавался отдельно от прочей видеопродукции, по особой цене. Его предлагали как особое «кушание» для ценителей видео. «А это культовая вещь, — с глухой интонацией настоящего эксперта сообщал клиенту продавец, — это перевод Михалева». После фамилии переводчика звучало название фильма или имя режиссера, известного на весь мир. Но в данном случае имя Михалева было куда важнее.
Тот, кто в состоянии оценить тонкий аромат творческого делания, вновь и вновь будет упиваться Голосом уже умершего человека, которого мало кто из поклонников знал в лицо... Фильмы с его участием собирают уже не столько ради самих фильмов, сколько ради высокого профессионализма переводчика. Михалев тонко чувствовал и столь же тонко передавал интонацией даже самый незначительный визуальный нюанс... Столь утонченное видение текста лишний раз подчеркивало, сколь грубо сознание масс, сколь неосмысленно «пролистывает» оно тонкий аромат кадра, если его вовремя не подчеркнуть словом. Однако массы почему-то не обижались на собственную эстетическую тугоухость. Их самолюбие значило куда меньше, чем удовольствие, которое предлагал им Голос Переводчика. Лихая и великолепная работа Михалева с плохими фильмами напоминала ловкий ручной труд гения-шулера, тасующего старую колоду карт.
Было немое кино... Многие интеллектуалы со временем пришли к выводу, что звук опроверг все достижения кинематографа и увел его в сторону туповатого реализма. Михалев изменил это мнение своими эксклюзивными переводами. Он объяснил — мягко, но убедительно, как умел лишь один он, — что вербальная культура иногда оказывается важнее визуальной. Текст — это одна из парадигм кинотекстуальности кадра, равно как и Голос. Чем выше качество звучащего текста, тем выше качество картины.
Один из милых мальчиков-продавцов домашнего видео восторженно предлагал мне непременно купить михалевского «Алладина»: «Да вы только послушайте, попугай в фильме произносит сто слов в минуту, а Михалев все двести... Но каких!!! А главное — как!!!»
Перевод Михалева — это раритет. Советский и ранний постсоветский трофей... Его Голос — часть отечественной культурной коллекции, и прежде всего коллекции качества в предельно широком смысле слова...
«Многие книги, — пишет Н. Берберова, — гораздо больше читаются и ценятся в переводах, чем в оригиналах». Так случилось и с работами Михалева в кино. Он перекрыл своим даром многих киноклассиков. А уж если говорить о второразрядных режиссерах, то неизвестный Голливуду Алексей Михалев придал им лоск и шик настоящего искусства, доведя до такого уровня качества, о котором они и помыслить, не могли.
Не знаю, каким человеком был Алексей Михалев, этот культовый персонаж home video... Но я понимаю всю культурную значимость его Голоса для того времени, голоса, который с годами мигрирует в зону маргиналий культуры. Такова участь большей части отечественной классики, за исключением Пушкина, ну, может быть, еще Гоголя, которому поставлен памятник «от лица всего советского правительства...» Забвение, как и смерть, — отвратительные явления. Всегда хочется им сопротивляться...
АЛЕКСЕЙ МИХАЛЕВ: МОЦАРТ СИНХРОННОГО ПЕРЕВОДА
Сначала у меня была идея обнародовать текст телеинтервью, которое мне дал в 1992 году переводчик Алексей Михалев, еще во время минувшего Московского кинофестиваля, чтобы лишний раз подчеркнуть, как нам теперь недостает мастера такого класса. Потом я решил, что будет лучше вспомнить о Михалеве в декабре 1999-го, в пятую годовщину его смерти. Но вдруг завязавшийся сейчас разговор о переводах в "Конференции", где участники добрым словом помянули этого переводчика, представился мне удобным поводом, чтобы воспроизвести на сайте интервью семилетней давности со своими небольшими комментариями. Раздумывая, куда же включить материал об Алексее Михалеве, я позволил себе выбрать рубрику "Пантеон" - не только потому, что он уже умер, но и был по-своему велик в профессии переводчика.
Как много переводчиков хороших! Я могу с удовольствием назвать давно обожаемого (еще со времен походов в кинотеатр "Иллюзион" в 70-е годы) Григория Либергала. Всегда с признательностью относился и к Сергею Козлову, Андрею Гаврилову. Среди новых переводчиков, отлично зарекомендовавших себя - Петр Карцев, Алексей Медведев. Но все равно не забыть Алексея Михалева, умершего 9 декабря 1994 года, не дожив всего десяти дней до пятидесяти лет.
Впрочем (как это и сразу можно было предположить), его нельзя забыть хотя бы потому, что голос Михалева продолжает звучать. Включаешь телевизор - по кабельному каналу идет какой-то фильм, и моментально узнается особая манера перевода Алексея Михалева: интеллигентная, тактичная, но и увлекательная, порой заставляющая смеяться больше, нежели действие картины того заслуживает. Он иногда умел делать киноленты лучше, чем они были на самом деле. Вспоминаю, что примерно такую мысль я и выбрал для того, чтобы с благодарностью и чувством восхищения перед талантом переводчика надписать ему свою первую книгу "500 фильмов", которая, разумеется, была в немалой степени обязана своим появлением и искусству Михалева. Но скромному Алексею, а точнее - очень критично и по высшему счету относящемуся к своей профессии человеку, подобные комплименты не очень-то нравились. Он считал, что переводчик ничего не должен сочинять от себя, а всего лишь находить адекватное выражение.Однако делал немаловажное добавление: "по правилам российской словесности".
Михалев ведь и был (да и остается, и еще долго будет оставаться!) в синхронном переводе прежде всего мастером российской словесности в ее устной форме, своеобразным сказителем ХХ века в эпоху распространения технических аудиовизуальных средств. Он как никто чувствовал, словно камертон, подспудную интонацию каждого фильма, и передавал ее нам - будто запоминающуюся с первого такта мелодию. Поистине Алексея Михалева можно назвать Моцартом синхронного перевода, творившим как бы легко, импровизационно, естественно. Но безвременный уход (хотя и стремительно случившийся - Алексей переводил еще месяца за три до настигшей его тяжелой смерти), который тоже считается уделом великих и гениальных, расплачивающихся жизнью за редкий дар, только подтвердил незнающим, что ничего не дается без усилий и сверхнапряжения умственных способностей. Человек растрачивает себя без остатка - но и успевает сделать за короткий отмеренный срок гораздо больше, чем многие за всю свою долгую тихую жизнь.
Будучи по-настоящему требовательным к себе и не терпя пустого славословия (это не значит, что добрые слова ему не были приятны, как любому нормальному человеку), Алексей Михалев не стремился быть на виду во что бы то ни стало, выйти из тени "закадрового существования", предстать на экране с микрофоном в руках – уже словно в качестве солирующего певца, а не композитора. Поэтому я, честно говоря, удивился, когда в конце октября 1992 года Михалев согласился дать телеинтервью мне и режиссеру Юрию Минзянову из Киева. Не очень качественная видеозапись этого разговора была использована на телевидении лишь частично, но пересказывая сейчас эту беседу (все-таки ее лучше слушать, чем читать), отчетливо понимаю, что при этом в первую очередь теряется особое обаяние голоса и личности замечательного переводчика. В стихах тайна содержится между строк, в кино - между кадрами, а в переводах Алексея Михалева - в модуляциях его голоса.
«Для меня переводы фильмов - это вторая (после литературы) работа. Мне это интересно. Я люблю кино. Больше, чем хобби. Конечно, это не страсть. Но прежде всего привлекает смена деятельности.
Бывают периоды, когда я как бы выпадаю на несколько месяцев, занимаюсь переводом книг. Сейчас люди смотрят то, что я перевел года три назад. Что-то всплывает. Тут нет системы. По-моему, видеорынок приближается к понятию рынка. Спрос действительно определяет предложение. Понадобилась хорошая комедия - ее извлекают.
Начинал я с персидской литературы. Я вообще востоковед. Заканчивал институт восточных языков при МГУ. Итак, начав с персидского, переключился на английский. Перевожу англо-американскую и канадскую литературу. Среди книг, которые я перевел - роман английской писательницы Мюриель Спарк "Мисс Джин Броуди в расцвете лет". Большая книга "Отныне и вовек" Джеймса Джонса. Повесть "Старик" Фолкнера. С двумя другими переводчиками я перевел очень большой роман Стейнбека "На восток от Эдема" из его собрания сочинений. Перевел два детектива. Хотя очень не люблю читать переводные детективы. Мне захотелось попробовать - можно ли перевести детектив хорошо. В общем, много книг. Я уже давно - член Союза писателей. А вступить туда можно лишь в том случае, когда переведено много книг.
В литературе сорок раз переписываешь одну и ту же фразу, меняешь падежи. А в кино все мгновенно, зависит от того, как получится в данный момент. Чаще это рождается спонтанно. Я не могу импровизировать, сам придумывать текст, но все-таки варьирую его в заданных рамках. И многое зависит от совпадения менталитетов автора и переводчика. Например, в 1989 году я с ходу переводил для отборочной комиссии Московского кинофестиваля фильм "Отсчет утопленников" (я предпочитаю вариант "Утопая в числах" или "Утопая в цифрах", потому что там цифры подавляют все и командуют сюжетом), все каламбуры почему-то легко перекладывались на русский язык. Мне сразу были понятны ходы Питера Гринуэя, и это помогало мне находить русский эквивалент. Но вообще картины этого режиссера переводить очень трудно (позже я был свидетелем, как Михалев две недели изучал разные переводы "Бури" Шекспира, прежде чем решиться на перевод фильма "Книги Просперо" - С.К).
Правда, нередко во время перевода в зале помогает реакция зрителей. На видео работать сложнее: не слышишь ответного отклика. Сидишь один на один с микрофоном. Как правило, я предварительно отсматриваю ленты, еще перед этим выбрав их из списка, стараясь не переводить плохое кино или картины не интересных мне жанров - триллеры, ужасы, каратэ. Хотя иногда приходилось вынужденно соглашаться на что-то, переводить фильмы с Бом Ли (кинокич, сделанный с серьезным лицом, наличествует псевдоромантика и комплекс "мачо") и с Джекки Чаном. В момент просмотра я что-то записываю для себя. В комедиях бывает неожиданная игра слов - сразу не переведешь, надо пару дней подумать. Но самая большая головоломка - это название фильма. Ведь часто оно передает настроение. Американцы используют строчки из песен, которые могут вовсе не иметь отношения к сюжету.
Я отношусь к переводу фильмов серьезно. И собой постоянно недоволен. Свой голос терпеть не могу. Я его ненавижу. Всегда знаешь, что можно сделать лучше. Хотя есть переводы, которыми я бываю доволен. Если подходить к переводам по-настоящему, переводить фильмы так же трудно, ответственно и интересно, как и в случае с литературой. Есть такой закон: переведенная книга должна стать произведением русской словесности. Когда читаешь книгу на русском, ты не должен спотыкаться на каких-то фразах и задумываться о первоисточнике. Люди должны говорить нормальным языком, а не так: "Выньте руки карманов из... ".
Есть и другая опасность: нельзя играть. Встречаются такие переводчики, которые даже начинают петь. Конечно, переводить сухо и бесстрастно тоже не следует. Должно быть чувство меры. Я иногда ловлю себя на том, что оно меня тоже подводит. А нужно лишь при помощи интонации намекнуть. Потому что играют все-таки актеры. Чем плох наш дубляж? Они играют заново, сами по себе, не думая о том, как играли исполнители в кадре. Они их не слышат. Разыгрывают новые чувства и страсти, но по-своему. А надо повторять оригинальный рисунок роли.
Я на днях говорил с одним своим коллегой-переводчиком. Он мне сказал: "Ты знаешь, меня все время приглашают переводить на видео. Но я их сразу предупредил: "Я не буду переводить как Михалев". Я его спрашиваю: "А почему?". Он отвечает: "Ну, ты переводишь очень тщательно, все полностью, я так не буду - столько времени терять". А я действительно не умею халтурить. Однажды после перевода "Трамвая "Желание" приятель, который сидел в кинозале, сказал мне: "Ты знаешь, как бы тебе объяснить, чтобы тебе не было очень обидно. Есть проститутки разного рода - и такие, которые не только деньги получают у клиентов, но и хотят каждый раз сами удовольствие получить". Грубоватое сравнение! Но неинтересно заниматься работой, если она не приносит удовольствие. У меня всю жизнь так было. Но эти слова вы можете вырезать.
Сначала я переводил фильмы на фестивалях. Было это лет пятнадцать назад (Алексей несколько ошибся, по крайней мере, он этим занялся еще в начале 70-х годов - С.К.). Причем начинал опять же с персидского. Мне позвонили, попросили перевести иранские фильмы. "Синхроном" я владел давно. Один из фильмов оказался на английском. Я сказал: "Ой, это на английском". И продолжал переводить. И постепенно это пошло. Работал на всех фестивалях. Выезжал в Ташкент. Вошел в переводческую фестивальную орбиту.
Конечно, на фестивалях были случаи, когда приехав в кинотеатр, ты обнаруживал, что фильм - венгерский вместо английского, а на столе лежит, условно говоря, монтажный лист на шведском языке. А в зале - тысячи зрителей. И ты все равно должен переводить - никто тебя не заменит, сеанс же отменить нельзя. Ты садишься, смотришь на экран - и рассказываешь о том, что там происходит, сочиняя все на ходу. Но это, конечно, ужасно. Это унизительно. Это - надувательство. И вообще непрофессионально. Это - халтура. И у меня бывали случаи, когда казалось, что я "запорол" перевод. Часто это происходило не по моей вине. Плохой звук, плохая аппаратура. У нас никогда ничего не работает как надо. Я всегда болезненно переживаю подобное. Но у меня никогда не было позора.
Первый переведенный фильм на видео я не помню. Но один из первых - "Пролетая над гнездом кукушки". В году восьмидесятом. Один из наших семейных знакомых предложил попробовать. Это было интересно. Среди первых - также "Из жизни марионеток". Все было в новинку. И тогда, кстати, шли подряд интересные фильмы. Люди не закупали сплошняком "кровавики" и "пиф-пафики"... Но все начиналось как в подполье. Переводил своим друзьям. Боялись, чтобы голос узнали. Вызывали и в прокуратуру. Не меня одного. Еще двух хороших переводчиков. Но задавали очень странные вопросы: "Вы переводили фильмы такому-то человеку?". "Нет, не переводил". И честное слово, не переводил. "А кому вы переводите?". "А кого это касается!". Причем разговора о денежном вознаграждении за перевод даже не было. "А порнографию переводите?". "Нет, не перевожу". И на самом деле, никогда не переводил. "А видели порнографические фильмы?". "Видел". "А где?". "За границей". "А в Советском Союзе?". "Но смотря что понимать под порнографией". "Ну, например, видели "Эмманюэль"?". "Видел". "Где?". "В Госкино". И тут наступила большая пауза. Этот фильм действительно показывали на закрытом просмотре в Госкино (заметим в скобках, что в то время даже за просмотр невинного "Крестного отца" люди получали двухлетний тюремный срок - С.К.). А потом к переводу стали относиться совсем иначе. И сейчас это почти уважаемое дело (однако, в этих словах Михалева, сказанных в октябре 1992 года, все-таки чувствовалась непередаваемая ирония - С.К.).
Что касается ругани в переводе... Когда это необходимо, я должен ругаться в микрофон. Если сюжет построен на том, что там нецензурщина, как, например, в "Ленни"... В конце концов, мы - взрослые люди. У себя в подворотне слышим ругань - и ничего, а слышим с экрана - и падаем в обморок. Но очень часто переводчики злоупотребляют этим. То, что у нас воспринимается как грубый, физиологический, откровенный мат, на Западе - в Америке и Европе - лишь что-то проходное, обычное "черт возьми!". А если переводчик начинает смаковать - он работает на потребу зрителей. Все думают, что он перевел все как есть. Ничего подобного. Он переврал саму идею. У нас и в печать стали просачиваться подобные слова. Мы постепенно кончаем с ханжеством - и давно пора. Но в русском языке, в литературе и искусстве есть традиция (и в этом нет ничего лицемерного: матерные выражения режут слух. На нас ругань производит совсем не то впечатление, как, допустим, на американцев. Поэтому задача переводчика состоит в том, чтобы вызвать у зрителей такую же реакцию, как у публики там, на Западе. А не форсировать ненужную, даже нездоровую реакцию.
Какие я сам люблю фильмы? Одного любимого фильма не бывает. Я несколько лет любил "Рокко и его братья". А сейчас выясняется, что его уже трудно смотреть, немножко устарел. Я люблю кино Милоша Формана, например, "Кукушку". Один из самых любимых фильмов. Как ни странно, у американцев хорошо получаются экранизации - порой лучше, чем сами романы (напомню, что в основе этой ленты Формана почти культовое произведение Кена Кизи - С.К.). Жанр иногда трудно определить. Бывает просто хорошее кино. На грани мелодрамы - но не мелодрама. "Выбор Софи" - это вот что?! А один из фильмов, который меня потряс, и я долго мучился из-за него - это "Легенда о Нараяме" Сёхэя Имамуры.
Очень люблю хорошие комедии. Но остроумные. Люблю мюзиклы. Люблю и Вуди Аллена, и Мела Брукса - режиссеров различных направлений в комедии. У Аллена - особенно "Манхэттен". Это квинтэссенция Вуди Аллена. Но сейчас его фильмы смотреть менее приятно - он часто повторяется. А Мел Брукс - это фарс на грани капустника. Но иногда это очень смешно. Хотя надо хорошо знать объекты пародии. Как и в случае с лентами Цукеров и Абрахамса (отметим, что именно Алексей Михалев является непревзойденным переводчиком лент всех вышеперечисленных режиссеров - С.К.).
Абсолютно честно могу сказать, что отношусь прохладно к триллерам, фильмам ужасов. Хотя "Голод" мне был интересен. Как отношусь к Дэвиду Линчу? Я переводил Wild at Heart. Наверно, следовало бы назвать "Безумцы" - там есть такая фраза: "Весь мир обезумел, а мы - сильнее всех". Этот режиссер мне не всегда понятен. Хотя, на мой взгляд, он принадлежит к культуре американского кича, потому что в его творчестве сильны традиции американского комикса. Он не всегда так ироничен, как придумали критики. Мне кажется, что Линч во все это играет. Это американская сказка. Не мечта, а именно сказка. Это мифология. Ведь комиксы вошли в жизнь Америки, появились конкретные типажи - и они угадываются. Американцам понятны ассоциации Линча, а нам - не всегда. Нужно родиться и вырасти там. Но все же угадывать очень интересно.
Из актрис очень люблю Мерил Стрип и Гленн Клоуз - это две лучшие американские актрисы, на мой взгляд. Из актеров очень люблю Доналда Сазерленда, конечно, Джека Николсона. Совершенно равнодушен к Тому Крузу. Но хороших актеров в американском кино много. Я не знаю, в чем тут секрет - в технике игры или природной раскрепощенности?!
Смотрю фильмы не только на видео, но и хожу в Дом кино. Если мне говорят, что есть интересный фильм, конечно, я пойду на него. Например, на картину Иштвана Сабо, хотя она не имеет никакого отношения к английскому языку.
А по поводу переводчиков, которые считают, что способны быть кинокритиками... Это их личное дело. Но я бы, например, за это не взялся. Каждый должен заниматься своим конкретным делом. Хотя каждый из нас накопил определенный опыт, каждый из нас имеет право на свои суждения. Но я читаю критиков-профессионалов, у которых просто есть лучшая база, они даже больше начитаны о кино. И критиков у нас более чем достаточно. Но есть такое чувство, как неудовлетворенное честолюбие.
Почему-то многим хочется вступить в Союз кинематографистов, как будто это что-то меняет. Были статьи о том, что некоторых переводчиков можно было бы принять в Союз кинематографистов. А я, честно говоря, этого совсем не понимаю. Союз переводчиков (в то время он еще не существовал - С.К.) - это лишь проект. А кроме того, все эти образования, союзы, объединения должны служить одной цели. Ведь творчество - это процесс сугубо индивидуальный. Каждый занимается им сам. И Союз в этом не поможет. Объединение, ассоциация должны помогать лишь в бытовых вопросах. Можно встретиться, поговорить, обсудить что-то. Но я не вижу в этом особой необходимости. Мы помогаем кинематографистам. Но не мы делаем кино, прямого отношения к производству не имеем. Мы только переводим.
Но я хотел бы, чтобы фамилия переводчика была бы известна зрителям заранее. Это повышало бы ответственность. Иначе переводчики пользуются своей анонимностью - встал в темноте и ушел, и никто не узнает. Но порой все же бывает, что зрители скандалят из-за плохого перевода. Пусть люди узнают таких переводчиков - и глупость каждого будет видна всем...».
Я, как один из бравших это телеинтервью у Алексея Михалева, уже в заключение начал говорить о том, что мы как раз хотим познакомить зрителей воочию с одним из лучших и любимых переводчиков. Алексей, улыбаясь своей ироничной и одновременно доверчивой улыбкой, естественно, благодарил за комплименты. Потом, познакомившись с записью на видеокассете, вовсе без ложного кокетства признался, что себе на экране совершенно не понравился. За два последующих года он перевел еще немало новых и старых фильмов, восхищая своим редкостным мастерством. Михалев имел прижизненную славу, не будучи известным в лицо. На его похоронах было много людей - переводчиков, кинематографистов, поклонников таланта. Записи с голосом этого переводчика продолжают беззастенчиво использовать, в том числе и в легальном видеобизнесе и на телевидении - потому что никаких авторских прав на уникальный талант синхронного переводчика не предусмотрено. Да и, спрашивается, что он переводил - пиратские ленты?!
Но останется музыка его голоса - "отныне и вовек", если воспользоваться названием переведенной Алексеем Михалевым книги Джеймса Джонса. И в моих ушах все еще звучит трижды повторенная им в интервью фраза цветочницы из знаменитой пьесы "Трамвай "Желание" Теннесси Уильямса. Михалеву, по его признанию, было намного интереснее перевести одни и те же слова Flowers for the Dead, ритмически и лексически варьируя их: "Цветы для умерших... Цветы для усопших... Цветы для умерших". В этом - он весь!
Версия для печати С.Кудрявцев
Игорь Аркадьев: О тех, кого помним и любим
Траур. Умер Леша Михалев. Слов нет.
Я его почти не знал. Так, несколько раз кинофестивальные пути-дорожки пересекались... И никогда мне не приходилось бывать у него дома. А он посещал мое жилище очень часто. Он и сейчас незримо присутствует в стенах моей квартиры. Его нельзя увидеть и с ним нельзя поговорить, но его можно слышать. Голос Леши Михалева - то, что останется с нами навсегда.
Даже не знаю, как Лешу величать по отчеству. Его, по-моему, и Алексеем -то все звали либо по необходимости, либо в каких-то официальных случаях. Хотя панибратствовать с ним не возникало желания: мягкая элегантная вежливость его речи и его поведения всегда возводила невидимый барьер между Лешей и его собеседником. Надеюсь, никто не подумает, что смерть Михалева - это потеря, которую ощутят только обладатели видеомагнитофонов. Сказать, что он был первоклассным переводчиком, - значит, почти ничего не сказать. Сказать, что он, по свидетельству его коллег, блестяще знал фарси и английский, - значит, отделаться формальной галочкой. А мне меньше всего хотелось бы погружаться в тупую и напыщенную патетику газетного некролога.
Когда кто-то говорит, что русский народ привык смотреть дублированные фильмы, во мне все восстает. Потому что это чушь! Русский народ привык смотреть фильмы, дублированные голосами Ростислава Плятта, Евгения Весника, Владимира Кенигсона, Ларисы Пашковой, Владимира Дружникова... Всех мэтров отечественного кинодубляжа и не перечислить и не упомнить! Личность легко узнается по голосу.
Радио - это голос Юрия Левитана, телевидение - это голос Игоря Кириллова, видео - это голос Леши Михалева. Не хочу обижать никого из наших видеопереводчиков, но комедии, мелодрамы, детские фильмы, мультипликационные ленты многие и многие зрители предпочитают смотреть в переводах Леши Михалева. И мои дети бегают по квартире, передразнивая его неповторимые интонации: "Ни фига, ни фига..." (если бы американцы дали "Оскара" Робину Уильямсу за озвучание роли джинна в "Аладдине", то половину золотой статуэтки лауреат должен был бы отпилить в пользу Михалева).
Сегодня на видеорынке появилась отреставрированная, полная версия американской приключенческой комедии "ЭТИ ВЕЛИКОЛЕПНЫЕ МУЖЧИНЫ НА СВОИХ ЛЕТАТЕЛЬНЫХ АППАРАТАХ" (THOSE MAGNIFICENT MEN ON THEIR FLYING MACHINES), известная кинозрителям-ветеранам как "ВОЗДУШНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ". Перевод Леши Михалева - и два с половиной часа веселья вам обеспечено.
Недавно в коллекционной подборке фильмов с участием актера Тома Хэнкса студия N 1 повторно выпустила совершенно незамысловатую эксцентрическую комедию "МАЛЬЧИШНИК" (BACHELOR PARTY). В переводе Леши Михалева фильм заиграл какими-то необыкновенными красками, которых, скорее всего, совсем не было в оригинальной версии.
В прошлом году мне уже приходилось писать, что тексты американских мультфильмов "СКАЗКА О РЫБАКЕ И ЕГО ЖЕНЕ" или "ПАСХАЛЬНЫЙ КРОЛИК ЕДЕТ К НАМ" Леша Михалев прочитал не менее гениально, нежели это сделали актриса Джоди Фостер или актер Фред Астер.
Что теперь, когда Леши уже нет с нами, остается на нашу долю? Ждать тех видеокопий, перевод которых был записан Михалевым , но которые по каким-либо причинам не увидели свет? В таком случае еще долгие-долгие месяцы нам, возможно, удастся слышать голос этого удивительного переводчика. Я хотел бы объявить минуту молчания, но подумал, что в память о Леше Михалеве лучше объявить минуту звучания его речи. Вставьте кассету с фильмом, где за кадром звучит проникновенный, добрый, успокаивающий голос Алексея ... И давайте вместе помолчим...
19 декабря 1994 года ему исполнилось бы 50 лет!
P.S.Справка:
МИХАЛЕВ Алексей Михайлович, член Союза кинематографистов и Союза писателей, автор ряда литературных переводов, синхронный переводчик фильмов на видеокассетах, за десять с лишним лет работы на этом фронте количество переведенных картин не поддается исчислению. В числе наиболее ярких последних работ - мексиканская эротическая мелодрама "КАК ВОДА ДЛЯ ШОКОЛАДА", 6-часовая телеэкранизация романа Стивена Кинга "ПРОТИВОСТОЯНИЕ", мистическая трагикомедия ужасов "ЗАКАТ, ИЛИ УБЕЖИЩЕ ВАМПИРОВ".
ЛЮБОВЬ К СОВЕРШЕНСТВУ
Леша Михалев был человеком общительным, всюду, куда попадал, считался душой компании. Но при этом он прекрасно знал себе цену и когда надо умел быть высокомерен. Он не терпел фамильярности и мгновенно ставил зарвавшегося собеседника на место. Без всякой грубости - одним лишь острым и изящным словом.
Его остроумие не знало конкуренции, но он никогда не злоупотреблял им, не любил быть "весь вечер на арене" и терпеть не мог записных шутов такого рода, предпочитая короткие экспромты и приколы. Обожал каламбуры и радовался, встретив человека родственной группы крови, умевшего играть словами и ценившего эту игру.
Быть может, именно это качество, доведенное до высшей кондиции, сделало из Михалева уникального устного кинопереводчика. Разумеется, он великолепно знал английский язык, но еще важнее, что он в совершенстве владел русским. На фоне других переводчиков, вечно заикающихся в поиках нужного слова, Михалев свободно фонтанировал и сам с наслаждением купался в потоках легко и плавно льющейся собственной речи.
Интересно, что он категорически отказывался переводить "в обратную сторону" - с русского на аглийский. Это касалось как устной, так и письменной работы. Однажды я попросил его перевести на английский небольшую и очень несложную заметку, написанную для американского журнала. Леша, всегда охотно приходивший на помощь, в данном случае был непреклонен: не его, мол, это дело, он переводит только на родной язык, а если есть русские специалисты, рискующие переводить на английские так и обращайся к ним /эти специалисты нередко знали язык в десять раз хуже Михалева/. Тогда я перевел заметку сам и попросил Лешу не счесть за труд хотя бы ее отредактировать. Последовало неохотное согласие, а затем беспощадная критика: по Лешиным словам, переведенный мною текст 8 не имел ничего общего с английским и был попросту нечитабельным. Словом, его как бы предстояло писать заново - писать уже "на настоящем английском". Я огорчился и даже немного обиделся, а потом решил плюнуть на все и отослать заметку в журнал в том виде, в каком она была. К моему изумлению, редакция приняла ее безо всяких замечаний и после минимальной правки напечатала.
Михалев относился к числу тех, кого называют перфекционистами. Он либо делал что-то с подлинным совершенством, либо вообще не брался за то, в чем не считал себя асом. И в этом смысле он принадлежал к вымирающей породе людей, не способных к профессиональному компромиссу.
Мало кто из посторонних знает, что первой его профессией был балет. До конца жизни он сохранил друзей из балетного училища, некоторые из них стали звездами. Леша довольно рано поменял профессию - возможно, как раз потому, что не ощущал себя в ней первым. Но от балета остались привычка неустанно трудиться и та легкость, изящество, которыми он блистал на людях и за которыми стояло натренированное умение всегда держать себя в форме. Это помогало ему и во время тяжелой болезни: он гораздо меньше появлялся в обществе /хотя и продолжал столь же интенсивно работать/, но если уж появлялся, то это был прежний Михалев, готовый острить, хохотать, развлекаться и развлекать окружающих.
Дальнейшая жизнь Михалева напоминает легенду, следы которой можно обнаружить в старых подшивках "Правды". На первой полосе мы видим Леонида Ильича Брежнева и шаха Ирана, а между ними - знакомое, хотя и совсем юное лицо Леши Михалева.Уже в те годы он работал переводчиком с персидского на высшем уровне, выезжал в длительные командировки в Иран и слыл авторитетом в своем новом деле.
Отчего и как произошла очередная смена профессии, доподлинно не известно. Во всяком случае, она не была столь радикальной. Михалев опять переводил и делал это лучше едва ли не всех своих коллег - но уже не с персидского, а с английского. Который, между прочим, он еще недавно знал неважно, поскольку специально им не занимался.
Есть одна догадка, и она подтверждается многими косвенными свидетельствами. Михалев обладал прекрасным литературным вкусом и, не будучи сам писателем, хотел дать новую жизнь своим любимым англо-американским романам. Задачей, достойной его, был перевод прозы уровня Фолкнера - и Леша действительно перевел несколько его сочинений, равно как и сочинений других высококлассных авторов. Он очень гордился каждой новой вышедшей книжкой и огорчался не столько тем, что за этот труд так мало платят, сколько равнодушием большинства окружающих - даже из так называемых культурных кругов. Леша исправно дарил друзьям и знакомым свой книжки, но лишь от немногих удосужившихся их прочесть слышал отклики. Зато уж эти отклики были полны искреннего восторга.
Все дело в том, что Михалев приобрел известность и авторитет в переводческих кругах, когда уже приближалось новое время. Время, когда стало немодно слыть интеллектуальным и начитанным, а имя Фолкнер, некогда с придыханием произносившееся шестидесятниками, уже не воспринималось как откровение. Иными словами, подходило время рынка и масскультуры. Михалев не чувствовал себя в нем уж очень уютно, но он слишком ценил жизнь, чтобы впасть в угрюмство и мизантропию. И в этой новой жизни он нашел способ совместить личные амбиции с ощущением своей нужности и своевременности.
Так случилось, что еще раньше он вышел на тропу устного закадрового киноперевода и стал звездой Московских фестивалей - ранга не ниже многих мировых звезд. Так, во всяком случае, считала московская публика, для которой голос Михалева был гораздо более знаком и любим. Леша рассматривал этот промысел прежде всего как средство подработать, но ни в коем случае не как "халтуру": само это слово и стоящий за ним подход к жизни были ему глубоко чужды. И хотя присущий ему холодный блеск ума кто-то мог спутать с цинизмом, в отношении к профессии Михалев был настоящим романтиком.
От Московских фестивалей, от эпизодических просмотров в Доме кино и пошла слава Михалева как единственного и незаменимого переводчика, способного "вытянуть" самую сложную в языковом отношении картину, а порой и ""спасти" явно провальную. Впоследствии, уже в эпоху видео, когда Михалев получил возможность сам выбирать, над чем работать, он создал себе репутацию человека, который ни за какие коврижки не возьмется переводить "говно". На раннем этапе случалось сталкиваться и с последним, но даже в этих случаях Михалев облагораживал идиотский текст, вложенный сценаристами в уста актеров. Облагораживал отнюдь не в смысле нивелировки пикантности и остроты, а в смысле придания даже самым банальным и бездарным сценам подобия артистизма, во всем присущего Леше.
Здесь-то и пригодилось умение виртуозно играть словами. Даже если это была чисто формалистическая игра, она приносила Михалеву удовольствие. Каждый раз он ставил перед собой заведомо трудные, на грани выполнимости, задачи. И решал их блестяще. Например, когда в условиях цензуры и суровых проверок нельзя было произнести ничего похожего на "мат", для Михалева поиски эквивалента не были проблемой: он всегда находил легкое, вроде бы безобидное, а на самом деле убийственное словцо. Чувство юмора и владение стихией экспромта принесли ему славу непревзойденного мастера интерпретации комедий. И было это - напомню - еще тогда, когда часто не представлялось возможным предварительно отсмотреть фильм - не говоря уже о том, чтобы "гонять" его туда-обратно с помощью волшебной видеотехники.
Сечас уже общепринято считать, что именно Алексей Михалев создал эталон профессии устного кинопереводчика, которая приобрела в нашей стране особое значение ввиду нюансов отечественного кино- и видеопроката. На Западе этой профессии и в помине нет, ибо существуют либо дубляж, либо субтитры. Мало того, даже в кошмарном сне невозможно представить кино- видео-сеанс в Мюнхене или Роттердаме, на котором оригинальный звук, записанный в "долби", заглушался бы голосом хоть самого распрекрасного переводчика.
Но мы - не Запад. И к нам мировой кинематограф, со всеми его звездами обоего пола, пришел озвученный голосом Михалева. Конечно, он был не один, и, вероятно, еще какое-то время мы будем смотреть фильмы с наложенным текстом переводчика - прежде чем окончательно цивилизуемся. Но второго Михалева не будет, и потому обреченную на смерть профессию история кинематографа наверняка свяжет с этим именем.
Андрей Плахов/Информация взята из "Видеогид" №4, М. Иванов
 А. Михалев |  А. Михалев (слева) на переговорах в Кремле |
 А. М. (третий слева) на переговорах с королем Афганистана Захир Шахом | |