Стиховедение и математика
В. Е. Холшевников
СТИХОВЕДЕНИЕ И МАТЕМАТИКА
(Содружество наук и тайны творчества. - М., 1968. - С. 384-396)
| То, что ныне доказано, некогда только воображалось. |
| Вильям Блейк |
Совсем недавно у нас шли ожесточенные споры о возможности применения математическихметодов в гуманитарных науках, прежде всего - в литературоведении. В полемическомзадоре стороны нередко впадали в крайности. Одни, упоенные успехами математики,кибернетики, электроники, полагали, что не только в науке многие проблемы могутбыть радикально и быстро решены новыми методами, но и в самом искусстве гомункулусыновой эры, электронные Бетховены и Пушкины, превзойдут в недалеком будущем живыхмузыкантов и поэтов. Другим самая мысль о проникновении точных методов исследованияв область изучения искусства казалась святотатством, а формализация исследуемыхкатегорий, без которой математика бессильна, - воскрешением формализма.Жар первых схваток остыл, и слышнее стали голоса ученых, старающихся спокойноразобраться в том, что уже дали и что могут дать в будущем методы точных наукв гуманитарных исследованиях, в каких областях их возможно и целесообразно применять(см. 1).Большинство защитников литературоведения от вторжения методов точных наукнаправляет стрелы против созданий недавнего времени - кибернетики и электронно-счетныхустройств (нередко смешивая эти понятия). На самом же деле филология и математикасоприкасались давно. Дело ведь не в счетных устройствах, а в принципе, в методологииисследования.Оставим же в покое роботов-поэтов, откажемся от долгосрочных прогнозов, скажемлишь о том, что уже сделано в одной области литературоведения - именно в стиховедении.Собственно говоря, применение математических методов в науке о стихе так жестаро, как сама эта наука. Более того, древнейшее стиховедение почти сводилоськ математике - разумеется, крайне простой. Античные стиховеды устанавливаликоличественные отношения (долгий слог равен двум кратким), находили простейшиеединицы измерения - стопы, затем единицы высшего порядка - стихи, строфы. Этоэлементарно, но все же это - математика.Да иначе и быть не может по самой природе стихотворной речи - речи ритмической,в которой с большей или меньшей степенью регулярности повторяются и строятсяв ряды чем-то подобные элементы. В разное время и в разных языках эти элементымогут быть различными (например, сочетания слогов долгих и кратких или же ударныхи безударных), но суть дела от этого не меняется. Поэтому средневековые стиховедытак свободно черпали понятия и термины у античных, а Тредиаковский и Ломоносов- у античных, французских и немецких. Поэтому и мы, определяя основные категориистихотворной речи (размер, строфу и т. д.), не можем обойтись без счета, тоесть простейшей математики.Немудрящей арифметикой мы пользуемся охотно, миримся с немного более сложнойэлементарной статистикой, но обработка статистических данных методами теориивероятностей вызывает у некоторых из нас протест и подозрения в формализме.Почему? Не потому ли, попросту, что мы, филологи, не знаем, высшей математики,не понимаем ее языка?Полтораста лет тому назад А. X. Востоков впервые у нас обратился к более сложным,чем ранее, расчетам. Пропагандируя "дактило-хореический" гекзаметр - размер,впервые примененный Тредиаковским, но еще не завоевавший к началу XIX века популярность,- Востоков чисто математически доказывал его преимущества перед шестистопнымямбом - героическим стихом XVIII века. Эти преимущества ученый видел в большемритмическом разнообразии гекзаметра. Подобно тому как античный гекзаметр допускалзамену стопы дактиля спондеем, в русском гекзаметре практикуется стяжение междуударныхпромежутков до одного слога (по терминологии того времени - замена дактиля хореем).Если употреблять, как рекомендовалось теоретиками, такие замены только в четырехпервых стопах из шести, то это дает шестнадцать ритмических вариаций размера.Если же допускать замены во всех пяти стопах, кроме концевой, особой, то вариацийбудет уже тридцать две (см. 2, стр. 15).Расчеты Востокова, правда, грешат абстрактностью. Насколько практически применимывсе теоретически возможные формы гекзаметра? Об этом Востоков не пишет, хотянетрудно предвидеть, например, что чисто хореическая форма и близкие к ней врядли встретятся у русских поэтов. Ответ на подобные вопросы может дать толькостатистика.Первая попытка установить статистическую закономерность распределения ударенийв русском языке и, основываясь на ней, объяснить особенности различных стихотворныхразмеров была сделана Чернышевским в статье об анненковском издании Пушкина.Сосчитав в небольшом прозаическом тексте (351 слог) количество ударений (118),он вывел закон: одно ударение приходится в русском языке в среднем на три слога[1]. Этим соотношением Чернышевский объяснилосновные особенности русских двухсложных и трехсложных размеров: в последнихна метрически сильные слоги, за редкими исключениями, падает ударение, в первыхпостоянно встречаются так называемые пиррихии, то есть отсутствие ударения наметрически сильном слоге (см. 3, стр. 469-472). Найденное Чернышевским соотношениепросодии языка и форм стиха лежит в основе русской метрики.О значении наблюдения Чернышевского хорошо сказал Б. В. Томашевский: "Важнозамечание Чернышевского, что этот факт (наличие пропусков метрических ударенийв двухсложных размерах и отсутствие в трехсложных. - В. X.) лежит в связис законами практического языка. Изучение метрики при свете знания практическогоязыка - вот важная задача, на которую указал Чернышевский" (4, стр. 103).Пример Чернышевского не вызвал подражаний в XIX веке. Только в 90-е годы Л.Поливанов обращался к помощи статистики при изучении александрийского стиха(см. 5). Однако первым, кто положил статистический метод в основу изучения формрусского стиха и показал ритмическое богатство последнего, был Андрей Белый.Его известные статьи о русском четырехстопном ямбе (см. 6) при всех их недостаткахбыли поворотным пунктом в развитии нашего стиховедения.Андрей Белый подверг статистическому исследованию те самые пропуски метрическихударений (пиррихии), на которые обратил внимание еще Чернышевский. Таблицы Белогопоказали, что в ямбах русских поэтов от XVIII до XX века (у каждого для сопоставлениябралась порция по 596 стихов) пиррихии с удивительным постоянством появляютсячаще всего на третьих, предпоследних стопах стиха ("Когда не в шутку занемог"),составляя в сумме больше, чем пиррихии на первых и вторых стонах, вместе взятые(см. 6, стр. 262). Что же касается первой и второй стопы, то здесь распределениепиррихиев меняется в значительных пределах и в зависимости от эпохи и индвидуальныхсвойств ритма того или иного поэта. В общем, поэты XVIII века предпочитают пиррихийна второй стопе ("На лаковом полу моем" - Державин), в XIX веке он чаще попадална первую ("Напоминают мне оне" - Пушкин). Державинский стих звучит, по мнениюАндрея Белого, "медленнее, в темпе andante; пушкинская же строка - в темпе allegro(6, стр. 269). Белый показал также, как разнообразны могут быть сочетания стиховс различным расположением пиррихиев и как обогащают ритмическое звучание стихотворенийкомбинации разных сочетаний.Андрей Белый применял статистику в ее чистом, так сказать, виде. Позднейшиеисследователи усовершенствовали статистический метод Андрея Белого и обогатилиего применением математической теории вероятностей. Первым сочетал статистикус применением теории вероятностей Б. В. Томашевский в своих статьях о четырехстопныхи пятистопных пушкинских ямбах, написанных в конце 10-х - начале 20-х годов(см. его книгу "О стихе").Метод Б. В. Томашевского позволил ему объяснить некоторые наблюдения АндреяБелого. Исследователь доказал, что третий сильный слог четырехстопного ямбанеизбежно должен нести минимальное среднее количество ударений. Что же касаетсяпервого и второго сильного слогов, то вероятности их ударений приблизительноравны: вероятность попадания ударений на сто стихов на первую стопу - 85, навторую - 91, а на третью - 43 (7, стр. 177). Тем самым большое количество пиррихиевна третьем сильном слоге мало говорит о ритмическом своеобразии того или иногопоэта, но предпочтение первого или второго сильного слога действительно характеризуетритмическую тенденцию поэта или целого круга поэтов.Математико-статистическому обследованию Б. В. Томашевский подверг все ритмическиеварианты расположения ударений и словоразделов в четырехстопном ямбе "ЕвгенияОнегина". В этом смысле его работу можно считать исчерпывающей. При этом онне только подсчитывает формы ударений и словоразделов в романе Пушкина, но исоотносит этот подсчет с ожидаемой вероятностью. Такой метод даст возможностьотличить среднестатистические явления от форм, излюбленных поэтом, характеризующихего ритмическую манеру. А это - надежная защита от скороспелых выводов и субъективныхоценок тех или иных ритмических ходов.Описание русского стиха в ином плане - преимущественно в плане систематизацииего форм - продолжал Г. А. Шенгели (см. 8).В конце 20-х годов опубликована работа Л. И. Тимофеева на новом материале:исследователь подверг статистической обработке русский силлабический стих Кантемираи его предшественников (см. 9). На основе анализа статистических данных исследовательприходит к выводу о тонической природе русской силлабики. Вывод представляетсяспорным, но данные статистики и их анализ очень поучительны и прочно вошли всовременный научный обиход.Самое полное статистическое исследование двухсложных размеров у русских поэтовXVIII - XIX веков дано в обширной монографии К. Тарановского, изданной в Белградена сербском языке уже в 50-х годах (см. 10). Опираясь на методику исследования,разработанную Б. В. Томашевским, К. Тарановский дает подробное описание русскихямбов и хореев, от трехстопных до шестистопных, в их историческом развитии.Автор тщательно обработал огромное количество материала, поэтому его выводыо тенденциях развития русских двухсложных размеров очень убедительны.В 30-40-е годы у нас выходит меньше, чем ранее, трудов по теории стиха, исследованиястатистические не появляются почти совсем. Значительная часть стиховедческихработ этого периода посвящена крупнейшему реформатору русского стиха - Маяковскому,в частности - его ритмам, отчетливо воспринимаемым слухом, но трудно уловимымдля анализа. Изучение стиха Маяковского несомненно подготовило почву для новогорасцвета математико-статистических исследований, свидетелями которого мы оказалисьв последние годы. Эти исследования отличаются от работ 10-20-х годов и по материалуи по методике, обогащенной новыми достижениями точных наук.Предметом изучения в 10-20-е годы был прежде всего ямб, затем уже другие классическиеразмеры. В наши дни математико-статистическому исследованию подвергаются главнымобразом неурегулированные размеры, прежде всего дольники, получившие широкоераспространение в XX веке и очень популярные в современной поэзии.Начало изучению неурегулированных размеров положила брошюра С. П. Боброва,посвященная стиху "Сказки о рыбаке и рыбке" Пушкина, изданная еще в 1915 году(см. 11). Через год была опубликована статья Б. В. Томашевского о стихе "Песензападных славян" Пушкина (см. 4). Работы остались в то время одинокими.В работах о стихе Маяковского иногда подсчитывались те или иные элементы егопоэтики. Но едва ли не первой попыткой дать полную статистику ритмических формкрупного произведения, поэмы "Владимир Ильич Ленин", была статья В. А. Никонова'"Ритмика Маяковского" (см. 12). Статистический метод позволил автору уточнитьмногие прежние представления о своеобразии поэта. Как и прежние стиховеды, В.А. Никонов в своих подсчетах давал средние данные о стихе.С начала 60-х годов опубликован ряд работ академика А. Н. Колмогорова и егошколы, посвященных изучению дольников и стиха Маяковского (см. 13, 14, 15, 16,17).Теория вероятностей и статистика за последние десятилетия добились крупныхуспехов, естественно, что математический аппарат в этих работах совершеннее,чем был у Томашевского. Но об этой стороне дела мне - филологу, а не математику- говорить трудно. Усовершенствовалась и методика статистического анализа стиха.В прежних работах ученые оперировали только большими массами: все ямбы поэта,как минимум - целый период творчества или крупное произведение. Получались убедительныесредние - но только средние - данные. Статистический анализ небольших произведенийотвергался принципиально: результат мог оказаться случайным и не показательным.Исследование крупных масс стихов применяется, разумеется, и сейчас. Но в современныхработах изучаются, наряду с этим, и небольшие отрывки произведений. Такой методпозволяет установить не только средние данные, но и отклонения от них, подчасочень характерные.Новая методика диктуется прежде всего природой стихотворного материала. Классическийчетырехстопный ямб - это один и тот же размер, остававшийся неизменным на протяжениимногих страниц поэм. Конечно, под пером таких поэтов, как Пушкин, он становилсянеобыкновенно гибким и интонационно многообразным, но все же был ямбом. Иноенаблюдается у многих поэтов XX века, прежде всего у Маяковского. Его поэмы (идаже многие стихотворения) полиритмичны. Не только резкие перебои ритма, нои незначительные как будто его изменения передают движение темы, способствуютразвитию образа, изменению эмоционального содержания. Тем самым изучение ритмическогосвоеобразия отдельных отрывков (в связи с целым произведением) закономерно идаже необходимо.Работа по изучению русских дольников и стиха Маяковского только начата, посделано уже немало. Если раньше мы лишь в самых общих чертах представляли себе,что такое дольники (примерно на том же уровне, как представляли ямб в XIX веке),то после названных работ наши представления значительно уточнились. Оказывается,не только у разных поэтов они очень различны, но в статье М. Л. Гаспарова "Статистическоеобследование русского трехударного дольника" вырисовывается в общих чертах тенденцияих развития от Блока до наших дней. Можно только пожалеть, что названная работа- собственно, не статья, а сжатое до предела резюме статьи, таблицы с лаконичнымикомментариями.У Маяковского описана только часть его произведений - но описана зато гораздоточнее, чем прежде.Однако у некоторых литературоведов возникают скептические вопросы: нужны лиэти трудоемкие статистические описания, помогают ли они литературоведению, позволяютли углубленнее постичь поэтические произведения, не отбрасывают ли нас вспятьк уже преодоленному наукой формализму? Последние опасения могут показаться темболее основательными, что корифеи статистического метода в стиховедении былив свое время корифеями формализма. Постараемся найти ответ на эти вопросы.Стихотворная речь - категория двуединая. Несомненно, она - явление литературное,эстетическое. Но столь же несомненно, что особенности стихотворной речи связаныс законами просодии языка, поэтому ритмическую структуру стиха необходимо изучатьв связи с общеязыковыми закономерностями. В самом общем виде зависимость системыстихосложения от просодии русского языка установил и сформулировал еще Тредиаковский(роль ударения в русской тонической метрике). Чернышевский, которого вряд ликто-нибудь заподозрит в формализме, первым указал на более тонкие и глубокиесвязи ритмических особенностей разных размеров и свойств русского языка и первымприменил статистический метод для изучения стиха. Рассуждения о стихе, игнорирующиеданные лингвистики, неизбежно будут в наши дни субъективно-оценочными. Это -одна сторона вопроса.Научный анализ массы многообразных явлений требует в качестве предварительнойстадии работы описания и систематизации изучаемых фактов. Только на основе научноточного описания возможен научный анализ. Работы описательного характера никоимобразом не следует отождествлять с работами формалистическими: формализм - этоопределенная концепция понимания и анализа (а не описания) историко-литературныхфактов. Математико-статистическое описание стиха - это наиболее точное описаниеритмики в ее чистом виде, оно дает надежный материал для литературоведческогоанализа.Исследователи стиха в XIX веке иногда высказывали предположения о значительнойроли пиррихиев и различного расположения словоразделов в ритмическом звучанииямбического стиха. Подобные предположения говорят о тонком слухе ученых, новсе же их предположения были недостаточно обоснованы. Работы Андрея Белого,Томашевского и других превратили талантливые предположения в доказанный факт.Мало того, они дали критерий для того, чтобы отличать субъективно-вкусовые оценкиот объективных. Например, в работах Брюсова, да и во многих современных, можновстретить рассуждения об искусном "расположении пиррихиев" в каких-либо строкахпоэтов. Как проверить такие утверждения? Может быть, действительно какой-нибудьритмический ход воздействует на нас эстетически? А может быть, нас поражаютгениальные строки поэта в их поэтической целостности, а нам кажется поэтому,что в них все гениально, в том числе и "расположение пиррихиев"?Мне приходилось встречаться с утверждением, что две первых строки "ЕвгенияОнегина" дают поражающее наш слух искусное сочетание ритмических форм четырехстопногоямба - полноударной и с пиррихием на третьей стопе:Мой дядя самых честных правил,Когда не в шутку занемог...Между тем почти полстолетия назад Томашевский доказал, что второй стих принадлежитк самой распространенной ритмической форме (около половины всех стихов романа),а первый - к занимающей второе место по частоте встречаемости (около четвертивсех стихов) (4, стр. 106). Таким образом, встретить в романе сочетание двухсамых распространенных форм так же легко, как на Невском идущих под руку мужчинуи женщину. "Распределила пиррихии" не замысловатая воля поэта, а языковая статистика.Недаром такое сочетание постоянно встречается и в талантливых, и в самых бездарныхстихах:Гаврила шёл кудрявым лесом,Бамбук Гаврила порубал...Тот факт, что теоретически рассчитанная частота встречаемости различных ритмическихформ ямба почти точно совпадает у Пушкина с действительной, не должен нас удивлять(см. 4, стр. 176-177). Синтаксический строй стихотворной фразы зрелого Пушкиначаще всего таков же, как и в обычной его прозе, "легкость" стиха связана преждевсего с естественностью течения речи. По-видимому, поэт не искал экзотических,редкостных ритмических ходов, и статистическая "усредненность" - одна из приметестественного звучания стиха.Мы не мыслим в наши дни анализа ямбов вне того, что дают статистические исследования.Работы Белого, Томашевского, Шенгели показали нам связь стиха с языком - болеетесную, чем предполагали ранее, - и эволюцию форм стиха, индивидуальные особенностинекоторых поэтов. Современные работы значительно углубляют наши представленияо дольниках.Объяснен ли эстетически весь этот материал, так хорошо описанный статистически?- Надо сказать ясно: нет. Некоторые явления, вероятно, и не могут быть объясненыэстетически, потому что связаны с областью чисто языковой статистики - и еслимы это ясно осознаем, то это тоже научный успех. Но некоторые явления еще ожидаютистолкования. Может ли их дать статистика и математика сами по себе? - Конечноже, нет.Математико-статистический метод отнюдь не универсален. Некоторые области,не поддающиеся точной дифференциации и количественному учету, ему вообще недоступны.Но и в области ритмики статистика и теория вероятностей сами по себе мало чтообъясняют - зато дают богатейший материал для филологической интерпретации иобъяснения. И уже наше, филологов, дело - найти способы проанализировать и объяснитьто, что описано методами математики. Не будем же сердиться на математиков заформальность их сведений - скажем им спасибо и постараемся выполнить не хужеих ту часть работы, которая является нашей прямой задачей и в которой мы болеекомпетентны, чем они.Значит ли это, что методологию и методику "классического" стиховедения надотеперь сдать в архив? - Конечно, нет. Они по-прежнему составляют основу литературоведческогоанализа. Но современный стиховед не должен закрывать глаза на то, что в некоторыхобластях он не может обойтись боз вспомогательной, но очень важной для деламатематико-статистической методологии и методики изучения стиха.Точные методы изучения стиха применяются многими зарубежными учеными, в частностив славянских странах. Недавно в Варшаве под редакцией М. Р. Маеновой вышел интересныйи содержательный сборник "Поэтика и математика" (см. 18). Кроме оригинальныхстатей в сборнике помещены переводы с русского (А. М. Кондратов) и чешского (И. Леви). Сборник состоит из двух частей: I - Проблемы стиха и II - Предложение и слово.Остановлюсь коротко на первой части.Во вступительной статье (ко всему сборнику) "Возможности и опасности математическогометода в поэтике" автор М. Р. Маенова, как показывает заглавие, стремится выяснитьосновной методологический вопрос: в какой сфере и в каких случаях применениематематических методов в поэтике плодотворно, в каких - не нужно и может увлечьисследователя на ложный путь. Статья отличается ясностью в постановке вопроса,трезвостью мысли, четкой классификацией проблем. Автор рассматривает преимущественноприменение точных методов к анализу стиля.Исследователя русского силлабического стиха заинтересует коротенькая статьяЕ. Ворончака "Акцентная ритмика силлабического стиха", в которой он приходитк выводу, что сравнение расстановки ударений в стихе Берната из Люблина (перваяполовина XVI в.) с современной ему прозой доказывает отсутствие тонической организациистиха. Это подтверждает справедливость утверждения К. Заводзиньского о том,что старопольский стих был чисто силлабическим, акцентных констант в нем ещене было.Л. Пщоловская в статье "Длина стиха и структура предложения", опираясь наданные Б. В. Томашевского и Ю. Н. Тынянова, показывает не только тесную связьмежду стихом и фразой, но даже между фразой и способом рифмовки. Так, например,оказывается, что перекрестная рифмовка дает больше интонационной свободы поэту,чем смежная.Большой интерес представляет статья И. Леви "К вопросу о точных методах анализастиха". Автор прибегает к статистическим исследованиям в области для нас новой- сравнительной метрики. Сравниваются языковые возможности, определяющие существенныеразличия чешского и английского стиха. Убедительно показано, как особенностиязыков английского (большой процент односложных слов, свободное ударение) ичешского (большее количество многосложных слов, фиксированное на первом слогеударение) определяют различие английских и чешских ямбов; насколько различнывозможности рифмовки в обоих языках. Менее убедительными кажутся данные о возможности"предвидения" различных явлений в стихе, основанные на обработке тестов. Думается,что методика работы, соединяющая приемы психологии и статистики, еще далеконе совершенна.Несомненно, наименее удачная работа в сборнике - статья А. Кондратова "Четырехстопныйямб Н. Заболоцкого и некоторые вопросы статистики стиха", в которой анализируются"Столбцы" (в издании 1929 г.). В статье есть интересные наблюдения и подсчеты,но они обесцениваются вульгарно-прямолинейным истолкованием каждого отклоненияот средних данных непосредственно темой стихотворения, понимаемой совершеннопроизвольно.Метод автора чрезвычайно прост. Стихотворения, ритмический строй которых ближек среднему ("Незрелость", "Фигуры сна" и др.), объявляются без всяких доказательствтипичными с точки зрения "текста, системы образов и гротескно-иронической интонации"(18, стр. 99-100). Отклоняющиеся от средних ритмов стихотворения "Красная Бавария","Ивановы", "Бродячие музыканты", "Народный дом" и другие тоже без всяких доказательствобъявляются отклоняющимися и от основных тем сборника. Все, писавшие о "Столбцах",как бы к ним ни относились, причисляли последние стихотворения к центральнымв сборнике. Но автору удобнее считать иначе - и он подгоняет темы под ритм.Вот еще один пример. "Совершенно естественно, что, пародируя классическуютему Кавказа, Черкешенки... Эльбруса, Арагвы и т. д., Заболоцкий пародируеттакже классические ритмы: четвертая форма (с пиррихием на третьей стопе. - В.X.) составляет 78,6% стихов, а третья (с пиррихием на второй стопе. - В.X.) но встречается ни разу" (стр. 101). Читаешь и сомневаешься: неужелиэто всерьез?Встречаются в статье и элементарные ошибки. Так, "почти совсем равноправными"автор объявляет формы ямба с пиррихиями на второй и третьей стопе (18, стр.100-101). Совершенно непонятным становится, почему у всех русских поэтов последняяформа встречается значительно чаще. Между тем, чтобы это понять, не нужно дажебыть математиком. Концевое ударение - постоянное. Значит, если же последнееслово - трехсложное, или длиннее, то на шестом слоге (третьей стопе) ударенияне будет. Если же последнее слово - двухсложное, то предпоследнее должно нестиударение на конце. Для четвертого слога (второй стопы) таких ограничений нет.Значительно меньше их и для первой стопы: в русском языке много слов с ударениемна втором слоге (сюда входят и слова с проклитиками: "не знаю" и т. п.). Всеэто - далеко не секрет: как уже говорилось, Б. В. Томашевский, на которого,между прочим, ссылается автор, давно рассчитал, что в четырехстопном ямбе близкивероятности попадания ударения на второй и четвертый слоги и более чем вдвоеменьше - на шестой слог.К сожалению, подобные ляпсусы - не редкость в работах А. Кондратова. В статье"Статистика типов русской рифмы" (см. 19) он, смешивая понятия звука и буквы,относит рифмы "стук - друг, стал - взял" и т. п. к неточным, в результате статистическиеданные, приводимые в статье, не вызывают никакого доверия. В брошюре "Математикаи поэзия" автор дважды (значит - не опечатка) утверждает, что онегинская строфасостоит из 16 строк... (см. 20, стр. 47).Работы А. Кондратова, изобилующие недопустимыми небрежностями и ошибками,совсем не типичны для современного математико-статистического стиховедения.Очень жаль, что зарубежные читатели будут судить по ним о нашей науке.Математико-статистическое исследование стиха касается у нас почти исключительнопроблем ритмики. Мы - пионеры в этой области и сделали в ней немало. Опыт польских,чешских и других зарубежных ученых показывает, что статистика и математика могутпомочь и в других областях теории стиха. Сравнительная метрика, соотношениеритмической и синтаксической структур - вот важные разделы науки о стихе, почтине затронутые у нас математико-статистическим анализом.
Примечания
1. Позднейшие подсчеты внесли совсем незначительнуюпоправку в данные Чернышевского одно ударение на 2,8-2,9 слога прозаическоготекста (4, стр. 108).
Литература
1. Возможное и невозможное в кибернетике. М., 1963.
2. Востоков А. Х. Опыт о русском стихосложении. СПб., 1817.
3. Чернышевский Н. Г. Полное собрание сочинений, т. II. М.,1949.
4. Томашевский Б. В. О стихе "Песен западных славян".- "Аполлон", 1916, № 2.
5. Поливанов В. И. Русский александрийский стих. - В кн.:Ж. Расин. Гофолия. М., 1982.
6. Белый А. Символизм. Книга статей. М., 1910.
7. Томашевский Б. В. О стихе. 1929.
8. Шенгели Г. А. Трактат о русском стихе. Одесса, 1921; изд.2. М. - Пг., 1923.
9. Тимофеев Л. И. Силлабический стих. - Сб. "Ars poetica",II. М., 1928.
10. Тарановски К. Руски дводелни ритмови. Београд, 1953.
11. Бобров С. П. Новое о стихосложении А. С. Пушкина. М.,1915.
12. Вопросы литературы, 1958, № 7.
13. Колмогоров А. Н. и Кондратов А. М. Ритмика поэм Маяковского.- Вопросы языкознания, 1962, № 3.
14. Колмогоров А. Н. К изучению ритмики Маяковского. - Вопросыязыкознания, 1963, № 4.
15. Колмогоров А. Н. и Прохоров А. В. О дольнике современнойрусской поэзии. - Вопросы языкознания, 1963, № 6.
16. Гаспаров М. Л. Статистическое обследование русского трехударногодольника. - Теория вероятностей и ее применение, т. VIII, вып. I, 1963.
17. Гаспаров М. Л. Вольный хорей и вольный ямб Маяковского.- Вопросы языкознания, 1965, № 3.
18. Poetyka i matematyka. Warszawa, 1965.
19. Кондратов А. М. Статистика типов русской рифмы. - Вопросыязыкознания, 1963, № 6.
20. Кондратов А. М. Математика и поэзия. М., 1962.