Диалог в балладах: Катенин versus Жуковский

А. И. Федута

ДИАЛОГ В БАЛЛАДАХ: КАТЕНИН VERSUS ЖУКОВСКИЙ

(Наука. Университет. 2002. Материалы Третьей научной конференции. - Новосибирск,2002. - С. 135-138)

Спор между Жуковским и Катениным о национальном содержании жанра баллады врусской поэзии неоднократно был предметом исследования литературоведов. Вместес тем эта крайне продуктивная в художественном плане дискуссия не рассматриваласьдо сих пор как единый диалог, в ходе которого репликами выступают отдельныепроизведения.Считается, что непосредственным поводом для начала дискуссии послужила публикацияв "Вестнике Европы" (1808, № 9) баллады Жуковского "Людмила" - вольного переводабаллады "Ленора" Г. Бюргера. Однако хронологически это не так. "Война" начинаетсялишь после публикации второго "переложения" той же баллады Жуковским - "Светлана"появляется в том же "Вестнике Европы" в 1813 году (№ 1 и 2). Именно "Светлана"становится поводом для первой "реплики" Катенина - в № 13 "Сына Отечества" за1815 год появляется его баллада "Наташа".Предметом полемики пока является не столько баллада как литературный жанр,сколько тема. Участник Отечественной войны, Катенин не видит иной темы, достойнойпоэта, кроме подвига русского народа. Жуковский, также участвовавший в военныхсобытиях, автор самого громкого поэтического произведения эпохи ("Певца во станерусских воинов"), с точки зрения Катенина, совершил шаг назад. Катенин поправляетего: вневременной, лишенной исторической актуальности "Светлане" он противопоставляет"Наташу", сюжетная канва которой привязана к героической современности:Именинница Наташа!В день твой, в день Бородина,За здоровье друга чашаНалита тобой вина.И о нем пируют гости;А его в тот час уж костиНа ближайшем там селеПреданы родной земле. [1, c. 81]Страх героини Жуковского оказывается пустым сном. Героиня Катенина страхане испытывает; в этом отношении Катенин является нам гораздо более последовательнымромантиком, нежели Жуковский, Наташа у негоК жизни с милым умерла, [1, c. 82]то есть перешла в иную реальность, более возвышенную и более героическую,нежели та, в которой ее ждала бы измена погибшему возлюбленному."Наташа" еще не воспринимается как элемент принципиальной полемики даже самимее автором. Следующий обмен репликами уже будет носить принципиальный характер.В "Вестнике Европы" (1814, № 3) Жуковский опубликует свой перевод "Ивиковыхжуравлей" Шиллера - Катенин уже откровенно противопоставит им своего "Убийцу"("Сын Отечества", 1815, № 23). Эта вариация темы носит подчеркнуто "антишиллеровский"характер и откровенно направлена против Жуковского [2]. Высокой античной легендео гибели поэта, в которой все действующие лица лишены характеров, которая откровеннолитературна, противопоставляется подчеркнуто бытовая ситуация [3]: русское село,крестьянин, в основе состояния которого лежит совершенное когда-то преступление.Наказание катенинского убийцы приходит не вместе с криками журавлей, заставляющихего выдать себя - свое наказание он носит в самом себе в виде страха разоблачения.Отмщение за убитого Ивика случайно, его посылают боги (ведь журавли могут ине лететь мимо). Страх приходит к убийце каждую ночь, неизбежно, вместе с месяцем,заглядывающим в запотевшее оконное стекло. И разоблачение героя - в самом укладекрестьянской жизни: его в конце концов выдает жена.Катенин сознательно призывает Жуковского искать истоки поэтического творчествав национальной истории, культуре, народном творчестве. Ему не хватает "русскости"в романтизме Жуковского. И его следующая реплика - "Леший" ("Сын Отечества",1815, № 47) - полностью основана на русском фольклоре. При этом сюжет баллады"Леший" мог быть позаимствован из любого национального фольклора: сказка о детях,попавших в плен к людоеду или ведьме, есть и у Шарля Перро ("Мальчик-с-пальчик"),и у братьев Гримм ("Гензель и Гретель"). В данном случае Катенина волнует нестолько сюжет, сколько возможность олитературить фольклорные формулы и спародироватьмногие формулы сугубо литературные. Среди них - и формула Жуковского; мать похищенногоЛешим мальчикаИщет сына по лесам.Здесь не найдет; дай ей божеС ним увидеться хоть там. [4, c. 91]Финальные строки баллады - откровенный вызов Жуковскому, для которого противопоставление"здесь" и "там" - один из основополагающих поэтических элементов [5].Теперь право на реплику принадлежит Жуковскому. Такой репликой, по нашемумнению, становится "Лесной царь" (1818, "Fur wenige", ч. 4). Сюжет стихотворенияГете неожиданно коррелирует с балладой Катенина. Но "низкому", литературно необработанномуфольклорному началу у Катенина Жуковский противопоставляет поэтически упорядоченныймир бесспорного классика; многословному нагнетанию ужаса - тщательно продуманнуюритмическую организацию баллады. Если в "Убийце" превосходство Катенина - психологапо сравнению с автором "Ивиковых журавлей" было бесспорно, то в "Лесном царе"Жуковского настолько же очевидным становится его первенство. "Леший" строитсяна сочетании фольклорных клише: старая мать, непослушный ребенок, сгущающаясяв лесу тьма. Ни один из персонажей Катенина (может быть, за исключением Лешего,показанного в виде злобно улыбающегося старичка) не обладает собственной психологией.Не то - у Жуковского. Как катенинского Убийцу выдает его собственный страх,так и мальчика в "Лесном царе" убивает его собственный страх [6]. Конфликт "Лесногоцаря" - противопоставление страха, который постепенно губит ребенка, и непониманиепроисходящего его отцом, двух разных видений мира. Это более сложная ситуация,нежели у Катенина, где мать и сын видят мир одинаково (леший для них обоих,в конце концов, - равная реальность).Именно между "Лешим" и "Лесным царем" опубликована та баллада Катенина, котораятрадиционно рассматривается как "яблоко раздора" - "Ольга (Из Бюргера)" (1816,"Вестник Европы" № 9, "Сын Отечества" № 24). Поскольку Жуковский не отвечаетпублично на брошенный ему вызов, все, что может стать предметом поэтическойполемики, в "Ольге" концентрируется предельно. Начиная от подзаголовка "Из Бюргера"- "Ленора" Г. Бюргера была переведена Жуковским еще в 1808 г. - и заканчиваяобщей стилистикой баллады. Именно в этот момент полемика, инициированная Катениным,перестает быть частным поэтическим спором двух поэтов и превращается в общелитературнуюдискуссию о судьбе жанра баллады и о том, насколько романтическое направлениеможет быть усвоено русской литературой. Прежде всего, потому, что Катенин впервыераспространяет свои поэтические возражения до масштабов всей культурной традиции,к которой принадлежит Жуковский.Характерны приемы, к которым прибегают обе дискутирующие стороны. Если Н.И.Гнедич, первым публично "вступившийся" за Жуковского, акцентирует внимание читателейна "нелитературности" отдельных выражений и образов в балладах Катенина, следуетучитывать, что он выступает от имени авторитетной литературной школы, и посланныеим "знаки" воспринимаются почитателями этой школы вполне адекватно. Катенинсобственной школы не имеет; авторитет А.С. Шишкова и прочих "славенофилов" неможет быть призван им на помощь хотя бы потому, что он не отрицает самого жанрабаллады как достойного внимания - с этой точки зрения, абсолютно прав В.К. Кюхельбекер,когда он в 1824 г. причислит Катенина к "романтикам" из "славянского" лагеря[8]. Поэтому один из основных приемов, к которым прибегают оппоненты Катенина,- приписывание опубликованных в его защиту статей ему самому. Фактически этопозволяет им дезавуировать аргументы Катенина как не заслуживающие вниманияи не находящие поддержки в читательской аудитории. В частности, таким образомудается помешать публикации второй части известной статьи Н.И. Бахтина, котораядействительно была инспирирована самим Катениным.Ответом Жуковского стала публикация в 1831 году еще одного перевода бюргеровойбаллады - уже максимально (насколько это в принципе было возможно для Жуковскогов этот период) приближенной к оригиналу и даже в названии ориентированного напервоисточник -- "Ленора". Очевидно, что Жуковский учел многие возражения, высказанныекак самим Катениным (опосредованно, через поэтический текст), так и защищавшимипозицию Катенина Грибоедовым и Бахтиным. Лексика карамзинистских кружков и салонов("ранний ветерок", особенно раздражавший в "замогильной" балладе Грибоедова[9]) уступили место стилистически более нейтральной; если Жуковский и не прибегаетк резким катенинским выражениям ("сволочь" и т.д.), то, во всяком случае, общуюатмосферу смертельного ужаса он все-таки старается воссоздать. Таким образом,полемика, начатая Катениным в 1814 - 1815 гг., завершилась спустя 16 лет. Вследующем, 1832 году, выйдет и единственный прижизненный поэтический сборникКатенина, в котором почетное место займет "Ольга".Показательно также, что за это время современники успели забыть, с чего началасьи как именно развивалась полемика. Даже такой внимательный читатель, как Пушкин,спутает хронологию в своей рецензии на "Сочинения и переводы в стихах ПавлаКатенина": "После "Ольги" явился "Убийца", лучшая, может быть, из балладКатенина." Это свидетельствует, что в сознании современной читательской аудиторииполемика между Катениным и Жуковским в принципе свелась к дискуссии вокруг конкретногоперевода баллады Бюргера, хотя по изначальному замыслу Катенина она носила гораздоболее общий характер.

Примечания

1. Катенин П. А. Наташа // Катенин П. А. Избранные произведения.- М. - Л.: Советский писатель, 1965.

2. Это подчёркивал в своей частично опубликованной статьелитературный конфидент Катенина, Н. И. Бахтин. См.: Ермакова-Битнер Г. В.Примечания // Катенин П. А. Избранные произведения . - М. - Л.: Советскийписатель, 1965. - С. 667.

3. В балладе "случаев прямого обращения к жизни, подобнокатенинскому "Убийце" не так уж и много". - См.: Иезуитова Р. В. Баллада вэпоху романтизма // Русский романтизм. - Л., Наука, 1978. - С. 159.

4. Катенин П. А. Леший // Катенин П. А. Избранные произведения. - М. - Л.: Советский писатель, 1965.

5. Например, "Весеннее чувство" ("Ах! найдется ль, кто мнескажет, / Очарованное Там?"), "Песня бедняка" ("И знаю: будет добрымпир / В небесной стороне; / Там буду праздновать и я; / Там место есть и мне"),и т.п. - Цит. по изд.: Жуковский В.А. Сочинения. В 3 т. - М.: Художественнаялитература, 1980. - Т. 1. - С. 97, 100. - Причем, как справедливо отмечаетЛ.П. Шаманская, образ "там" "берет свое начало в переводах из Шиллера". -См.: Шаманская Л.П. Жуковский и Шиллер: поэтический перевод в контексте русскойлитературы. - М.: МГОПУ, 2000. - С. 75.

6. См.: Цветаева М.И. Два Лесных царя // Цветаева М.И. Собраниесочинений. В 7 т. - М.: Эллис Лак, 1994. - Т. 5. - С. 433.

7. Дискуссия, возникшая на страницах "Сына Отечества" междуГнедичем и Грибоедовым, подробно проанализирована в статье: Холмская О. Пушкини переводческие дискуссии пушкинской поры // Мастерство перевода: Сборникстатей. - М.: Советский писатель, 1959. - С. 305-328.

8. "Германо-россы и русские французы прекращают свои междуусобия,чтоб соединиться им противу славян, равно имеющих своих классиков и романтиков!Шишков и Шихматов могут быть причислены к первым; Катенин, Г, Шаховскойи Кюхельбекер - ко вторым." - Цит. по изд.: Кюхельбекер В.К. Минувшего 1824года военные, ученые и политические достопримечательные события в областироссийской словесности // Кюхельбекер В.К. Путешествие. Дневник. Статьи. -Л.: Наука, 1979. - С. 500.

9. "… Мертвец опять сбивается на тон аркадского пастушкаи говорит своему коню:Чую ранний ветерок." Цит. по изд.: Грибоедов А.С. Оразборе вольного перевода Бюргеровой баллады "Ленора" // Грибоедов А.С. Полноесобрание сочинений. В 3 т. - СПб: Нотабене, 1999. - Т. 2. - С. 262.

10. Цит. по изд.: Пушкин А.С. // Пушкин А.С. БПСС. - Т. 11. - С. 221. (Курсив наш - А.Ф.)