Генеалогическая классификация языков

Т.В. Гамкрелидзе

ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ТИПОЛОГИЯ И ПРАЯЗЫКОВАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ

(Сравнительно-историческое изучения языков разных семей. Теория лингвистическойреконструкции. - М., 1988. - С. 145-157)

После безраздельного господства в языкознании и  в бюро переводов первой половины XX в. проблематикисинхронной лингвистики вторая его половина ознаменовалась возрастанием интересак диахронической лингвистике, к проблемам языковых изменений и преобразованийво времени. Это явилось некоторым возвратом, уже на новом методологическом уровне,к разработке проблем, возникших в классическом, сравнительно-историческом языковедениипрошлого века. Такой интерес к проблемам языковых изменений и диахроническойлингвистики обусловлен общим развитием лингвистической мысли последних десятилетий:преодолевая соссюровскую антиномию между синхронной и диахронической лингвистикой,она стремится к построению такой лингвистической теории, которая обладала быбольшей объяснительной силой по сравнению с сугубо синхронными теориями описательной,таксономической грамматики, строящейся строго на основе эмпирической языковойданности.В этом отношении лингвистическая наука не стояла особняком. Возврат к некоторомуисторизму, ранее характерному для науки конца XIX в., является, как известно,одной из общих тенденций развития научной мысли второй половины нашего столетия,пришедшей на смену строго синхронному структурализму и антиисторизму в наукепервых десятилетий XX вв.Однако лингвистическая наука вернулась к разработке старых, традиционных проблемобогащенная новыми методами лингвистического анализа, разработанными в недрахсистемной, синхронной лингвистики. Новизна этих методов в применении к традиционнымидеям заключается не только в использовании разработанных в синхронной лингвистикеточных операционных приемов лингвистического анализа, но и в глобальном подходек феномену развивающегося, постоянно меняющегося во времени языка как к явлениюсугубо системному, поддающемуся последовательному системному анализу.Одним из основных условий праязыковой реконструкции и всего сравнительно-историческогоязыкознания вообще является положение о языковом развитии, понимаемом не какдвижение языка от простого к сложному или более совершенному, а как диахроническаяизменчивость, вариабельность языка, способность его к преобразованиям на всехуровнях языковой структуры.На звуковом уровне подобные диахронические преобразования языка выражаютсяв изменениях определенных фонем в другие фонемы, представляющих собой по существу"расщепление" или "слияние двух фонем", характерных дляболее раннего состояния языка. Такие фонемные преобразования осуществляютсяв условиях избыточности языковой системы, которая и определяет возможность звуковыхизменений языка. Избыточность языка как "неполной системы" и являетсятем структурных фактором, который делает возможной звуковую изменчивость языка.Вследствие этого языковая система не является застывшей структурой в отношениизвуковых изменений и диахронического "движения" фонем. Однако характерподобных преобразований системы зависит уже не от степени избыточности системы,варьирующейся от языка к языку, а от более глубинных характеристик языковойструктуры. Одной из таких характеристик языковой системы является иерархическоеотношение "маркированности" или "доминации" между лингвистическими,в частности фонологическими, единицами.Существуют универсальные модели сочетаемости, совместимости фонетических дифференциальныхпризнаков в одновременной ("вертикальной") последовательности - вединовременных пучках, представляющих определенные фонемы. Одни признаки сочетаютсядруг с другом на оси одной временной плоскости, что проявляется в высокой системнойи текстуальной частотности фонемы, в состав которой входят эти признаки; другиепризнаки совмещаются в едином пучке ограниченнее, что проявляется в более низкойчастотности фонемы, в состав которой входят данные дифференциальные признаки.К этому второму случаю относятся и пустые клетки - пробелы в парадигматическойсистеме, которые можно рассматривать как случаи "трудной" сочетаемостипризнаков.В этом смысле можно говорить о двух основных типов сочетаемости признаков:о "маркированной", или "рецессивной", и "немаркированной",или "доминантной". "Рецессивной" является сочетаемость признаков,характеризующаяся необычностью, редкостью, что проявляется в более низкой частотностифонемы, в состав которой входит данное сочетание признаков, и ее дистрибутивнойограниченностью. Подобная сочетаемость признаков, объясняемая их трудной совместимостьюв одновременной последовательности, может вовсе отсутствовать в определенныхязыковых системах, что выражается в наличии пустых клеток-пробелов в парадигматическойсистеме. "Доминантной" является сочетаемость признаков, характеризующаясяобычностью, естественностью, что проявляется в более высокой частотности и вбольшей дистрибутивной свободе фонемных единиц, в состав которых входят такиесочетающиеся друг с другом признаки. Подобная "естественная" сочетаемостьпризнаков объяснима их свободной артикуляторной и акустической совместимостьюв одновременной последовательности, в результате чего возникает более сильнаяв функциональном отношении фонема."Функционально сильные", стабильные пучки дифференциальных признаков(resp. фонемы), определяемые обычно как "немаркированные" в противопоставление"маркированным", "функционально слабым" и нестабильным пучкампризнаков (resp. фонемам), переименованы тут в "доминантные" пучкив противовес "рецессивным". Такое переформулирование иерархическогоотношения "маркированности" в отношение парадигматической "доминации"с соответствующими "доминантным" и "рецессивным" членамиоппозиции представляется целесообразным ввиду многозначности традиционных терминов"маркированный / немаркированный", все еще употребляемых в их первоначальномсмысле для обозначения соответственно "признакового" (merkmalhaltig)/ беспризнакового (merkmallos)" членов отношения. Термины "доминантный/ рецесивный" заимствуются из современной молекулярной биологии, для которойхарактерно, как известно, широкое применение лингвистических терминов при определениипонятий генетического кода (Gamkrelidze, 1979. 283-240).Наличие иерархических зависимостей в системе между отдельными фонологическимиединицами - пучками дифференциальных признаков, сказывающееся в отношениях "доминации",свидетельствует о существовании в языковой системе строгой стратификации фонологическихценностей.В соответствии с такими универсально значимыми соотношениями и происходятдиахронические фонемыне преобразования в языке. Целый ряд диахронических фонемныхизменений в системе, кажущихся на первых взгляд разрозненными и не связаннымидруг с другом, может быть осмыслен как взаимозависимые, взаимообусловленныепреобразования, регулируемые подобной иерархией фонологических значимостей.В частности, выявляемая доминантность переднего ряда звонких смычных и фрикативныхпо сравнению с задним рядом и, наоборот, доминантность заднего ряда незвонкихсмычных и фрикативных по сравнению с передним, общая доминантность смычных согласныхпо отношению к соответствующим фрикативным и т.д. позволяют определить последовательностьфонемных изменений в конкретных языковых системах и установить универсальнозначимые модели диахронических фонемных преобразований.Универсально значимая иерархия фонологических единиц предполагает, как былоотмечено выше, наличие фонем и с низкой частотностью, доходящей до нуля (пустыеклетки в системе). Эти парадигматические закономерности системы должны постоянноучитываться как при синхронном описании языка, так и в языковой диахронии, вчастности при рекнструкции языковых систем. Наличие пустой клетки с точки зрениятеории доминации не является аномалией и, следовательно, при отсутствии данныхвнешнего сравнения не предопределяет необходимости ее заполнения при внутреннейреконструкции древнего состояния языка, как это часто практикуется в диахроническойлингвистике (ср. случаи с заполнением так называемых "cases vides"у Мартине).Другой основной предпосылкой сравнительно-генетического языкознания являетсятезис о "произвольности" языкового знака. Хотя "произвольность"языкового знака следует трактовать несколько иначе, чем это представлено у Соссюра,и можно утверждать в свете "принципа дополнительности" о мотивированностисвязи между означаемым и означающим на уровне "горизонтальных отношений",однако "вертикальные" отношения между означаемым и означающим можносчитать "произвольными" в смысле Соссюра, и на этом принципе строитсяпо существу вся система сравнительно-исторического языкознания [ср.: Гамкрелидзе,1972, 33-39; Gamkrelidze, 1974, 102-110].При обнаружении формально-смыслового сходства между двумя или несколькимиязыками, т.е. сходства в двух планах одновременно, как означающих, так и означаемыхзнаков этих языков, естественно встает вопрос о причинах возникновения такогосходства в знаках различных языков. Исходя из тезиса об ограниченности (в указанномвыше смысле) произвольности знака, такое формально-смысловое совпадение знаковразличных языков (т.е. фонетическое сходство двух или более знаков при их смысловойблизости или тождестве) можно было бы истолковать как факт случайного совпадениядвух или более знаков различных языков. Вполне возможно допустить, что по совершеннослучайным факторам комбинаторики совпали в двух или даже более языках несколькослов, схожих по фонетическому звучанию и по значению. Можно даже вычислить снекоторым приближением вероятность случайного совпадения в двух или более языкахдвух или более совпадающих или сходных слов определенной длины. Вероятностьгипотезы о случайном совпадении для объяснения такого сходства будет уменьшатьсяв соответствии с увеличением количества языков, в которых обнаруживаются такиесходные знаки, и в еще большей степени с увеличением количества знаков в этихязыках, обнаруживающих такие сходства или совпадения.Другой более вероятной гипотезой для объяснения подобных совпадений в соответствующихзнаках двух или более языков должно считаться объяснение этого сходства историческимиконтактами между языками и заимствованием слов из одного языка в другой (илив несколько языков) либо в оба эти языка из третьего источника.Но не все виды формально-семантического сходства знаков двух или более языковмогут быть истолкованы как результат заимствования. Существует тип сходствамежду знаками различных языков, который выражается в наличии регулярных фонетическихсоотношений между сходными знаками; этот тип сходства не объясняется в общемслучае заимствованием слов одних языков в другие. Сходство этого типа междузнаками предполагает наличие таких звуковых соотношений между языками, при которыхкаждой фонеме /х/ языка А соответствует в формально-семантически сходном знакеязыка В фонема /у/, в таком же знаке языка С - фонема /z/ и т.д. Такие звуковыесоотношения между языками обнаруживаются обычно в группах слов и морфем, отражающихбазисные понятия человеческой деятельности и среды. Последний вид сходства,обнаруживающий регулярные соотношения между звуковыми единицами рассматриваемыхязыков, нельзя удовлетворительно объяснить ни случайным совпадением слов различныхязыков в звучании и значении, ни тезисом о заимствовании слов из одного языкав другой или обоими этими языками из третьего. Единственным вероятным объяснениемсходства этого типа в соотносимых знаках различных языков является допущениеобщего происхождения рассматриваемых языковых систем, т.е. их происхождениеот какой-то общей исходной языковой системы, преобразовавщейся в различных направлениях.Такое объяснение фонемных соответствий между языками предполагает необходимостьреконструкции этой системы с целью изучения возникновения и путей преобразованияисторически засвидетельствованных родственных языковых систем.Сравнение языков, ориентированное на установление закономерных фонемных соответствий,должно привести логически к реконструкции той языковой модели, преобразованиекоторой в разных направлениях и дало нам исторически засвидетельствованные языковыесистемы. Сравнение родственных языков, не имеющее целью реконструкцию праязыковойсистемы, не может считаться завершающим этапом исследования истории рассматриваемыхязыков. Бесписьменная история родственных языков восстанавливается лишь в томслучае, если удается свести к общим исходным моделям все разнообразие историческизасвидетельствованных языковых структур. В таком случае удается восстановитьпути возникновения и развития этих систем, начиная с исходного состояния вплотьдо исторически засвидетельствованных событий.Установление генетического родства языков ставит естественным образом вопросо реконструкции исходной, так называемой праязыковой, системы и о ее лингвистическихметодах. Реконструкция праязыковой системы достигается путем сопоставления историческизасвидетельствованных родственных языковых систем и ретроспективного движенияот одного языкового состояния к другому, более раннему. Ретроспективное движениедолжно продолжаться до тех пор, пока не будет достигнуто языковое состояние,из которого могут быть выведены все исторически засвидетельствованные родственныеязыковые системы при допущении определенного множества последовательных трансформаций,которые и определяют "диахроническую выводимость" системы. Подобныетрансформации предполагают установление исходной языковой системы и более позднихязыковых состояний, являющихся результатом ее структурных преобразований. Спомощью таких диахронических трансформаций и постулируются исходные структурныемодели.По своей объяснительной силе диахронические трансформации, выводящие историческизасвидетельствованные формы языка из определенных теоретических конструктов,которые считаются более ранними в хронологическом отношении ступенями этих форм(их "архетипами"), могут быть сопоставлены с "трансформациями"порождающей грамматики, выводящими наблюдаемые элементы поверхностной структурыиз теоретически постулируемых базисных конструкций, составляющих глубинную структуруязыка. Описание диахронических изменений языка через правила трансформации представляетсобой в сущности последовательное перечисление дискретных шагов, каждый из которыхотражает одно из синхронных состояний в развитии языка. Чем меньше хронологическоерасстояние между такими "шагами", тем точнее и адекватнее описаниеразвития языка, отражающее последовательные переходы трансформации, начинаяс исходного состояния.Постулирование исходной системы языка-основы представляет собой в то же самоевремя реконструкцию и восстановление предыстории и путей становления и развитияисторически засвидетельствованных родственных языковых систем, начиная с исходноговплоть до документально фиксированного исторического состояния этих языков.Поэтому логическим завершением всякого сравнительно-исторического изучения языкови установления фонемно-структурных соотношений между ними следует считать реконструкциюих праязыкового состояния, отражающего общую для всех этих языков исходную языковуюсистему, и постулирование определенных правил преобразования, или трансформаций,позволяющих вывести исторически засвидетельствованные родственные системы изтеоретически постулированной языковой модели. По меткому замечанию Соссюра,генетическое сравнение языков "стерильно", если оно не приводит креконструкции исходной языковой модели.В зависимости от того, в какой форме постулируется система языка-основы, какиезвуковые и грамматические структуры ей приписываются, и восстанавливается предысторияродственных языковых систем, реконструируются пути их становления и развития,начиная с их исходного общего состояния, отраженного системой языка-основы,вплоть до исторически фиксированных состояний.Вместе с тем к постулируемой системе языка-основы следует предъявлять эмпирическиетребования типологической реальности, непротиворечивости и полноты. Под типологическойреальностью и непротиворечивостью понимается такая совокупность языковых структур,которая не противоречит типологически устанавливаемым языковым закономерностям.Установлением синхронных универсальных языковых структур занимается одно изосновных направлений в современной лингвистике - типологическая лингвистикаи лингвистика универсалий. Тем самым на современном этапе развития лингвистическойнауки можно с высокой степенью вероятности судить о типологической реальностии непротиворечивости теоретически постулируемой исходной языковой системы. Критерийтипологической реальности резко сужает круг теоретически возможных языковыхсистем, постулируемых в качестве исходной для систем исторически засвидетельствованныхродственных языков. Действительно, реконструируемые лингвистические модели исходнойязыковой системы, если они претендуют на отражение реально сущетсвовавшего впространстве и времени языка, должны находиться в полном соответствии с типологическивыводимыми универсальными закономерностями языка, устанавливаемыми индуктивноили дедуктивно на основении сопоставления множества различных языковых структур.Но критерий типологической непротиворечивости не является единственным эмпирическиммерилом реальности постулируемой исходной языковой системы. Не меньшее значение,чем соответствие системы синхронным типологическим данным, имеет при оценкереальности постулируемой системы соответствий ее диахронической типологии, т.е.типологическое соответствие допускаемых в такой системе правил структурных трансформациймоделям языковых изменений, устанавливаемым при изучении изменений и преобразованийв структурах исторических языков самых различных типов. Установлением и изучениемподобных универсальных моделей преобразований языковых структур и должна заниматьсядиахроническая типология, которая в противовес синхронной типологии интересуетсяпреимущественно универсально значимыми схемами изменений и преобразований языковыхструктур во времени.Таким образом, соответствие теоретически постулируемой системы языка-основыкак синхронной типологии, так и типологии диахронической является тем основнымкритерием теоретически постулируемой системы, который позволяет оценить степеньреальности системы и отдать предпочтение одной определенной системе среди типологическивозможных систем, постулируемых в качестве языка-основы для группы родственныхязыков. Типологическая верификация реконструируемых лингвистических моделей(как синхронная, так и диахроническая) становится, таким образом, одной из основныхпредпосылок постулирования исходных языковых структур, необходимой для проверкиих вероятности и реальности.По поводу методологических вопросов, связанных с применением типологическихданных в лингвистических реконструкциях, можно особо отметить то, что типологиядолжна выступать не как основа для реконструкции, против чего справедливо возражаетряд исследователей [Dunkel, 1981, 559-565], а как эмпирический индикатор длявыбора конкретной реконструированной языковой структуры из нескольких возможныхструктур, получаемых путем сравнительной и внутренней реконструкции; она должнавыступать как верифицирующий фактор для конкретной реконструкции, которой именнов силу этого отдается предпочтение перед другими возможными реконструкциями,не находящими типологического оправдания. В таком понимании типология выступаеткак бы в функции существенного эмпирического критерия для оценки предполагаемыхреконструкций, которые должны основываться на сравнительно-историческом анализеязыковых фактов. Поэтому неоправданно называть этот метод "типологическойреконструкцией" и противопоставлять его "сравнительной реконструкции",как это делает Дж. Дункель [там же, 568], легко "разделывающийся"со всей типологической проблематикой в диахронической лингвистике, что объясняетсянедостаточным пониманием автором соответствующей проблемы.Принятие тезиса о реальности предлагаемых реконструкций, на необходимостьчего указывал Р.О. Якобсон в своем ставшим классическим еще при жизни ученогодокладе на VIII Международном конгрессе лингвистов в Осло в 1957 г., определяетцелый ряд методологических принципов сравнительно-генетических исследований,и в первую очередь их тесную связь с принципами лингвистической типологии. Вэтом смысле генетическая (сравнительно-историческая) лингвистика, т.е. лингвистика,устанавливающая родственные отношения между группами языков и дающая путем сравненияи сопоставления этих языковых структур реконструкции их исходных моделей, составляетв приниципе единую дисциплину со структурно-типологической лингвистикой и лингвистикойуниверсалий.Односторонность и ограниченность классического сравнительно-историческогоиндоевропейского языкознания заключалась в том, что реконструируемая модельобщеиндоевропейского праязыка являлась тут лишь результатом внешнего сравненияотдельных родственных систем и в некоторых теориях дополнялась внутренними реконструкциямина основании анализа определенного типа отношений в пределах одной системы.При этом не учитывалась эксплицитно лингвистическая вероятность полученной моделив смысле ее типологического соответствия потенциально возможным языковым структурам.Это привело в классическом индоевропейском языкознании к постулированию такойисходной языковой системы, которая, будучи в противоречии с синхронными типологическимиданными, не может считаться лингвистически реальной.В частности, при оценке традиционно постулируемой системы общеиндоевропейскогоконсонантизма с применением критерия эмпирической реальности языковой системывыясняется, что система консонантизма, принимаемая в классическом индоевропейскомязыкознании в качестве исходной для всех исторически засвидетельствованных индоевропейскихязыков, внутренне противоречива и не соответствует синхронной типологии языков.Более того, она противоречит универсальным языковым закономерностям, устанавливаемымв лингвистике универсалий. Следовательно, такая теоретически постулируемая модельне может считаться системой, отражающей реально существовавший язык, которыйпреобразовался в дальнейшем в системы родственных индоевропейских языков. Соответственноне могут считаться реальными и те фонетические изменения и преобразования, которыедопускались в классической индоевропейской сравнительной грамматике при объяснениии описании трансформаций исходной системы в исторически засвидетельствованныеиндоевропейские языки.Уже с самого начала сравнительных штудий в области индоевропейских языков,т.е. фактически со времени основания сравнительно-исторического языкознаниявыдающимися представителями лингвистической науки XIX в., общеиндоевропейскаясистема консонантизма, из которой выводились системы всех исторически засвидетельствованныхиндоевропейских языков, постулировалась в виде определенных фонемных рядов,совпадающих в основном с системой древнеиндийского - древнейшего представителяиз известных в то время индоевропейских языков. Такая система общеиндоевропейскогоконсонантизма (в частности, подсистема смычных фонем) с незначительными изменениямии уточнениями, внесенными в ходе дальнейших исследований, постулируется в современнойиндоевропейской компаративистике в виде трех фонемных серий, определяемых как:I звонкие ~ II звонкие придыхательные ~ III глухие. Из постулируемой в такомвиде системы общеиндоевропейского консонантизма выводятся все исторически засвидетельствованныесистемы индоевропейских языков путем допущения определенных фонемных преобразованийисходной системы, в результате которых должны были возникнуть конкретные индоевропейскиеязыки с различными системами консонантизма.Само собой разумеется, при подобном постулировании исходного общеиндоевропейскогоконсонантизма, смоделированного в основном по образцу древнеиндийского, последнийвыступает как система, в которой исходный общеиндоевропейский консонантизм претерпелнаименьшие преобразования. Незначительные преобразования допускаются при постулированииподобной общеиндоевропейской системы и для греческого и италийского (оглушениеи спирантизация серии II индоевропейских смычных), славянских языков и кельтского(дезаспирация серии II индоевропейских смычных). Самые значительные фонемныепреобразования реконструируются при постулировании подобной исходной индоевропейскойсистемы для германских языков и армянского, в которых предполагается так называемоепередвижение согласных, т.е. сдвиг каждой из трех серий общеиндоевропейскойсистемы на один шаг, один фонемный признак: серия I (звонкие (b), d, g) передвигаетсяв глухие (p), t, k,; серия II (звонкие придыхательные bh, dh, gh) передвигаетсяв звонкие чистые b, d, g; серия III (глухие) передвигается в глухие придыхательныеph, th, kh, давшие в дальнейшем спиранты. Такое передвижение согласных в германскихязыках, известное в сравнительно-историческом языкознании под названием "законГримма", рассматривается традиционно как классический образец системныхфонемных преобразований в языке и приводится обычно во всех учебных пособияхпо лингвистике в качестве иллюстрации подобных преобразований.Вся история формирования и развития конкретных индоевропейских языков (таких,как индоиранские, греческий, италийские, славянские, германские и др.) строитсяв классическом индоевропейском языкознании в зависимости от характера и структурыпостулируемой исходной общеиндоевропейской системы. Весь огромный корпус языковыхфактов и открытий, накопленный классическим сравнительным индоевропейским языкознаниемна протяжении более чем 150-летнего существования, интерпретируется в диахроническомплане на фоне традиционно постулируемой исходной системы общеиндоевропейскогоконсонантизма. Все без исключения сравнительные грамматики и сравнительные словарииндоевропейских языков строились и строятся до самого последнего времени с учетомтрадиционно установленной системы общеиндоевропейского консонантизма. Постулируемаяисходная система определяет, таким образом, самый характер предполагаемых фонемныхпреобразований, которые должны были привести к формированию исторических индоевропейскихязыков; она определяет весь ход доисторического фонетического развития этихязыков. Для объяснения подобных доисторических фонетических процессов, которыедолжны были предположительно иметь место при таком допущении в конкретных индоевропейскихдиалектах, и были сформулированы в классическом индоевропейском языкознаниитак называемые фонетические законы: упомянутый ранее закон Гримма, а также законГрассмана, закон Бартоломэ и др.По значимости исходной языковой модели в системе сравнительно-историческойграмматики родственных языков такая модель сравнима с системой аксиом в логико-дедуктивнойтеории. В зависимости от характера и состава аксиом меняется основывающаясяна них теория. Но если в отношении системы аксиом в логико-дедуктивной теориине ставится вопрос об истинности системы аксиом, об их соотношении с эмпирическойреальностью, в отношении исходной языковой системы критерий реальности имеетсущественное значение, поскольку он определяет степень вероятности постулируемойисходной языковой модели, долженствующей отражать языковую систему, некогдасуществовавшую в пространстве и времени и давшую начало конкретным историческизасвидетельствованным родственным языка.Методологически оправданным представляется подход австрийского ученого Хайдерак проблеме соотношения типология и праязыковой реконструкции в связи с вопросомо праиндоевропейской системе смычных [Haider, 1983, 79-92]. Хайдер считает возможнымв принципе приписать общеиндоевропейской системе смычных отмечаемые типологическиеслабости, которые и явились якобы причиной фонологических изменений системыи превращения ее в "стабильные" системы исторически засвидетельствованныхиндоевропейских языков. Тезис Хайдера допускает возможность фонемных преобразованийтолько в типологически "нестабильных" системах, что принципиальноневерно (сами "стабильные", по Хайдеру, древние индоевропейские языкипретерпевают в процессе исторического развития не менее существенные фонемныеизменения). Если бы традиционно постулируемая праиндоевропейская система смычныхбыла исторически засвидетельствованным языковым фактом, пришлось бы искать объясненийтакой типологической исключительности в редкости данной языковой системы. Нопоскольку в случае праиндоевропейской "языковой системы мы имеем дело сязыковой моделью, которую необходимо теоретически реконструировать в качествеисходной для исторически засвидетельствованных родственных языковых систем,то ее следует постулировать именно в виде структур, наименее уязвимых в отношениисинхронной и даихронической типологии. Лишь такой подход к праязыковой реконструкцииможет соответствовать методологическим требованиям современной диахроническойлингвистики. Рассматривая точку зрения Хайдера, мы имеем, очевидно, дело с наблюдаемыму некоторых исследователей стремлением "спасти" традиционную индоевропейскуюсистему смычных, которая сама по себе является лишь реконструированной языковоймоделью, постулированной в результате теоретического осмысления соотношенийисторически засвидетельствованных родственных языков, а не исторически засвидетельствованнойсистемы индоевропейского праязыка, являющейся поэтому такой же гипотезой, каки любая другая. Представляется, что даже такой теоретический конструкт, какклассическая система праиндоевропейского консонантизма, может быть пересмотренв постулированием приемлемой в свете новейших данных альтернативной модели,если подобная процедура оправдана всем ходом развития сравнительно-историческихи типологических языковых штудий на современном уровне.Приведение традиционно постулируемой системы консонантизма индоевропейскогоязыка в соответствие с языковой типологией, как синхронной, так и типологической,при полном учете данных сравнительного анализа исторически засвидетельствованныхиндоевропейских языков, заставляет полностью пересмотреть реконструируемую праиндоевропейскуюсистему и интерпретировать ее как модель с тремя фонемными сериями, противопоставленнымикак: I глоттализованная ~ II звонкая (придыхательная) ~ III глухая (придыхательная),но со звонкими и глухими смычными фонемами, появляющимися позиционно в формеаспирированных и соответствующих неаспирированных вариантов.

При этом неправомерно считать, что постулируемая нама система праиндоевропейскогоконсононтизма не различает противопоставления смычных по признаку "звонкости/ глухости" [Erhart, 1984, 405]. Интерпретация традиционных "звонких"в качестве "незвонких глоттализованных" вовсе не устраняет оппозициюпо звонкости / глухости в системе индоевропейских смычных фонем, а преобразуетее, оставляя в качестве собственно звонких смычных серию II, противостоящуюдвум остальным, незвонким сериям.В такой интерпретации трех серий общеиндоевропейских смычных получает естественноефункционально-фонологическое объяснение целый ряд фактов языковой структуры,непонятных и типологически необъяснимых с точки зрения традиционной модели общеиндоевропейскогоконсонантизма, как, например, отсутствие или слабая представленность звонкоголабиального *b в фонологической системе, отсутствие глухих придыхательных, ограничения,накладываемые на структуры корня.Попытка оспаривать дано установленное в индоевропеистике положение об отсутствииили, во всяком случае, слабой представленности в праиндоевропейской системесмычных звонкого лабиального *b (точнее, той фонемы, которая в традиционнойсистеме рассматривается как лабиальный член звонкой серии смычных), предпринимаемаярядом исследователей [Джаукян, 1982, 59-67], объясняется, как нам кажется, невполне корректным пониманием некоторыми лингвистами [Erhart, 1984] связаннойс праязыковой реконструкцией типологической проблематики. Вопрос касается неотсутствия в праиндоевропейском вообще звонких смычных фонем, в том числе извонкой лабиальной смычной (таковыми в праиндоевропейской системе были, очевидно,так называемые звонкие придыхательные), в фонологической интерпретации в нашейсистеме той серии смычных, которая в классической индоевропейской теории восстанавливаетсякак "чистая звонкая серия".В новой интерпретации общеиндоевропейская система смычных оказывается болееблизкой к системам, традиционно определявшимися как системы с "передвижениемсогласных" (в германских, армянском, хеттском), тогда как системы, считавшиесяв отношении консонантизма близко стоявшими к общеиндоевропейской системе (ив первую очередь древнеиндийская) оказываются результатом сложных фонемных преобразованийисходной языковой системы. Таким образом возникает картина доисторического развитияиндоевропейских диалектов, прямо противоположная той, какая была принята в классическоминдоевропейском языкознании. В зависимости от этого меняются и традиционно устанавливаемые"траектории" преобразования общеиндоевропейских смычных фонем, приобретающиепри новой интерпретации общеиндоевропейской системы противоположную традиционнойнаправленность. Соответственно переосмысляются и основные "фонетическиезаконы" классического индоевропейского языкознания, такие, как закон Гримма,закон Грассмана, закон Бартоломэ и др., приобретающие в свете новой фонологическойинтерпретации индоевропейской системы смычных иное содержание [Гамкрелидзе,Иванов, 1972, 15-18; Gamkrelidze, 1981, 571-689].Система этих новых взглядов на праиндоевропейский консонантизм стала именоватьсяв зарубежной литературе "глоттальной теорией" и сравниваться по своейзначимости для индоевропейской сравнительно-исторической фонологии с "ларингальнойтеорией" [Bomhard, 1979, 66-110].Новая модель индоевропейского праязыка, в определенном смысле новая индоевропейская"система отсчета", заставляет коренным образом пересмотреть всю системупостулатов классического индоевропейского языкознания и предложить соответственноновую картину возникновения и доисторического развития индоевропейских языков.По этому поводу американский лингвист-индоевропеист Ф. Больди отметил: "Ясно,что глоттальная теория представляет собой новую парадигму в индоевропейскомязыкознании, сравнимую по масштабам с ларингальной теорией, и принятие этойтеории приведет к необходимости полного пересмотра всех основ индоевропейскогоязыкознания... Тот факт, что это потребует радикальной переработки всех словарейи руководств, так же как и отмены таких освященных временем общепринятых положений,как "закон Гримма" и армянское передвижение согласных, не может служитьоправданием для того, чтобы от этой теории отказаться" [Baldi, 1981, 52-53].Все эти проблемы, связанные с общим прогрессом типологических и сравнительно-историческихштудий и в соответствии с этим с методологическим переосмыслением процедурыпраязыковой реконструкции, заставляет пересмотреть традиционные схемы классическойиндоевропейской компаративистики и предложить новые сравнительно-историческиепостроения, в сущности новую систему сравнительно-исторической грамматики индоевропейскихязыков.

Литература

Гамкрелидзе Т.В. К проблеме "произвольности"языкового знака // ВЯ, 1972, № 6. Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч. Вс. Лингвистическая типология и реконструкциясистемы индоевропейских смычных // Конференция по сравнительно-историческойграмматике индоевропейских языков (12-14 декабря). Предварительные материалы.М., 1972. Джаукян Г.Б. Индоевропейская фонема *b и вопросы реконструкции индоевропейскогоконсонантизма // ВЯ, 1982, № 5. Baldi Ph. [Рецензия] // General Linguistics, 1981. Vol. 21, № 1. -Рец. на кн.: Festschrift for Oswald Semerenyi: On the occasion of his 65thbirthday... [s.a.]. Vol. 17. Pt. 1.Bomhard A. The Indo-European phonological system: New thoughts aboutits reconstruction and development // Orbis, 1979. Vol. 28, № 1.Dunkel G. Tipology versus reconstruction // Bono Homini Donum: Essaysin historical linguistics. In memory of J. Alexander Kerns / Ed. by Y.L. Arbaitman,A.R. Bomhard. Amsterdam: John Benjamins B. V. 1981. Pt. 2. Erhart A. Nochmals zum indoeuropaischen Konsonantismus // ZPhSK, 1984,Bd. 34. Gamkrelidze Th. V. The problem of "L'arbitraire du signe"// Language, 1974. Vol. 50, № 1. Gamkrelidze Th. V. Hierarchical relationships of dominance as phonologicaluniversals and their implications for Indo-European Reconstruction // Festschriftfor Oswald Szemerenyi: Current Issues in Linguistic Theory. Amsterdam, 1979,Vol. 2.Gamkrelidze Th. V. Language typology and language universals and theirimplications for the reconstruction of the Indo-European stop system // BonoHomini Donum: Essays in historical linguistics. In memory of J. AlexanderKerns / Ed. by Y.L. Arbaitman, A.R. Bomhard. Amsterdam: John Benjamins B.V. 1981. Pt. 2. Haider H. Der Fehlschluss der Typogie: Bemerkungen zur Rekonstruktionim allgemeinen und den indoeuropaischen Mediae aspiratae im besonderen //Philologie und Sprachwissenschaft. Innsbruck, 1983.