К истории лингвистической модели недели в славянских языках

В. В. Шаповал

К ИСТОРИИ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ МОДЕЛИ НЕДЕЛИ В СЛАВЯНСКИХ ЯЗЫКАХ

(Язык как исторический источник. - Новосибирск, 1983. - С. 88-93)

Семидневный временной цикл был в ходу у индоевропейских народов с доисторической древности. Профессор О. Шpaдep писал в начале <XX-го> века: "Семилетние и семидневные сроки соблюдались и почитались в Европе до победоносного пришествия в мир семидневной римской недели позднего времени" [1]. Популярность семидневки находит свое объяснение как в особенностях человеческой психики (так называемое число Дж. Миллера - максимальное число однородных объектов, которое способно удерживаться в памяти одновременно, - равно 7 ± 2), так и в явлениях внешнего мира (Луна совершает полный оборот вокруг Земли за сидерический месяц, равный 27,322 суток, при этом лунная фаза при6лизитeльно равна 7 суткам). Не нужно владеть точными астрономическими приборами, чтобы заметить этот факт [2].Единицы времени, соответствующие астрономическим ("небесным") явлениям, отличаются от тех единиц времени, которые имеют в качестве эталонов "земные" события (например, миг, мгновение [3] в русском языке; хвилина и хвиля в украинском; chwila, pacierz, okamgnienie в польском и др.). Последние характеризуются при6лизитeльной продолжительностью, а астрономические единицы - почти абсолютной устойчивостью, однако границы астрономических циклов устанавливаются условно и неточно. По этой причине европейская неделя давно уже не согласуется с лунными оборотами и не корректируется по ним, она играет роль самоценной единицы времени.В настоящей статье речь пойдет об отражении известного сдвига начала христианской недели в лексике славянских языков и, в этой связи, о некоторых семантических предпосылках использования слова воскресение как названия дня недели и о вариантах пятькъ/пятница.Последовательность названия дней недели относится к числу тех культурных стандартов, которые подвергаются изменениям с большим трудом и в эпохи социальных сдвигов. Одно из таких изменений в лингвистическом "устройстве" недели связано с началом христианства и закрепилось в священном писании. Вот почему христианство принесло в Европу и, в частности, славянам двойственную модель недели. Одна ее подмодель продолжает ветхозаветную традицию (Бытие, 1): счет дней недели начинается с воскресения, соответствующего "первому дню творения", и кончается субботой - иудейским выходным днем. Пример сохранения этой традиции находим в Греции и странах западной Европы. Вторую подмодель (начинающую счет дней с понедельника и перемещающую воскресение - новый выходной. - в конец недели по аналогии с той же "неделей творения") представляют языки восточной Европы. Следующая таблица дает наглядное представление о различиях и сходстве двух вариантов недели (на примере новогреческого и литовского языков):

буквальные переводы названий дней недели, образованных от порядковых числительных, даны в таблице для удобства сопоставления. Остальные названия дней недели обозначают следующее: κυριακή (μερα) - "господний день", παρασκευή - "подготовка", день приготовления перед иудейской субботой [4], σάββατο - "отдых" (заимствованное). единственное в литовском название дня недели, не включающее в свой состав основы порядкового числительного, sekmãdienis - "праздничный день".Славянская неделя не соответствует полностью ни той, ни другой подмодели. Принцип первой подмодели нашел отражение в следующих названиях: среда ("средний, четвертый день недели"), неделя ("воскресение") и понедельник - последовательность, соответствующая греческой κυριακή - δευτέρα. Принцип второй подмодели отражается в названиях, производных от порядковых числительных: вторник, четверг. При этом явное несовпадение порядковых номеров дней недели в греческом и славянском языках осознавалось и учитывалось уже в древнейших переводах: τρίτη ("третий") соответствует въторокъ - "второй", πέμπτη ("пятый") соответствует четвьргъ, четвьртъкъ - "четвертый". Славянские вторник, четверг, пятница отражают уже новую точку зрения на неделю и на место для отдыха в ней. Двойственность оснований, на которых лингвистически строится славянская неделя, в древнерусской письменной культуре осознавалась особенно остро в связи с проблемами праведного образа жизни. Словарь И. И. Срезневского дает ряд интересных фрагментов, посвященных этим вопросам, например, оправданию переноса дня отдыха с субботы на воскресение [5].В результате этого сдвига слово неделя оказалось в большей степени оторванным от однокоренного понедельник и перенесенным в конец недели. Сам по себе этот сдвиг не мог быть достаточным основанием для замены слова неделя на новое название выходного дня в русском языке - воскресение. В других славянских языках этот фактор не привел к замене слова неделя ("выходной день"), но он способствовал деэтимологизации слов неделя и понедельник; разрыв последовательности этих двух слов в новой подмодели недели облегчил забвение внутренней формы слова понедельник и обусловил отделение двух родственных слов друг от друга. Наконец, только русский язык использует слово неделя исключительно в значении "семидневка"; в болгарском находим два почти равноправных синонима неделя и седмица. Нетрудно предположить, что в предыстории такого использования имела место конкуренция двух омонимов в одной интеллектуальной сфере: в одном звучании столкнулись два смежных понятия - "седьмой день недели" и "семидневная неделя". Верх одержало слово неделя в значении "семидневка". Возниклa потребность в новом названии выходного дня. Таким образом одна синекдоха (неделя "седьмой день" → неделя "семидневка") косвенно о6уcловила другую: воскресение "пасхальное воскресение" → воскресение "любой выходной день"). Возможность второго семантического переноса была подготовлена еще в ранних письменных памятниках (с XII-XIII вв.) [6]. Титул одного из слов Григория Богослова [7, л. 324] λογος εις το ΄αγιον Πασχα славянский переводчик уже в XI в. дополняет распространением: "Слово стаго Григо на стое cвѣтлoe въскрьсение нарекомую пасху", где въскрьсение синонимично выражению вьскрьсениѩ дьнъ [7, л. 373] и другим подобным. Налицо перенос наименования с события на время, когда оно имело место.Греческое ΄ανάστασις переводится несколькими однокорневыми существительными-синонимами воскресение, воскрешение, воскресновение, воскреснyтие [8] (производные от итеративов имена действия *vъskrьsanьje и *vъskrĕsanьje в текстах не реализовались, так как событие, обозначаемое словом, воспринималось как исключительно неповторимое). М. Фасмер также указывал, что воскресение и воскрешение - синонимы [9]. Однако при рассмотрении предпосылок современного употребления слова воскресение важно отметить то потенциальное семантическое различие между этими словами, которое заложено различием морфологических структур, хотя не достаточно явно ощущается при анализе семантики данных слов в изолированных контекстах. Въскрьсение образовано от глагола въскрьс(нѫ)ти, а въскрѣшениiе - от въскрѣсити. Эти глаголы далеко не синонимичны: въскрѣсити - каузативная форма к въскрьс(нѫ)ти, различаются они управлением. Если вели речь о Христе, то говорили воскресение (имманентное), а не въскрѣшениiе (извне), поэтому из ряда синонимов только слово воскресение могло стать названием пасхального воскресения, а затем распространиться на все выходные дни года.Как уже говорилось, мы предполагаем, что семидневная неделя была известна славянам до принятия христианства [1]. Для формирования лексики новой, христианской, недели в значительной мере была использована лексика, уже употреблявшаяся в это время в подобных или тождественных функциях. Косвенные доказательства в пользу этого находим в самих названиях дней недели. Эта группа слов образует устойчивый ряд, своеобразную "парадигму". Естественно ожидать, что все эти слова образованы по одной модели и соответствуют по некоторым грамматическим признакам со словом день или даже включают его в свой состав. Хорошо подтверждают это многие языки Европы, но в славянских языках не находим ожидаемого единообразия. Некоторые названия дней недели предполагают в качестве мотивирующей базы словосочетание со словом день: понедѣлъкъ вътoръкъ, четвьртъкъ, пятъкъ - как *svętъkъ (святки); также понедѣльникъ вътoрьникъ - как праздник. Слова неделя и среда указывают на мотивацию иного рода. Сюда же следует отвести слово суббота [10] (из греческого разговорного σάμβατον - ср.р.), которое в славянских было оформлено по женскому роду. Для слов неделя, среда, согласуемых по роду с каким-то названием временного отрезка женского рода (доба, година?), обозначение дня недели является вторичным. Из этого следует, что образование названий дней недели не было одномоментным актом, а включает лексические явления разных эпох. Один из таких слоев, думается, можно интерпретировать как следы пятидневной недели в семидневной. В самом деле, в славянских языках максимальное число, от которого образовано название дня недели, - это "пять", за ним следуют слова, для которых обозначать день недели - вторичная функция [11]. Косвенным поводом в пользу этого является также некоторая остаточная маркированность слова пятница, употребляемого для названия праздников [13] чаще, чем четверг и суббота [12], ср. [5]. Для праславянского реконструируются два названия пятницы: *pętъkъ и *pętnica. Если один из этих синонимов структурно соответствует некоторым названиям дней недели, то второй по структуре подобен слову седмица (калька греческого ΄εβδομάς), которое было и остается в русском языке словом из церковного словаря. Возможно, что за параллелью формальной скрывается давнее семантическое родство: *pętnica - "пятидневная неделя". Это тем более вероятно, что случай совпадения названия недели и последнего дня недели нам хорошо известен (неделя) и отличается от гипотетического только направлением синекдохи. Известно также, что долго уживаться такие значения не могут, так как тематическое сходство обусловливает неизбежное сходство типичных контекстов, поэтому часты совпадения и двусмысленности, в связи с чем одно значение утрачивается. В состав новой, семидневной, недели слово пятница входит лишь в значении для недели.

Примечания

1. Шpaдер О. Индоевропейцы. СП6., 1913, с. 107.

2. Куликовский П. Г. Справочник любителя астрономии. М., 1974, с. 47.

3. Дворникова Е. А. Слово в стихотворной и поэтической речи (на материале миг и мгновение). - В кн.: Проблемы русской лексикологии. Новоси6ирск, 1977, с. 101-111.

4. Γιαννακοπούλου Π. Επίτομον ετυμολογικόν λεξικόν. Άθηναι, 1973, παρασκευή - с. 191, σκευή, σκευος - с. 209.

5. Срезневский И. И. Материалы для Словаря древнерусского языка, т. I-III, М., 1858-1959: воскресение - т. I, с. 306; неделя - т. II, с. 460; пятница - т. II, с. 1799.

6. Этимологический словарь русского языка, т. I, вып. 3, М., 1968, с. 171.

7. Будилович А. XIII слов Григория Богослова в древнеславянском переводе. СПб., 1875.

8. Словарь русского языка XI-XVII вв., вып. 3, М., 1976, с. 41-42.

9. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка, т. 1, М., 1964, с. 357.

10. Селищев А. М. Старославянский язык. М., 1951, с. 15.

11. Марр Н. Я. и др. Вишапы. - В кн.: Труды ГАИМК, т. 1, Л., 1931, с. 40.