Активные процессы в словообразовании

Словообразование тесно связано с другими уровнями языковой системы - фонологией, морфологией, синтаксисом и, конечно, лексикой, так как результатом словообразовательных процессов является появление новых слов.

Словообразовавние служит группировке слов в отдельные лексические разряды, способствует формированию лексических значений. Именно на почве словообразования устанавливаются системные отношения между лексикой и грамматикой.

Обычно словообразование делят на словопроизводство (при использовании аффиксации), словосложение (при участии минимум двух полнозначных единиц), конверсию (при переходе, или транспозиции, слов из одной части речи в другую), аббревиацию (при сокращении исходных слов). Образование новых слов с помощью формальных средств называется деривацией, а сами произведенные слова - дериватами.

На фоне этих общих разновидностей словообразования выделяются отдельные способы словообразования. Например, при использовании аффиксации характерны следующие основные способы: суффиксальный, префиксальный, постфиксальный - и способы смешанные, представляющие собой различные комбинации формальных средств словообразования, например суффиксально-префиксальный, префиксально-постфиксальный, префиксально-суффиксально-постфиксальный и др.

В рамках способов словообразования выделяются типы словообразования с тождественным видом словообразующего форманта (суффикса, префикса и т.п.). При словосложении как способе словообразования, имеющем синтаксическую базу, выделяются два типа: 1) сочинительный (комбинация равноправных компонентов, например глухонемой); 2) подчинительный (среди сочетающихся компонентов выделяются главные и зависимые, например письмоносец).

Словообразование в высшей степени подвижно, в его системе заложены большие потенции, реализация которых практически не ограничена. Именно поэтому в активные периоды жизни языка они особенно дают о себе знать.

Бурные процессы в современном словообразовании объясняются причинами внеязыковыми и внутриязыковыми, которые чаще всего переплетаются, усиливают друг друга. Например, законы аналогии, экономии речевых средств, законы противоречий, как правило, на уровне словообразования поддерживаются или стимулируются социальными причинами. Так, ускорение темпов жизни усиливает действие закона речевой экономии, а рост эмоциональной напряженности в жизни общества активизирует процессы образования эмоционально-экспрессивных типов словообразовательных моделей.

Наибольшей устойчивостью обладают общие способы словообразования. Более изменчивы и подвижны типы словообразования в рамках стабильных способов. Даже сам тип может использоваться как определенный образец для образования нового слова, например бомжатник по образцу лягушатник; ельцинизм по образцу фрейдизм; тамиздат, самиздат по образцу госиздат, Политиздат; читабельный, носибельный, смотрибельный по образцу операбельный (в выступлении Е. Примакова - даже так: политикарезонабельна); луноход, марсоход по образцу землеход и др.

Как видим, способы словообразования, типы и даже формальные словообразовательные средства (суффиксы) черпаются в самой словообразовательной системе, собственно новыми оказываются только номинации, единицы наименования, созданные «по образу и подобию». В словообразовательные процессы, таким образом, вовлекаются новые именования.

В этих процессах активно обнаруживается связь лексического (даже семантического) уровня языка и грамматического, словообразовательного. Например, можно наблюдать расширение словообразовательных моделей, произведенных от слов в новых значениях. Если взять хотя бы слово челнок, то получим следующую картину: челнок в значении «деталь ткацкого станка» дает только одно звено в словообразовательной цепочке - челночный; новое значение слова челнок (перекупщик) в современном просторечии значительно увеличивает цепочку, расширяя словообразовательные возможности данной мотивирующей основы: челночник, челночница, челночиха, сочелночники, почелночить, да и сочетательные возможности прилагательного челночный тоже расширяются: челночный бизнес, челночный маршрут, челночная операция, челночные перевозки. Слово тусовка (вариант тасовка), ставшее общеразговорным, породило целую семью слов, стилистически еще более сниженную, т.е. слов на уровне арго: тус, тусман, тусняк, тусовщик, тусовый, туснуться, тусоваться, тусейшен (тусейшн).

В качестве словообразовательного новшества можно признать и повышение продуктивности тех или иных словообразовательных моделей, что, безусловно, вызвано причинами социального плана. Интенсивность «эксплуатации» отдельных словообразовательных моделей в современной периодической печати - явление бесспорное. Элемент языковой моды здесь очевиден. Например, малоупотребительный в прошлом суффикс -ант при обозначении лица стал очень активным: подписант, амнистант (о Руцком), реабилитант, эксплуатант, нобелиант (у М. Арбатовой), отъезжант, выезжант (у М. Арбатовой), номинант; или, например, чрезмерно расширяется круг бессуффиксных образований среди отглагольных форм: отлов, выгул, выпас, прикид, напряг, закуп, подклад, обжиг, подогрев. Ср. обжигание - обжиг, промывание - промыв, подогревание - подогрев.

Такие формы очень характерны для речи профессиональной. Но данная словообразовательная модель проникает в общеупотребительный словарь, правда, чаще на уровне просторечия и общегородского арго: быть в отпаде; полный отпад; посыл газеты; схлопотать принуд; получить отлуп; иметь хороший прикид. По аналогии появились и формы от прилагательных: наив, серьез (ср.: на полном серьезе); интим, беспросвет, нал, безнал, афган, неформал, инфантил; то же среди терминов: термояд, негабарит, конструктив, криминал и др. Пример: Он глянул вскользь (не в глаза, много чести - в промельк), мол, ждут тебя уже достаточно долго (В. Макании). Много подобных образований можно обнаружить в рамках окказионального употребления. Например, большой материал в этом отношении дает «Русский словарь языкового расширения» АИ. Солженицына. Автор явно недоволен «нахлыном международной английской волны» и представляет словесный материал, опираясь на «утерянные богатства» русского языка. Повышенное внимание в словаре, по словам самого создателя, уделено отглагольным именам и наречиям. Вот некоторые примеры: вздым (от вздыматься), взмёт (от взметнуться), взым (от взымать), взыск (от взыскивать) и т.п.

Влиянием социального фактора можно объяснить заимствование некоторых словообразовательных элементов иноязычного происхождения. Случай в принципе для словообразования крайне редкий, если, конечно, не считать суффиксы и приставки лат. и греч. происхождения, приобретшие международный характер. Например, модным стало английское слово gate как второй элемент наименования - Wateigate (букв. водяные ворота). В качестве нарицательного наименования крупного политического скандала элемент gate стал словообразующим в наименованиях типа Ирангейт, Израильгейт, Панамгейт, Кольтгейт, Моникагейт, Кремлегейт (или Кремлевские уотергейты), Московский уотергейт (МК, 1996, 16 февр.); Кремлегейт: закрыть нельзя расследовать (передача на НТВ, 2000, 12 сент.). Пример из Литературной газеты (1999, 1-7 сент., автор В. Надеин): Руссогейт: подарок судьбы, который Россия не вправе упускать; Моторгейт - заголовок статьи о скандале, связанном с передачей американской авиастроительной корпорации важных секретных разработок пермских моторостроителей (Версия, 2000, 7-13 марта) или один из подзаголовков материала о бизнесмене В. Кириллове: «Кремлингейт - об исчезновении денег, предназначенных для реконструкции Большого Кремлевского дворца» (Версия, 2000, 14-20 марта).

Современные средства массовой информации оказались средоточием тех процессов, которые происходят в русском языке, в том числе вето словообразовании. Более того, именно газета, резко изменившая свой облик и направленность, стимулирует эти процессы, расшатывая привычные рамки сложившейся системы. И хотя способы, типы и средства словообразования в принципе остаются прежними, активно изменяется характер именований, которые образуются с помощью этих способов и средств. В известные словообразовательные типы вливается все новый и новый лексический материал. Характерно и то, что функционально этот материал значительно расширился - используются единицы, находящиеся на границе литературного языка (разговорный литературный язык), и единицы, выходящие далеко за пределы литературного языка (просторечие, жаргоны). На этом огромном языковом материале активизируется словотворчество, с одной стороны, реализующее потенциал языка, с другой - порождающее ситуативные окказионализмы.

Агглютинация (от лат. agglutinatio - приклеивание) означает образование грамматических форм и производных слов путем последовательного присоединения к корню или основе слова грамматически однозначных аффиксов, при котором границы морфов остаются отчетливыми, без изменений. Агглютинация выявляется при образовании слов путем использования аффиксов, чаще всего суффиксов. В принципе, явление агглютинации, т.е. автоматического, без изменения, присоединения словообразующего суффикса к морфу производящего слова, для русского языка нехарактерно. При такой ситуации обычно происходит мена фонем в морфах, т.е. чередование звуков, например: рука - ручка, нога - ножка, соха - сошка (к ч, г ж, х ш). Такие замены при образовании слов исторически обусловлены фонетическими законами прошлых эпох жизни языка. В современном языке эти чередования обусловлены грамматически, поскольку возникают они на стыке морфем благодаря исторической «несовместимости» соседствующих фонем, т.е. в русском языке чередование оказалось дополнительным средством формального (фонематического) различения слов, средством, которое сопровождает аффиксацию. Такова закономерность. Но в современном русском языке она стала нарушаться, и в определенных позициях при словообразовании чередование исчезает. Так происходит агглютинация, т.е. автоматическое присоединение словообразующего элемента, без мены фонем.

Ослабление чередования на стыке морфем особенно заметно при образовании производных от топонимов, от заимствованных слов, от названий ряда учреждений, от аббревиатур. Ср.: шпага - шпажист, но штанга - штангист (суффикс лица -ист присоединяется к основе без изменения ее конечной фонемы).

Следовательно, первое следствие агглютинации - затухание чередования на стыке морфем. Пример: Таганрог - таганрожский - таганрогский; таганрожцы - таганрогцы; казах - казашский - казахский; калмык - калмыцкий - калмыкский; Оренбург - оренбуржский - оренбургский; оренбуржцы - оренбургцы; петербуржский - петербургский; петербуржцы - петербургцы. Например: Эдельвейс, дед Мартына, был, как это ни смешно, швейцарец - рослый швейцарец с пушистыми усами, воспитавший в шестидесятых годах детей петербургского помещика Индрикова и женившийся на младшей его дочери (В. Набоков).

Очевидно, что вновь образуемые слова минуют форму с меной фонем, так же как, например: Владивосток - владивостокский. Естественно, что такой переход готовился постепенно, подспудно; иногда долго сосуществовали параллельные варианты форм, например, от названия Волга образованы обе возможные формы - волжане и волгари, но только одна форма для обозначения в единственном числе волжанин. В других случаях давно закрепилась форма без чередования: баски - баскский (устар. басконский, ср.: наречие по-басконски); лаки - лакский; тюрки (группа народов - татары, узбеки, турки, туркмены, якуты, чуваши и др.) - тюркский, адыги (общее название адыгейцев, кабардинцев и черкесов) - адыгский; или сохраняется старая форма: коми-пермяки - коми-пермяцкий язык, коми-пермячка; казак - казачий и казацкий (казачье войско, казацкая сабля).

Как видим, процесс идет противоречиво, сложно, однако направление его очевидно.

Следствием агглютинации можно считать и рост интерфиксации - появление внутреннего суффикса-интерфикса, который помогает «развести» несочетающиеся или неудобно сочетающиеся фонемы на стыке морфем.

Например, слова с суффиксом -анин (-ане) приобретают наращение -ч- (-чанин). Комплекс -чанин (-чане) все более становится универсальным при обозначении лица (лиц), по принадлежности к нации, народу; по отнесенности к городу, местности проживания: Торопец - торопчане, Гремиха - гремихчане, Бежецк - бежечане (ср.: англичане, датчане). При наличии чередования интерфикс не требуется: волжане (формы волгане и волгчане отсутствуют).

При образовании подобных наименований часто возникают практические трудности, так как производящее слово-наименование имеет «нестандартную» форму. Например, наименования на -ня (типа Капотня). Как образовать наименование жителей - капотняне или капотчане? Такое затруднение в юмористической форме обыгрывает, например, автор хроники происшествий: В 5-м квартале Капотни 39-летний капотнянин или капотнинец, а может быть, капотнюк в своей квартире избил до полусмерти свою 47-летнюю подругу (МК, 1995, 22 июля).

В качестве интерфикса часто употребляется -ов (ский). Класс слов типа стариковский в настоящее время растет: битниковский, летчиковский.

Сочетание -веский все чаще употребляется при образовании прилагательных. Надо сказать, что эта форма заметно вытесняет некоторые более ранние формы прилагательных: антантский - антантовский, пентагонский - пентагоновский, завкомскип - завкомовский; селькорский - селькоровский; сельсоветский - сельсоветов-ский. При некоторых аббревиатурных наименованиях образуются прилагательные только с наращением -ов: ооновский, тассовский, мхатовский, мосфильмовский и др. В современном языке формы могут различаться в зависимости от мотивирующего слова: Дарвинский - от Дарвин (город); Дарвиновский - от Дарвин (фамилия).

Форма на -веский может конкурировать с другими, особенно если исходное слово оказывается «трудным» для образования прилагательного. Например, название города Опочка (Псковская обл.) образует прилагательные опоцкий (очень старый вариант), опочецкий и опочковский. В Словаре прилагательных от географических названий (сост. Е. А. Левашов - М., 1986) отдается предпочтение форме опочецкий, хотя даже во времена А. Пушкина уже была форма опочковский. Ср. примеры: Я остановился в опочецкой гостинице (К. Паустовский); Надзор этот [над Пушкиным] был поручен Пецурову, тогдашнему предводителю дворянства Опочковского уезда (И. Пущин. Записки о Пушкине). А в одном из выступлений Д.С. Лихачева была употреблена форма «Опочининская библиотека».

Интерфикс -ов используется и с суффиксом -ец в названиях жителей городов, например, большие трудности возникают при образовании подобных наименований от названия города Санкт-Петербург: санктпетербурговец или санктпетербургец? Для названия жительницы этого города разброс форм еще больший: санктпетербурженка, санктпетербуржица, санктпетербуржка. В. И. Лопатин в «Орфографическом словаре» (1999) дает формы: санктпетербуржцы, санктпетербуржец. А от слова «Петербург» - петербуржанка и петербурженка и далее: петербуржка, петербуржцы.

В просторечии используется дополнительно еще один интерфикс -ш, он употребляется с суффиксами -н (у прилагательных) и -ник (у существительных): МГУ - эмгеушник, СНГ - эсенгешник, ГАИ - гаишник, КГБ - кагебешник; соответственно - эмгеушный, эсенгешный, гаишный, кагебешный.

Следствием агглютинации можно считать в ряде случаев наложение морфем, в результате имеем опрощение морфем. Это происходит, когда совпадают конечные части производящей основы и присоединяемый суффикс: Челябинск - челябинский [ск + ский]; Динамо - динамовский, динамовец [о + ов; о + овец]', сельпо - сельповский [о + овский].

Кстати, наложение осуществляется только при соединении конечного производящего слова и суффикса; на стыке приставки и корня это явление не наблюдается, например: Прииртышье, заарканить, ультраакустика.

Процессы агглютинации и их следствия оказались достаточно плодотворными для русского языка. Их активизация объясняется тем, что словообразовательная система унифицируется, а словообразовательные связи становятся более прозрачными (снятие чередования сохраняет исходный фонемный состав слова). Наложение морфем упрощает словообразовательные модели, делает их более экономными, следовательно, процессы эти соответствуют внутренним потребностям языка.

В системе словообразования в разные периоды жизни языка словообразовательные типы, да и способы тоже, приобретают разную степень активности. Образование слов по ранее продуктивным моделям может по ряду причин затухать, и, наоборот, в активный словообразовательный процесс могут вовлекаться непродуктивные в прошлом модели. Причинами таких смещений акцентов являются либо потребности самого языка - недостаточность или избыточность тех или иных образований, либо определенный социальный заказ, наконец, просто языковая мода, когда под одну, полюбившуюся модель подгоняются разрозненные и часто неоправданные словообразовательными принципами формы. Например, при развитии техники, технологий, производства возникает необходимость в новых наименованиях, которые и создаются по типу имеющихся в языке, только значительно расширяется круг образованных таким образом слов. При усилении аналитических методов освоения новых фактов действительности увеличивается тяга к абстрактным именам, и, следовательно, особенно востребованными оказываются модели, по образцу которых создаются абстрактные существительные с набором характерных для них суффиксов. Например, суффикс -ость, свойственный абстрактным именам, применяется при создании отвлеченных имен существительных от корней, прежде недопускавших подобные образования: русскость, советскость, детскость. Или, например, введение новой бытовой техники приводит к образованию необычных глаголов, поскольку этой техникой в быту надо управлять, т.е. производить определенные действия. В таком случае известные словообразовательные глагольные модели выручают: пылесос - пылесосить; ксерокс - отксерить. Образуются глаголы и от других классов слов, например от терминов с узкоспециальным значением, прежде применявшимся по отношению к западной действительности. В частности, слово лобби (англ, lobby - кулуары) означало «системы контор и агентов монополий, различных организаций при законодательных органах США, оказывающих давление на законодателей и чиновников». Приспособленное к русской политико-административной системе, слово оказалось способным образовать «русские» глаголы: лоббировать, пролоббировать (и не только глаголы: лоббизм, лоббист).

Среди словообразовательных новообразований обычно выделяют три типа : неологизмы, потенциальные слова и окказионализмы.

Неологизмы приобретают характеристику общественно узаконенных номинаций и, появившись в определенный период, постоянно воспроизводятся и в конце концов принимаются языковой традицией.

Потенциальные слова - это нетрадиционные слова, незакрепленные в языке, но возможные слова, появление которых объясняется потребностью в соответствующем наименовании. Так возникло, например, слово луноход, когда реально возникла соответствующая ситуация, готовая модель для осуществления этой потенции уже существовала в языке (землеход). Придет время, появятся слова марсоход, венероход. Но пока они находятся в потенции языка, поскольку реально потребность в таких наименованиях не наступила.

Окказиональные слова - это индивидуальные авторские образования, существующие лишь в том контексте, в котором они появились. Они всегда создаются непосредственно в тексте, а не воспроизводятся как готовые единицы. Они даже потенциально в языке не присутствуют, системной, языковой и общественной потребности в них нет, но творчески создаются они по имеющимся в языке моделям.

Словообразовательные процессы конца XX столетия, результатом которых являются собственно инновации, привели к выявлению наиболее продуктивных моделей сегодняшнего дня. Среди этих процессов можно назвать активное производство имен лиц. Новые названия появляются строго в традиционных рамках. Словарь в таком случае расширяется в угоду жизненной потребности нового времени, например: рыночник, кооперативщик, бюджетник, биржевик, суверенщик, антиперестроечник, теневик, льготник, дубляжник, бутылочник, оборонщик, плотник (студент, обучающийся за плату), силовик, эвээмщик, компьютерщик и др. Все эти слова необходимы, за ними стоят определенные реалии. Менее активной оказалась модель с суффиксом -ант, хотя и она сегодня работает с большей нагрузкой, чем раньше. Ср.: практикант, дипломант и новые слова - подписант, реабилитант, деградант, амнистант, номинант и др.

Растет класс существительных абстрактных с суффиксами -ость и -изм, а также существительных - названий процессов с финалиями -фикация, -изация. Эти модели также не выходят за пределы традиционных образований, новыми оказываются лишь сами производящие основы:

1. Вживаемость, бессобытийность, совковость (советский - совок), газетность, советскость, офисность. Среди абстрактных имен такого типа много окказиональных: свободность, рисковость (новая степень свободности, рисковость ходов. - М. Арбатова), общажность (В. Маканин). Например: Меня он достанет бездомностью: не самой по себе моей вечной общажностью, а тем, что я об общаге умолчу (В. Маканин. Андеграунд); ...Внутренняя жизнь человека - это некая, как говорят философы, сплошность, некое единство, образующееся вокруг нашего «я», стержень нашей личности (А. Мень. Радостная весть); еще примеры из научной речи: Во-первых, это существительные с суффиксом «женскости» -анк (а) / -енк (а), в которых орфографические варианты с буквами а (я) и е распределяются очень четко: под ударением в суффиксе всегда пишется а (я), а в безударном положении - е: ср., с одной стороны, гречанка, турчанка <...>, ас другой - француженка, черкешенка <...> (В.В. Лопатин. Русские суффиксы: фонематический состав и орфография // Филологический сборник. - М., 1997. С. 295).

2. Легализм, журнализм.

3. Фермеризация, криминализация, компьютеризация, ваучериза-ция, электронизация, регионализация, рублевизация (Белоруссии), американизация (кино), презентация, векселезация (долгов), зарплатизация (доходов), долларизация (сбережений); кинофикация, теплофикация, спидофикация.

Большую продуктивность при словообразовании обрели латинские приставки пост-, анти-, про-, а также русские после-, сверх-: постперестроечный, посткоммунистический, постсоветский, посттоталитарный, поставгустовская (эпоха), постбойкотский (фильм), постпрезидентская (жизнь), постсолженицынские (романы), постреферендумы (Пострабская наша пустота заполняется, увы, как попало. - В. Маканин); послеваучерный (этап приватизации), послепутчевый (период); антитеатр, антидуховность, антирубрика, антиколлективность, антинейтральность, антиагрессивность, антигегемония, антисоветскость, антиюбилейные (плакаты); пророссийская оппозиция; сверхграфиковые (поезда).

Столь же активны как словообразовательные элементы греч. псевдо- и лат. супер-: псевдоментальный сеанс, псевдодемократ, псевдорынок, псевдоденьги; суперсвидетель дела, суперэлита, суперЭВМ, супергруппа, супербогач, суперавтомобиль, суперженщина, суперартист, суперхит, супермодель.

Среди продуктивных новообразований эпохи нельзя не отметить всевозможные комбинации самых разнообразных словообразовательных элементов - от приставок (как русских, так и чаще иноязычных) до цельнооформленных слов, которые объединяются в сложные и составные наименования. Вот некоторые примеры:

Греческое слово терапия породило целый класс терминологических новообразований, наряду с известными терминами баротерапия, бальнеотерапия, иглотерапия, электротерапия и др., в последнее время в связи с обращением к нетрадиционным методам лечения появились и соответствующие термины: изотерапия, аэротерапия, ароматотерапия, арттерапия (с помощью воздействия искусством), балансотерапия, библиотерапия (целенаправленное чтение), галотерапия (от греч. соль), йоготерапия, смехотерапия, стрессотерапия, шокотерапия и мн. др. И здесь не обошлось без окказиональных слов: Восьмимесячный курс «примакотерапии» помог Борису Ельцину снова обрести привычную решимость (Итоги, 1999, № 20).

На этом общем фоне активизации ряда словообразовательных моделей заметны и внутренние семантические преобразования некоторых словообразовательных средств. Особенно это свойственно суффиксам. Поскольку появляется все больше новообразований и имеющийся в языке набор суффиксов оказывается вовлеченным в эти процессы, возникает потребность их размежевания с целью более точной передачи необходимого смысла.

При повышенной интенсивности использования одних и тех же суффиксов возникает некоторая перегруженность их значениями, что, естественно, создает неудобства в восприятии новообразованных слов. Язык реагирует на подобную нежелательную ситуацию специализацией суффиксов и по мере необходимости изменением в значениях суффиксов.

Процесс специализации словообразовательных средств направлен на выражение одного из возможных значений, если суффикс оказался многозначным. Идеальной представляется ситуация, когда одна модель и, следовательно, одно словообразовательное средство передает одно значение. На практике это бывает крайне редко, поскольку количество традиционно употребляемых суффиксов (они поддаются инвентаризации) не может удовлетворить разрастающийся объем новообразований, тем более если в сферу этих новообразований включаются все новые и новые семантические классы слов. В таком случае крайне необходима специализация значения и даже изменение значения словообразовательного средства. Например, в русском языке существует ряд суффиксов для обозначения лица при образовании имен от глаголов и существительных: -(ов) ец (вьетнамец, омоновец), -(ч) анин (датчанин), -ист (плакатист, журналист), -лог (филолог), -тель (учитель), -тор (арендатор), -тер (мастер), -ун (лгун), -ик (речник), -арь (вратарь), -чик (летчик), -щик (каменщик). Все это наименования лиц, но это общее значение, каждый же отдельный суффикс образует название лица по какому-то определенному признаку - по роду деятельности, по принадлежности к нации, народности, местности и т.д., т.е. вокруг каждого суффикса (или нескольких) объединяется круг слов, связанных единым значением, в этом и заключается специализация. Однако оказывается, что частных значений бывает больше, чем имеющихся в наборе суффиксов. Тогда происходит некоторое перераспределение значений или изменение значений у тех или иных суффиксов. Более того, может случиться так, что какой-то из перечисленных суффиксов окажется востребованным для передачи вовсе иного значения, например не значения лица, а предмета. Тогда тем более необходимо перераспределение значений.

Показательны в этом отношении суффиксы -чик, -щик и -тель,-тор. В современном языке эти суффиксы могут использоваться и при обозначении лица (что более традиционно), и при обозначении предмета (вновь приобретенное значение). Дольше всех в рамках обозначения лица держался и держится суффикс -щик. Ср. Даже такую внутреннюю замену: купальник (в XIX в. это лицо), в современном языке произошло размежевание - купальник (предмет), купальщик (лицо). Ср. еще: Пересуды и суды с адвокатами и обвинителями подливают пиарчика в бурлящий котел Гурченковской славы (Мир новостей, 2001, 6 февр.) и пиарщик (название лица):

...Те 120 рублей в день, которые получает Алексей, имеют далеко не все уличные «пиарщики». Тут все зависит от фирмы (Лит. газета, 2001, 7-13 февр.).

С развитием техники появилось много новых наименований предметов. Для этого стали использовать суффиксы -ник, -тор, -тель, которые прежде передавали только значение лица. Ср.: молчальник, начальник - рубильник, холодильник, кипятильник; следователь, последователь - обогреватель, выключатель, распределитель; авиатор - рефрижератор и др. В ряде случаев размежевание еще не произошло, и один словесный комплекс может обозначать и лицо, и предмет: например: оформитель (лицо и предмет); газификатор (аппарат и специалист по газификации); конструктор (работник и детская игра); фиксатор (раствор и тот, кто фиксирует); коллектор (учреждение, деталь и рабочий машины). Даже суффикс -щик начинает развивать значение предмета: это и названия машин, механизмов и названия лиц, которые работают на этих машинах, например выемщик (лицо и предмет, орудие выемки).

Суффикс -щик четко сохраняет значение лица при вторичной суффиксации: классификатор (предмет) - классификаторщик (лицо); перфоратор (предмет) - перфораторщик (лицо). Однако в словах-двойняшках суффикс -щик переходит в категорию суффиксов с предметным значением: робот-сварщик, машина-чистильщик.

Интересный пример встретился в газете (МК, 1994, 14 апр.), когда именно с помощью замены одного суффикса другим даже в рамках единого общего значения удалось семантически развести слова: слово эксплуататор в русском языковом сознании давно ассоциируется с наименованием определенного лица, эксплуатирующего чужой труд. Но возникла необходимость дать наименование лица безотносительно к этому значению: Никто не хочет брать вину за случившееся на себя. Ни производители техники, ни эксплуатанты (имеется в виду эксплуатация техники). Как видим, новый суффикс помог избежать негативных ассоциаций.

Иногда именно обращение к непродуктивным моделям дает возможность сообщить слову специальное значение. Ср.: шумный - шумовой, вкусный - вкусовой, пыльный - пылевой. Вторые позиции в этих сопоставлениях занимают слова специализированного употребления, это научно-технические термины.

Таким образом, однокорневые слова с разными суффиксами специализируются по сферам употребления, кроме того, приведенные прилагательные относятся к разным грамматическим классам - качественным и относительным прилагательным.

Наблюдения над современным словообразованием обнаруживают ряды словообразовательных дублетов, которые, казалось бы, без видимых мотивов, переживают очень сложные процессы семантического размежевания. Об этом свидетельствует хотя бы заметный рост разных классов относительных прилагательных. Специализированные значения приобретают прилагательные коготковый, язычковый, змейковый, колпачковый, подростковый, грудничковый, мальчиковый. Новым является образование прилагательных от существительных на -ость и -ота: высотный, пустотный, скудостный, мерзостный, мудростный, например: новостная передача на НТВ; Журналисты и редакторы новостных программ чувствуют себя наиболее уверенно (МК, 1994, 14 апреля); Утратив контроль над ОРТ, Б. Березовский вкладывает сотни тысяч долларов в новостной сайт gmni.ru (АиФ, 2000, № 52); Кандидат в губернаторы Сергей Атрошенко сообщил, что на всем севере области ни ему, ни другим кандидатам не предоставляется эфирное время для выступления. Ни за деньги, ни бесплатно. Зато другой кандидат не сходит с экранов в новостных сюжетах (АиФ, 2001, № 2).

Среди этих слов большая часть научно-технические термины: жидкостный, яркостный, мощностный, частотный, усталостный, вязкостный, емкостный, вероятностный. Такие прилагательные не равны по значению обычным общеупотребительным прилагательным. Ср.: жидкий суп и жидкостная обработка металла. Правда, при образовании подобных прилагательных есть и очевидные неудачи. К сожалению, это свойственно даже лингвистическим работам, например: Словарь не может быть полностным (?); Мы изучаем системностный характер языка. Есть и чисто индивидуальные образования, что, видимо, можно посчитать влиянием модной модели: Юностный пушок (Л. Леонов); Робостная хилость рук (И. Эренбург).

Поскольку возможны такие параллельные образования, часто возникает некорректность их употребления, оттенки смысла слабо улавливаются, например: комфортный и комфортабельный, планетный и планетарный, экваторный и экваториальный, термальный и термический, очистной и очистительный, колоритный и колористический, консультативный и консультационный, разведочный и разведывательный, инкубаторный и инкубационный, ферментный и ферментативный, туристский и туристический и др. Обилие словообразовательных дублетов всегда вызывает затруднения при их использовании, причем эти трудности создает сама словообразовательная система. Нужная форма определяется словообразующей основой, ср.: комфорт - комфортный, комфортность - комфортабельный, турист - туристский, туризм - туристический, элита - элитный, элитность, элитарность - элитарный. Или еще: конструкция - конструкционный, конструкт (более редкое) - конструктивный. Особенно «повезло» производящей основе вариант: вариантный, вариативный, вариабельный, вариационный. Словарь С. И. Ожегова, Н. Ю. Шведовой (1998) фиксирует только формы вариантный и вариативный.

Речь идет об интересном явлении современного словообразования, когда, вопреки имеющейся в языке закономерности, причастные формы на -ствующий образуются, минуя глагол, от существительных. В словообразовательной цепочке, таким образом, оказывается пропущенное звено, а именно словообразующий глагол. Это, как считает Е. А. Левашов, делает эти формы псевдопричастными. Приведем примеры. Полная словообразовательная цепочка: монах - монашество - монашествовать - монашествующий; первый - первенство - первенствовать - первенствующий. Неполная, трехчленная цепочка: диссидент - диссидентство - ? - диссидентствующий; двухчленная цепочка: интеллигент - ? - ? - интеллигентствующий; фашист - ? - ? - фашиствующий. Такое словообразование свидетельствует о развитости словообразовательной системы в целом, так как производное слово как бы появляется вне очередности, раньше непосредственно производящего.

Свертывание наименований- результат активного сегодня семантико-синтаксического способа словообразования. Такие наименования появляются на базе словосочетаний прилагательного и существительного и являются яркой иллюстрацией процесса компрессии: на месте двухсловного сочетания образуется одно слово с тем же значением, при этом используется очень продуктивный в данном случае суффикс -к-а. Эта тенденция поддерживается действием закона речевой экономии. Модель словосочетания «прилагательное + существительное» претерпевает при этом существенные изменения, прежде чем стать кратким наименованием - именем существительным. Общим объединяющим компонентом нового наименования оказывается суффикс -к-а, а значение образованного слова ориентируется на первую часть словообразующего словосочетания - на основу прилагательного, хотя это новое слово несет в себе в скрытой форме сумму значений сочетающихся слов, например: безотходка - безотходная технология, горючка - горючее топливо, незавершенка - незавершенное строительство, отечка - отечественная продукция, оборонка - оборонная промышленность, Волоколамка - Волоколамское шоссе, Ленинградка - Ленинградское шоссе, персоналка - персональное дело, подземка - подземный транспорт (метро), капиталка - капитальный ремонт, первичка - первичная партийная организация, самоволка - самовольная отлучка, генералка - генеральная репетиция, обезличка - обезличенная продажа, фронталка - фронтальная проверка, кругосветка - кругосветное турне, синхронка - синхронный перевод, наружка - наружная охрана, литературка - Литературная газета, наличка - наличные деньги, мочиловка - мокрое дело (жарг.) и др. Тематически данная модель имени очень разнообразна: это и названия транспортных средств (самоходка, электричка), и названия помещений (раздевалка, подсобка), и названия учебных заведений (мореходка), и названия одежды (кожанка, дубленка, тенниска), и названия напитков, кушаний (газировка, наливка, запеканка, тушенка). Такая форма именований была и ранее в русском языке (тушенка, овсянка, вишневка и др.), однако в настоящее время подобный способ словообразования приобрел особую активность. Причем часто формы оказываются омонимичными, например: вечерка - газета Вечерняя Москва и вечерний факультет; персоналка - персональное дело и персональная машина; зеленка - лекарство и зеленая зона (во время войны в Афганистане).

Подобные формы имен существительных в основном составляют словарь разговорной речи - непринужденной, краткой, экспрессивной. Ступень вхождения подобных слов в литературный язык различная: многие, давно вошедшие в язык, нейтрализовались и стали единственными наименованиями предмета, как, например, открытка (открытое письмо), еще с 20-х годов ставшая официальным обозначением одного из видов почтовых отправлений. Другие слова, также ранее употреблявшиеся, прочно осели в просторечии, не претендуя на литературный статус (типа раздевалка; видимо, конкурирующее наименование гардероб удерживает это слово в рамках сниженного употребления). Другая причина задержки на пути следования в литературный язык - внутренняя, связанная с характером самого наименования, например, несответствие формы и высокого интеллектуального содержания в слове читалка, в то время как повседневные бытовые названия круп (пшенка, овсянка) вполне нейтрализовались стилистически, изначально не претендуя на высокое именование. Большая же часть наименований предметов с суффиксом -к-а, образованных из словосочетаний, используется в рамках бытового разговорного стиля, например: Старая Можайка идет параллельно Минке (МК, 1996, 7 мая).

Семантико-синтаксический способ словообразования может привести к экономии средств выражения путем компрессии и в других моделях словообразования - смирупониточный, домкультуровский, например: [Американцы] прослышав, что в бывшесоюзной столице не только мишки по улицам бродят, но и ракеты выпускают, решили приехать в Москву (Вперед, 1992, 11 янв.).

Экономия средств выражения достигается и путем усечения словосочетаний: запасной (из запасной игрок), докладная (из докладная записка), служебная (из служебная записка); одновременно с усечением в данном случае происходит субстантивация прилагательных. Своеобразные усечения свойственны и многим бывшим сложным словам: такси, метро, кино, фото, авто и др.

«Усеченные» слова активно распространяются в русском употреблении, скорее всего, по двум причинам: 1) они удовлетворяют внутренние потребности языка - стремление к экономии средств выражения; 2) под влиянием западных языков. Так появились, например, слова ретро (ретроспективный, ретроспектива), ультра (во фр. языке слово ультрароялист было усечено еще в начале XX в.); лаб (лаборатория), док (доктор), название популярного напитка «Фанта» (от фантазия), крими (криминальный роман, фильм). Кстати, в последнее время даже в специальной литературе часто стали употребляться термины-«осколки»: лекса (от лексика), морфа (от морфема), квант (от квантовый), терм (от термина), подобного типа термины и ранее были достаточно закономерны (ген - от генетика, микроб - от микробиологический). Путем усечения созданы слова типа зам, зав, спец и т.п.

Действие закона речевой экономии не ограничивается перечисленными здесь типами словообразования (свертывание словосочетаний, усечения и др.). Процесс сокращения многоэлементных языковых единиц сопровождается явным стремлением к цельно-оформленности этих единиц (ср.: прокат кинофильмов - кинопрокат). Тенденция в словообразовании к компактности и цельнооформленности породила особый тип слов, которые условно называются телескопическими. Сущность этой новой (относительно!) модели заключается в том, что создаваемое слово состоит из начальной части первого слова из слагаемых в одно целое и конечной части второго слова. Образно говоря, слово как бы вдвигается в другое, образуя сложное наименование. Таким приемом образования слов пользовались многие писатели.В. М. Лейчук приводит примеры из произведений А. Чехова, С. Маршака, Е. Евтушенко. Много таких слов в просторечии (например, закусерий из закусочная и кафетерий). Есть такие слова и в других языках (фр. sabot - это соединение слов savate - стоптанный башмак и bot - ботинок).

В русском языке так появились слова: рация - сокращенное радиостанция, мопед - из формы мотопед. Это относительно отдельных сложных слов. Но чаще такие слова создаются в результате объединения частей разных слов, особенно это свойственно медицинской терминологии, поскольку часто новые лекарства создаются из ряда уже имеющихся компонентов, например: дибаверин (дибазол + папаверин), папазол (папаверин + дибазол); нембусерпин (нембутал + резерпин). Таким же способом созданы и другие по тематике слова, например: магнитола (магнитофон + радиола), информатика (информация, информативный + электроника), бионика (биологический + электроника), название государства Малайзия создано на базе соединения начала слова Малайя (Малайский архипелаг) и конца слова Индонезия . Заимствованные русским языком слова мотель, транзистор, эскалатор созданы таким же способом (motorist - водитель + hotel - отель; transfer - перенос + resistor - сопротивление; escalating - ступенчатый + elevator - подъемник). Надо сказать, что телескопия дает словообразованию большие возможности. При таком способе могут быть использованы не только отдельные слова, части которых сочетаются в созданном цельнооформленном слове, но и целые предложения. Таким примером может служить слово беруши, возникшее из возгласа «берегите уши!» Это слово теперь уже склоняется, как существительные, имеющие только форму множественного числа (щипцы, кусачки).

Стяжение компонентов сочетающихся слов в единое цельноо-формленное слово можно отнести к одному из видов аббревиации. Только в данном случае нет четкой закономерности в использовании сочетающихся элементов слова: начало и конец нового слова как осколки словообразующих основ могут обрываться где угодно, лишь бы получалось нечто удобное для воспроизведения.

Аббревиация в языке выполняет компрессивную функцию, именно поэтому она особенно активна в современном языке, хотя определенные традиции в использовании этого экономного способа словообразования имеются в истории языка. Достаточно сказать, что даже древнерусский язык не был лишен такого способа образования слов, особенно в классе собственных имен - Святополк, Святослав, Новгород и др. Но это были единичные примеры. Основной процесс начался в конце XIX в., и особенно модное Развитие получило это словообразование в XX в. В советское время, в частности, аббревиация была воспринята как подлинно народный способ словообразования.

Жизнь аббревиатур в русском языке была сложной, противоречивой. В разные периоды преобладали разные типы аббревиатур - слоговые, буквенные, звуковые, смешанные. Аббревиатурам объявлялась «война», их изгоняли и осуждали. Но они появлялись вновь, язык уже не мог обходиться без аббревиатурных сокращений.

Аббревиатуры закрепляются в научном языке, в терминах; в названиях учреждений, организаций; в официально-деловом общении. Отрицательное отношение к аббревиатурам часто было обусловлено эстетическими причинами. Однако увеличение языкового кода за счет аббревиатур, дававшее огромную экономию на уровне текста, оказалось вполне оправданным и неизбежным, тем более что многие аббревиатурные образования путем грамматикализации завоевали себе место в словаре. Они в буквальном смысле вжились в язык, стали склоняться как обычные слова - лавсан, лазер; вуз, колхоз, дот, совхоз; бомж, бич; МХАТ, ГОСТп др. Многие стали образовывать словообразовательные цепочки: бэтээры; гаишники, эмгеушники; эсенговыи, эсенговскш, эсенговия, эсенгэшник; гулажный; мхатовский; ООНовский; гекачеписты, гекачепизм; элдэпээровец (МК, 1994, 12 мая); обомжествленная наука (Лит. газета, 1996, 14 авг.); спецназовский, омоновский, цумовский, пример: Больше всего повезло энтэвэшникам - всю одежду телеведущим дарят (АиФ, 2000, № 42).

Создание аббревиатурных наименований - самый продуктивный способ компресссии многословных названий, особенно названий учреждений, организаций (партийных, общественных, государственных), высших и средних учебных заведений и т.п. Однако эти краткие наименования могут оказаться непонятными для всей массы населения, и в этом их очевидное неудобство. Более того, многие из них неудобны в орфоэпическом смысле (например, новое образование ГИБДД вместо всем известного и благозвучного ГАИ).

Видимо, поэтому наметилась новая тенденция в образовании звуковых и буквенных аббревиатур. Это слова с двойной мотивацией, слова-акронимы (первые буквы наименования, стянутые вместе, образуют знакомые слова). Они удобны, вызывают привычные ассоциации, благозвучны, запоминаемы. Это своеобразные придуманные специально омонимы, например: Буква - бортовое устройство контроля вождения автомобиля; Исход - интегрированная система хранения и обработки документации; Эра - электрофотографический репродукционный аппарат; Садко - система автоматизированного диалога и коллективного обучения; Аккорд - автоматизация контроля и координация оптимальных решений деятельности; Барс - Банк развития собственности; МИФ - Московский инвестиционный фонд; Сапфир - система автоматизированной подготовки фотонаборных изданий, обеспечивающих редактирование; Сом - строительные и отделочные материалы. Сближение аббревиатуры с обычным словом привносит в названия некоторый элемент коннотаций экспрессивного характера, например Яблоко (блок Явлинского, Болдырева, Лукина), Савраска («Советская Россия»), Издательство Вагриус (Ва-си-льев, Гри-горьев, Ус-пенский); иногда это звучит каламбурно и с отрицательной ассоциацией - БиДе (Белый Дом).

Даже если не удается подыскать слова с двойной мотивацией (акронима), то аббревиатуре придается «вид» слова. Это искусственно созданное слово, но очень напоминающее обычные слова, например: самбо (самооборона без оружия; похоже на танец «самба»), адук (аппаратура дистанционного управления подъемными кранами). В таких словах необязательно полное совпадение букв зашифрованного наименования.

В современном словопроизводстве обнаруживается высокая доля оценочных и вообще экспрессивных моделей. Фонд экспрессивных средств языка активно пополняется под влиянием разговорной, просторечной и жаргонной сферы словоупотребления; в язык массовой печати с ярко выраженной эмоциональной оценочностыо все более втягиваются прежде периферийные языковые явления, в том числе и специфические словообразовательные модели.

Социально ориентировано, например, образование наименований лиц, явлений современной действительности, несущих в себе отрицательное оценочное значение. Используются для всякого рода оценок имеющиеся модели, которые закрепляют специфические значения за определенными суффиксами, но при этом расширяется лексический материал, способный принимать эти суффикы и их сочетания. Например, суффиксы отрицательной оценки -щин-а, -ух-а (по образцу «деревенщина», «голодуха») распространены в наименованиях общественно-политических течений, явлений социального плана, морально-этического и др.: сталинщина, чурбановщина, брежневщина, митинговщина, беспредельщина, преобразовщина, аномалъщина, дедовщина, чрезвычайщина, кампанейщина, спи-довщина, литературщина; порнуха, чернуха, сексуха, прессуха, неуставнуха, почесуха, групповуха, кольцевуха (кольцевая дорога), развлекуха, степуха (стипендия), сараюха (сарай). Некоторые примеры: В воскресенье на Краснухе пели звезды и пили кока-колу (МК, 1992, 23 июня); Некоторые товарищи из сопровождения умудрились пожаловать к журналистам на прессуху со стаканами «колы» (МК, 1997. 9 сент.).

Особенно много эмоционально-оценочных наименований лиц. Используются при этом наиболее распространенные суффиксы -щик, -чик, -ист, -ин: выступальщик, маразматик, бесхребетник, подкаблучник, индивидуальщик, анонимщик, кабинетчик, вещист; реже участвуют в образовании слов суффиксы явно прежде непродуктивные -арь, -яг-а: тупарь, глупарь, честняга, простяга, блатняга, парняга. Все это слова не просто оценочные, но, к тому же, резко сниженные по стилистической окраске. Многие из них употребляются на уровне просторечия и арго.

В суффиксальном словообразовании имен существительных заметно усилилось явление стилистической модицификации, когда новые образования, не отличаясь семантически от мотивирующих существительных, оказываются стилистически окрашенными, причем в большинстве случаев эти вторичные наименования оседают в разряде сниженной лексики, например: сельдь - селедка, середина - середка, кино - киношка, компания - компашка, фото - фотка, штука - штуковина, шизофреник - шизик, тунеядец - туник, бронеавтомобиль - броник. Такие парные наименования наблюдались в языке и в рамках нейтральной лексики (ель - елка, скамья - скамейка, червь - червяк, слизень - слизняк), но особенно продуктивным это явление оказывается в разряде стилистически окрашенной лексики.

Подобные образования имеют качественно характеризующий оттенок значения.

Значение качественности может быть усилено и в других лексико-грамматических категориях слов. В частности, многие относительные прилагательные, канонически неспособные принимать значение степени, стали употребляться с распространителями, указывающими на степень проявления признака. Такое явление было известно языку и ранее (ср., например: подлинно большевистское решение; вполне государственное отношение к делу; глубоко пролетарские театры), но в последнее десятилетие круг этих слов заметно увеличился: проблема вполне сегодняшняя; по-настоящему журналистский прием. Некоторые примеры: Слишком пенсионный возраст заставил лихого шоферюгу выйти из игры (МК, 1993, 21 апр.); Ясная Поляна даже в самые, так сказать, советские времена продолжала быть усадьбой прошлого века, она сохранила эти черты (Лит. газета, 1998. 17 июня); За прадедовским дубовым столом сидела густо провинциальная девица (М. Арбатова); Русский дипломат - человек глубокого, почти японского ума (Б. Акунин). Подобное возможно и при именах существительных, например во фразе типа «больше демократии - больше социализма».

Речевая деятельность нашего современника, стимулируемая новыми социально-политическими процессами в стране, все более и более становится проявлением общего, повышенной степени эмоционально-волевого состояния общества. Поэтому обращение к оценочным речевым средствам в какой-то мере удовлетворяет потребностям в ярком, эффективном и эффектном словоупотреблении. Активная жизненная позиция неизбежно стремится выразиться в действенном слове. В наибольшей степени это наблюдается при индивидуально-творческом подходе к словообразованию. Речь идет об единичном, неузуалъном образовании слов, которое является своего рода реализацией возможностей языка.Окказионализмы (от лат. occasionalis - случайный) возникают под влиянием контекста при особом коммуникативном задании, они специально «придумываются». Повышенная выразительность окказионализмов обеспечивается их необычностью на фоне нормативных канонических образований. Окказиональное словотворчество обнаруживается на всех уровнях языковой системы, но более всего в области лексики и словообразования. В современной речевой практике, особенно в непринужденном разговорном стиле общения, в буквальном смысле ощущается настроенность на изобретательство, на поиск «невиданного" в словопроизводстве: бывшевики, волчеризация, прихватизация; мафиократия, мэриози (мэр + мафиози); наспартачить (от назв. футбольного клуба «Спартак»; Новая газета, 2000, 7-13 февр.); макокрасочные изделия (о перевозке опиума в банках из-под мастики (Коммерсант, 2000, 10 мая); поностальгировать (М. Арбатова). Часто окказионализмы создаются ради игры слова, оригинальничания, такие образования всегда оценочны (спонсорье, нью-воришки, спёрбанк), представляют собой иронизирующие перифразы (Двухтруппный МХАТ два раза обмывал свое одно на всех столетие. - АиФ, 1998, № 47; Семнадцать мгновений СПИД-Жуана. - СПб. Вед., 1997, 12 июля; С. Михалков - заслуженный гимнюк Сов. Союза - А. Кончаловский); Вот морякам, допустим, помогает не слишком тонуть святой угодник Николай, а студиозам - святая мученица Татьяна (Нез. газета, 2001, 9 февр.).

Окказиональные новообразования привлекают своей нестандартностью, неожиданностью, оригинальностью. Одноразовость окказионального слова противопоставлена воспроизводимости канонического слова. Окказиональное слово всегда творимо непосредственно и ради определенного контекста. Оно не претендует на повторное воспроизведение и всегда привязано к случаю. Публицисты, художники слова всегда прибегали к приемам словотворчества. Но это было настолько индивидуально, контекстуально и эпизодично, что никак не может быть сопоставимо с массовостью явления в современной практике печати. Создается впечатление, что современные журналисты в буквальном смысле соревнуются друг с другом в словесном изобретательстве. По многим окказиональным наименованиям можно, например, проследить всю историю болезни нашего общества: гарнизоно-косилыцики - призывники, уклоняющиеся от службы в армии; фальшивонапитчики - изготовители некачественных спиртных напитков; фальшивозвонилыцики - предупреждающие о мнимых террористических актах и др.

Особенно щедрым оказалось современное словотворчество на базе собственных имен - создаются абстрактные имена, названия процессов и качеств, обозначения лиц и т.д. Имена политических и государственных деятелей становятся материалом для словопроизводства. Суффиксы, приставки - все идет в ход: горбомания (вариант горбимания), горболюбие, горбономика (сегмент слова экономика); гайдарономика, гайдаризация, обгайдарить; ельцинизм, проельцинский, ельцинофобия, ельциноиды, борисоборчество; зюгановщина, зюгановцы; чубайсизация, чубаучер; андроповка, мавродики, жириновцы, руцкисты, баркашовцы и др. Некоторые примеры: Разгайдарствление экономики (Итоги, 1998, № 43); На ОРТ к приходу коммунистов уже готовы: их «Русский проект» и «Старые песни о главном» прекрасно лягут в концепцию зюг-ТВ (МК, 1999, № 93); Чубайсизация затронула всех (КП, 1997, № 104); Зюганизация всей страны (МК, 1998, № 95); Как живется на Зюганщине? (КП, 1998, № 82); Доживем ли до Зюгашвили? (МК, 1998, № 138); В Белом доме варят дешевую «Маслюковку» (МК, 1998, № 86).

Образования от собственных имен редко звучат нейтрально (ср., например, стилистические качества слов сталинщина и сталинизм). Они всегда оценочны, «насыщены» отношением к обозначаемому имени. Причем оценки могут быть разными и зависят от того, кто создает слова - сторонники или противники именуемого. Но в большей своей части оценки все-таки отрицательные, часто с ироническим подтекстом, даже с насмешкой. При создании таких слов в ряде случаев проявляется незаурядное остроумие, как, например, в слове чубаучер (Чубайс + ваучер).

Интерес к ситуативным неологизмам (окказионализмам) объясняется довольно просто и связан с особенностью переживаемого постсоветским обществом момента. Это словотворчество помогает разрушить известные стереотипы в жизни, поведении, во взглядах на политические события времени, помогает выразить эмоциональную оценку происходящего. , как правило, злободневны, остры, подчас злы и откровенны. Это способ обнародовать свое мнение, отношение, в каком-то смысле даже снять внутреннее напряжение. Одновременно это и объяснение долгожданной раскрепощенности нашего современника. Активное словотворчество может отчасти объяснить и желание освободиться от всяческих ограничений. Наконец, характерные для времени окказионализмы свидетельствуют о существенных сдвигах в общественном сознании.

* * *

Рассмотрение специфики словообразовательных процессов современности обнаружило заметную интенсивность их протекания. Словопроизводство как единство двух планов - формального (структурного) и семантического - проявило себя в настоящее время как наиболее активная сторона языковой системы. Несмотря на стабильность и традиционность основных способов и типов словообразования, результаты словообразовательных процессов по количеству полученных новообразований оказались очень значительными. Известные словообразовательные модели в современном языке реализовались в виде множества конкретных предметных значений, значительно пополнив словарный состав языка. Особенно активным оказалось производство абстрактных имен, имен со значением лица, дифференцированного по роду деятельности, принадлежностью к различным партиям, организациям; усилилось образование оценочных, эмоционально-экспрессивных имен, окказиональных образований от собственных имен.